Феликс Аксельруд - Испанский сон

• Название: Испанский сон
• Автор: Феликс Аксельруд
• Жанр: Эротика

Роман не относится к какому-то определенному жанру. В нем примерно в равной степени присутствуют приключения, эротика и философия. Действие происходит в разных странах и временах, в городе и деревне, в офисах, катакомбах и высоких слоях атмосферы. Развитие сюжетных линий происходит по тем же законам, что и в любом другом романе. Задачей автора было, чтобы почти каждый читатель, в меру своего вкуса и интеллекта, нашел в нем что-то интересное для себя.

---

Ну, Эбенизер Стамп, в ту пору еще молодой, но уже борец за справедливость — Стампы-то кентуккийцы по происхождению! — взял винтовочку наперевес, пошел в мэрию, попытался образумить нескольких идиотов.

«Эй, выборные чины! — сказал им Стамп. — Что за моча ударила в ваши головы? Где ваши, извините, идейные устои? Ведь вы живете в стране великих людей! Эдисон изобрел фонограф, Белл — телефон, Форд — конвейер и так далее. Уж небось это покруче, чем даже самая распрекрасная радиоигра. Но разве мистер Эдисон предлагал какому-нибудь городу сделаться Фонографом? Мистер Белл разве говорил: а вот не желаете ли переименовать свой город в Телефон? Хотя эти названия звучали бы уж точно красивей, чем Правда или Последствия. Желаете спорить?»

«Мы согласны, что Правда или Последствия — это не Телефон, — разводят они руками, — однако не наша вина, что мистер Белл не предложил назвать город Телефоном. Предложил бы — может, мы бы и назвали; а так, сам видишь, выбор невелик».

«Эх, вы! — говорю. — Да мистеру Беллу и всем остальным и в голову не пришло бы предлагать такое, потому что они были истинно великими; они-то уж знали, что мать История сама расставит все по своим местам. А вы собрались потрафлять выскочке, фигляру…»

«Мистер Эдвардс вовсе не фигляр, — отвечает тут один из них, — а весьма уважаемая фигура на почве шоу-бизнеса. И чем он хуже того же Эдисона? По крайней мере, первый встречный на улице вряд ли скажет тебе, кто такой Эдисон, а уж Ральфа Эдвардса всякий знает».

А другой добавляет:

«Да и что толку нам называть город Конвейером или Телефоном? Отломится ли нам от Форда или от Тако Белл хоть что-нибудь? Фигу. А вот мистер Эдвардс широко осветит смену имени в национальных газетах и начнет отсюда вещать; мало того что это привлечет инвестиции, одних туристов нахлынет — чуешь сколько?»

«Это еще бабушка надвое сказала, — говорю. — Вот ревматики, те уж точно подумают, что хана ключам… да и поедут купаться в другое место».

«Не надо ля-ля, — говорят. — Мы все посчитали».

Тут я не выдержал, стрельнул — правда, в потолок. Стрельнул бы не в потолок, а куда еще — глядишь, судьба города сложилась бы по-другому.

«У каждого из вас, видно, башка закружилась от перспектив, — говорю, слегка повысив голос, — одумайтесь! Поистине седина в бороду, бес в ребро. Виданное ли это дело, чтобы географию превращали в балаган? Какой позор! Вся Америка ведь будет смеяться!»

«Денежки и паблисити, — говорят они, — это вовсе не смешно; для верности же устроим всеобщее голосование. Мало ли что думает молодой Эбенизер Стамп! У нас демократия, между прочим».

«А ремонт потолка отнесем на твой счет», — добавляют официальным тоном.

Я плюнул да и пошел.

Приехали, конечно, люди от этого Эдвардса, давай носом крутить — представьте себе, им еще и не каждый город подходит! Жаль, что меня в тот момент уже не было. Небось застрелил бы парочку таких посланцев — вопрос бы раз и навсегда решился сам собой.

А так они говорят: «Прекрасный у вас городишко! Самое приятное, это горячие источники». Вы представляете, джентльмены? Они собираются лишить нас нашего ясного, конкретного имени — и хвалят то самое, за что это имя дано. О, fuckin’ циники и лицемеры! Конечно, согласились… еще бы.

Так и подоспело голосование. Ну, что такое голосование в маленьком городишке? Был бы, говорю, город побольше — хрен бы им. А когда все друг друга знают… разве трудно облапошить людей, пользуясь личными отношениями? Тринадцать сотен «за». Тьфу!

