Идзуми Сикибу - Идзуми Сикибу. Собрание стихотворений. Дневник

• Название: Идзуми Сикибу. Собрание стихотворений. Дневник
• Автор: Идзуми Сикибу
• Издательство: Гиперион
• Жанр: Древневосточная литература
• Год: 2004
• ISBN: 5-89332-100-6

В книгу включены собрание стихотворений и поэтический дневник одной из лучших поэтесс эпохи Хэйан (X–XI вв.) Идзуми Сикибу. Эта изумительная женщина, жившая около тысячи лет назад, стоит у самых истоков японской изящной словесности наряду со своей великой современницей Мурасаки Сикибу, автором «Повести о Гэндзи». Поэтический дар Идзуми Сикибу был высоко оценен и современниками, и особенно потомками. Ее стихи есть во всех ведущих поэтических антологиях, начиная с конца X века. Особенно популярна была ее любовная лирика. Пользуясь всеми поэтическими приемами того времени, она умела, как никто другой, наполнить свои стихи живым, искренним чувством.

На русском языке публикуется впервые.

---

Да, "разросся тростник…"[107] и, право, вотще…» — вот как я ему ответила.

Принц, положив наведаться к женщине в не совсем обычное время[108], уже днем приступил к исполнению своего намерения, а посему, призвав человека, которого называли Укон-но дзё[109] — он-то в последние дни и был посредником в их переписке, — сообщил ему: «Я собираюсь навестить сегодня тайком одну особу», и тот, сразу же уразумев, что господин имеет в виду, приготовился ему сопутствовать.

Пожаловав в непривычной для него скромной карете[110], принц отправил человека доложить: «Так, мол, и так, его высочество имеет честь…», и женщина, как ни велика была ее растерянность, все же не сочла возможным сказаться отсутствующей. Днем она ответила на письмо принца, а потому не принимать его теперь, будучи дома, значило бы выказать себя особой, лишенной всякой чувствительности.

И вот, подумав, что довольно будет перемолвиться с ним словом-другим, женщина велела дамам положить круглое сиденье у западной дверцы и провести гостя туда[111]. Но как же он хорош собой, редко встретишь человека столь пленительной наружности! Впрочем, возможно, если бы его меньше расхваливали… Так или иначе, оставаться равнодушной было невозможно, и женщина позволила себе обменяться с принцем несколькими словами, а тут и луна выплыла на небо[112].

— Здесь слишком светло, — говорит принц, — я человек старых правил, живу затворником и не привык… Не заставляйте меня испытывать неловкость, позвольте взойти в дом и сесть рядом с вами. Поверьте, все будет иначе, не так, как бывало прежде…

— Прежде? Вот странность… Не припомню, чтобы мы с вами прежде встречались[113].

Пока они беседовали о разных пустяках, спустилась ночь. «Неужели так и встретим рассвет?..» — очевидно, подумал принц и говорит:

7

«Если встретим рассвет,
Мимолетного сна, и того
Не увидав,
Что станет впредь оживлять
Наши ночные беседы?»

8

«Мои рукава
Неизменно с приходом ночи
Промокают насквозь,
Видно, теперь не дано мне
Безмятежные видеть сны…

Тем более сегодня…» — отвечаю я.

— Но ведь человек моего положения не волен ездить, куда ему заблагорассудится. И даже если вы сочтете меня бесчувственным… Право, здесь и в самом деле жутковато…[114] — С этими словами принц решительно проскользнул внутрь.

Самые пылкие клятвы срывались с его уст, уехал же он, когда совсем рассвело[115]. И тут же принесли письмо:

«Что вы теперь?.. Я сам себе удивляюсь…

9

Коль скажу о любви,
Ты подумаешь, верно: “Всякий
С нею знаком…”
Но такого, как я этим утром,
Никто не испытывал чувства».

А вот мой ответ:

10

«“Всякий знаком?” —
О нет, о том и помыслить
Я не могла бы,
Этим утром узнала впервые,
Что такое сердечные муки…»

Такие слова начертав, я опечалилась: «И все же, сколь прихотлива судьба! Достаточно вспомнить уверения покойного принца…» Мое сердце разрывалось на части, а тут снова явился Кодонэри. «Верно, новое письмо», — подумалось мне, но письма не было, и это огорчило меня несказанно — ну не легкомысленная ли я особа!