И все же три сотни моих сторонников — «против». Почтмейстер, молодчага, с год держался, исключительно старое имя употреблял. Пришлось нам устроить комитет спасения имени, а им — еще одно голосование провести… Тут уже, ясно — на принцип…

Но мы и тогда не сдались. Повели среди масс кропотливую разъяснительную работу. Демократия так демократия, мать вашу! Вместо комитета создали АПЕЛЗСИН — Ассоциацию Против Единогласного Легкомыслия, За Сохранение Исторических Наименований. (Хотели «апельсин», да слова на мягкий знак не нашлось. А знаете почему именно апельсин? Это слово-символ; как установил мистер Хаммерфест, мой заместитель и лингвист по образованию, оно происходит из тех незапамятных времен задолго до короля Артура, когда англо-саксонские языки были едва ли не одним целым; означает это слово «китайское яблоко» и до сих пор таковым существует в немецком языке, тогда как англичане в XIV веке сменили его на французское словцо, в угоду тогдашней конъюнктуре; да и это французское, кстати, тоже не исконно — у вашего брата испанца позаимствовано. Простое же яблоко — не китайское, я имею в виду — в английском осталось, но тоже было изгажено, правда много позже — за тем как великие Битлз создали под этим словом торговую марку, а после перессорились из-за нее; глядя на такое, Макинтош взял да и содрал словцо в свою очередь — разумеется, я имею в виду того Макинтоша, который компьютеры, а не того, который плащи.)

Но ладно… главное, АПЕЛЗСИН была создана и приступила к действию; минуло лет пятнадцать, и мы решили, что подготовка реванша завершена. Рановато, видно: устроили опять голосование — а нас опять по мордасам… а мы, года через три — еще одно… и опять…

И все равно мы не теряем надежды на справедливость; при смене тысячелетия торжественно отметим полвека нашей борьбы. Жаль только, что каждый год приходится начинать заново. Этот Ральф Эдвардс, видите ли, ежегодно приезжает сюда с голливудскими красотками и устраивает праздник для горожан. Кому не охота повеселиться? В такие дни АПЕЛЗСИН вынуждена свою работу сворачивать. А тут еще какой-то новый охотник до славы снял кино под названием «Правда или Последствия, Н.М.»… дрянной фильмец, право дело! и город в нем показан черт-те как. Но что до того выборным! Их уж сколько поколений сменилось, а только и знают, что от радости за паблисити ручки потирать. Много, много препон восстановлению исторических наименований…

* * *

Старина Эбенизер сокрушенно умолк.

— А в чем заключалась игра? — спросил Сид, чтобы нарушить это тяжкое молчание.

— Какая разница? — пожал старина плечами. — Ну, загадывают загадки… а ответить не дают: сразу врубают этакую глушилку… Не смог ответить — то есть, сказать правду — плати за последствия.

— Чем платить?

— Должен что-то сделать… типа игры в фанты, знаете? Да черт с ней, с этой игрой.

— Но за какие еще наименования вы боретесь? — осведомился Вальд. — Насколько я понимаю, речь идет об одних-единственных Горячих Ключах…

— Не совсем так, — покачал головой Эбенизер. — Дело в том, что еще раньше город назывался не Горячими Ключами, а Голубиными — тут в тополях по-над речкой голубей было до черта. В результате АПЕЛЗСИН разделена на две фракции. Мы вместе, плечом к плечу, боремся против ненавистных Правды Или Последствий, но вот за что именно — здесь мнения расходятся; одни за Горячие Ключи, другие за Голубиные…

— А вы за какие? — спросил Вальд.

— Я президент, — строго сказал Эбенизер, — по уставу обязан воздерживаться… Кстати! вы подали мне одну интересную мысль. Как, бишь, Санта-Фе по-настоящему?

— Вы имеете в виду La Villa Real de Santa Fe de San Francisco de Asis? — уточнил Сид. — Это значит Королевское Поместье Святой Веры Святого Франциска Ассизского. Красиво, что и говорить.

— Опять предвижу две фракции, — озабоченно пробормотал старина, строча под диктовку Сида. — Одни захотят по-испански, другие в переводе. Заведу-ка я, пожалуй, регистр.

— В таком случае, — посоветовал Сиду Вальд, — продиктуй ему Лас-Вегас тоже.

— Надеюсь, здешний? — живо спросил старина.

— Конечно, — снисходительно ответил Сид. — Вашему лет триста, не меньше; тот, что в Неваде, против него сущее дитя. Настоящее название — Nuestra Señora de los Dolores de Las Vegas; буквальный перевод, пожалуй, бесполезен, а по смыслу это — Богоматерь Долин.

— Дальше, — потребовал Эбенизер, шустро записывая вслед за Сидом и проставляя в списке номера.

— Само собой, Сокорро; но учтите, я точно не знаю — Тейпана это или Пилабо…

— Не беда, — сказал Эбенизер, — создадим топонимическую комиссию; кадры есть, время тоже… Для начала достаточно. Предвижу вдумчивую, серьезную работу. — С этими словами он встал, выпрямился и высокопарно произнес: — Джентльмены! Вы внесли весомый вклад в дело противодействия легкомысленному единогласию и защиты исконных имен. В качестве президента Ассоциации, выражаю вам свою признательность, — он с чувством пожал руки обоим, — и поднимаю тост за торжество нашего дела.

Бокалы звякнули.

— От имени всех отсутствующих здесь членов Ассоциации, — голос старины Эбенизера неожиданно сделался вкрадчивым, — независимо от фракционной принадлежности… э-э… имел бы честь видеть таких широко информированных и идейно воспитанных джентльменов в рядах… э-э… короче, не желаете ли вступить в АПЕЛЗСИН?