Когда отрок собрался уходить, я передала с ним:

11

«Когда бы тебя
Я ждала, то, верно, страдала бы
Именно так…
Какой неожиданный, право,
Сегодня выдался вечер…»

Прочитав письмо, принц пожалел женщину, но тайные похождения претили ему. К тому же и Госпожа Северных покоев[116] — пусть даже отношения между супругами и не столь доверительны, как это обыкновенно бывает, — наверняка заподозрила бы неладное, узнав, что всякую ночь он проводит вне дома. А может быть, принц просто остерегался, думая: «Это из-за нее о покойном брате злословили до последних дней». Впрочем, не исключено, что его чувства просто были недостаточно глубоки. Когда стемнело, от принца принесли ответ:

12

«Когда бы я знал,
Что ты в ожиданье томишься,
Без колебаний
Устремился бы по тропинке,
К твоему дому ведущей…

Больно думать, что вы не принимаете всерьез…»

«Ах нет, напротив…

13

Что ж, пусть и так,
Беспокоиться я не стану,
Да и зачем?..
Ведь знаю — и эти нити
Завязаны были в прошлом.

Все же, если не получу утешения, то случайной росинкой…»[117] — ответила женщина. Принц вздумал было поехать к ней, однако же, не будучи искушенным в таких делах, медлил, а дни между тем сменяли друг друга.

В последний день луны от женщины принесли письмо:

14

«Если и этот
День пройдет в ожиданье напрасном,
Когда же еще
Я смогу услыхать, кукушка[118],
Твой тайный призыв в ночи?»

Однако в покоях принца толпились люди, и не было никакого средства передать ему это письмо. Его вручили только на следующий день, принц прочел его и ответил так:

15

«Тайный призыв —
О, как его ждать мучительно!
Но с этого дня
Сможешь слушать ты без помех
Звонкий голос кукушки…[119]»

И через три дня он, снова тайно, изволил навестить ее. Женщина как раз соблюдала пост, намереваясь в скором времени совершить паломничество к святыням, а так как долгое отсутствие принца она приписывала недостатку у него решительных намерений, то всю ночь была весьма молчалива, делая вид, что сосредоточена на молитвах. Наутро от принца принесли письмо.

«Странную я провел ночь! — писал он:

16

Право, доселе
По таким дорогам не хаживал
Я никогда.
Обернулась встреча невстречей,
И вотще забрезжил рассвет.

Вот уж не ожидал…»

«Да, ему и в самом деле мудрено было предвидеть…» — подумала женщина и, пожалев принца, ответила так:

17

«Тому, кто в печали
Коротает ночные часы,
И ночь не в ночь.
Безмятежный сон и на миг
Не смежит усталые веки.

Для меня в этой ночи не было ничего странного…»

Назавтра от принца принесли такое письмо: «Я слышал, вы уезжаете? И когда вернетесь? Неизвестность умножает мои мучения…»

18

«Время пройдет,
И сами собой прекратятся
Летние ливни…
Сегодня же стану слезы
На листья ириса лить…[120]

Вы должны понять…» — ответила женщина и уехала, возвратилась же только через три дня, и тут же от принца принесли письмо:

«Томясь в неизвестности, я вознамерился было наведаться к вам, но, памятуя муки, испытанные той ночью, оробел и не решился… Боюсь, теперь вы и вовсе перестанете принимать меня всерьез, но, верите ли, все это время…

19

"Время пройдет,
И забуду…" — надеясь, медлил,
Но, увы, с каждым днем
Все сильнее любовь, и сегодня,
Сдавшись, пойду ей навстречу…

Надеюсь, вы все-таки поймете, сколь глубоки мои чувства…»

Я ответила так:

20

«Навстречу готов
Ты пойти? — на то не похоже.
Тропка речей,
И она вот-вот оборвется,
Зарастет драгоценным плющом…»

Принц по своему обыкновению приехал тайно[121]. Женщина думала: «вряд ли…» — к тому же, устав от недавних молитв, невольно задремала, а потому, сколько ни стучали, никто и не подумал отворить ворота. Принц, чьего слуха разные достигли толки, подумав: «Уж не гость ли какой у нее?» — потихоньку уехал, а наутро от него принесли письмо:

21

«Ты не сняла
С кипарисовой дверцы затворы.
Долго стоял
Перед ней и изведал сполна,
Сколь сердце твое жестоко.

Мне открылось теперь, что это такое — "сердечные муки"[122], и печаль овладела душой…»

«Похоже, принц приезжал прошлой ночью, — подумала я, — а я была столь беспечна, что заснула…» Вот мой ответ:

22

«Да, не сняла
С кипарисовой дверцы затворы.
Как же сумел
Ты разглядеть, жестоко
Сердце мое иль нет?

Боюсь и помыслить о том, что вам могло прийти на ум… Истинно, "когда бы умела показать…"[123]».

В ту ночь принц снова возымел желание навестить женщину, но его приближенные не пожалели сил, дабы удержать его от столь опрометчивого шага, к тому же существовала опасность, что кривые толки дойдут до Министра Двора[124] и Принца Весенних покоев[125], кои не преминут осудить его за легкомыслие, поэтому принц медлил, а время меж тем уносило их все дальше и дальше друг от друга.