Владимир Понизовский - Посты сменяются на рассвете

• Название: Посты сменяются на рассвете
• Автор: Владимир Понизовский
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1979

Сборник приключенческих повестей, объединенных темой борьбы советских людей и коммунистов-интернационалистов других стран против фашизма, за утверждение социалистических идеалов.

Книга рассчитана на массового читателя.

---

Бывало, сердилась, обрывала в сердцах:

— Да заткнись ты, весело — дальше некуда!

— Эх, дивчинка... Пусто в брюхе, в сапогах хлюпает — это беда разве? Беда — когда подневольной и бессловесной скотиной тебя делают.

Наверное, вот за это — за жадную тягу к жизни — она и выделила его среди других. А еще за то, что любил он петь, а голос у него действительно был как у соловья. Любой инструмент, какой попадался, — аккордеон ли, гитара или флейта, даже рожок пастуха — оживал в его руках. Он не знал нотной грамоты, никогда не учился музыке, мелодии подбирал на слух. Но слух у него был редкостный.

Как-то увидела: Соловей присел на пенек с листом на коленях, что-то сочиняет. Письмо? Кому отсюда посылать?.. Вести записи — не в правилах разведчиков. Только скупые строчки донесений, которые следует уничтожать сразу же после передачи в эфир. Она насторожилась. Подкралась к Соловью, глянула из-за плеча. На тетрадном листке — ее собственный портрет. Только на рисунке она куда красивей, чем на самом деле: и рот в улыбке, и вместо зипуна — летнее нарядное платье.

— Эх, Соловей, не по болотам бы тебе мыкаться, а в консерватории или на художника учиться!

— Может быть, если бы не война, — отозвался он, и она впервые уловила в его голосе грусть. Но тут же тряхнул кудрявым казацким чубом: — Если бы да кабы, да выросли во рту грибы, так был бы не рот, а целый огород — вот бы поужинали!

Она подумала: а сама где бы была, что бы делала сейчас, не будь войны? Вспомнила Балаклаву, тропку через виноградники Золотой балки — ближнюю, напрямик, дорогу в Севастополь...

Война. Вражеский тыл. И каждую минуту может оборваться жизнь и ее, и Федьки. А он смотрит на нее синими веселыми глазами, и на открытом его лице написано все, о чем он сейчас думает. Если бы не этот враждебный лес, если бы не осталась она одна за командира среди этих парней — подошла бы, запустила пальцы в густейшие его кудри: «Не смей так смотреть! Я ведь тоже не каменная!..»

Но ветер тревожно гудит в кронах. И где-то там, в деревне за лесом, — немцы. А она — командир.

— Кончай бездельничать! Смени на посту Степана!

6

Из Центра поступило распоряжение: встретиться с разведгруппой, которая действует в том же районе. Командир группы даст последующие указания. Сообщили координаты и пароль для встречи.

Искала трудно: «Опоздала на час!», «Только что был!..» Поняла: осторожничает, боится провокации. Наконец на заброшенном хуторе встретились. Узкое лицо, холодные напряженные глаза. Лет под сорок. После перепроверки — пароль, отзыв, кто, откуда — назвался: «Виктор Сергеевич».

Снова Юнона возобновила передачу в Центр донесений о противнике. Но однажды фашистские каратели оцепили весь район. Жители деревеньки Швентице Мале укрыли советских разведчиков по схронам и погребам в своих дворах.

Юнона и Соловей прятались в бункере, вырытом в огороде. Слышали, как в деревню вошли гитлеровцы. Если найдут хоть одного из разведчиков, от Швентице останется пепелище.

Утром услышали стрельбу. Пули цокали, впивались в ствол ольхи прямо над лазом в бункер. Обнаружены? Федор ввинтил запалы в гранаты, поставил пистолет на боевой взвод. Обнял Юнону. Прошептал:

— Жалко, конечно, что так вот... Эх!.. — Подобрался к щели. Спрыгнул: — Фу-у!.. Это гады щит рядом поставили, тренируются, как в тире. Может, пронесет.

Пронесло. Немцы никого в деревеньке не нашли, отправились дальше прочесывать леса.

Там, в подземелье, они встретили новый, сорок пятый год. Юнона включила «Северок», настроила приемник на волну Москвы. Били кремлевские куранты. Далекий, прерываемый шорохами и разноголосицей эфира долетал голос Большой земли.

А через несколько дней хозяин бункера отбросил доски с укрытия и закричал, заголосил:

— Пшиятеле! Коло муйна пшешли ваши чоуги! Я сам видялем на них гвязды!

Соловей перевел: за мельницей прошли советские танки, крестьянин видел на их башнях звезды!..

В тот же день Юнона приняла радиограмму: всей группе прибыть в город Ченстохов.

Старинный Ченстохов только что был освобожден советскими войсками. На одной из окраинных улочек рабочей слободы на склоне Ясной Горы разведчики нашли хозяйство Павлова.

— Отдохнете — и начнем подготовку к новому заданию, — выслушав отчет командира, сказал полковник. — Предстоит большая работа.

На дни отдыха они разместились по частным квартирам. Одетые во все гражданское, они походили, наверное, на мирных людей, неведомыми превратностями войны занесенных в этот тихий город над Вартой.

Не подстерегают их больше опасности на каждом шагу. И Юнона — не командир, не радистка при исполнении служебных обязанностей. И рядом — не боец ее группы, а просто друг, Федька, Соловей, все так же не спускающий с нее открытого и радостного взгляда. Им — по двадцать. И весь мир принадлежит только им. Там, во вражеском тылу, они по жестоким законам войны не имели права на любовь. А теперь?.. Разве сдержишь чувства, подобные ветру в кронах тех деревьев, что шумят над ними?.. Кто посмеет осудить их за любовь, когда идет война против ненависти?..

Эти звездные ночи, этот душистый ветер, предвещающий раннюю необыкновенную весну...

В разведотделе началась подготовка. Пока еще не было известно, где, в каких краях предстоит им выполнять новое задание. Изучали обстановку и в Германии, и в Австрии, и в Чехословакии.

Наконец Павлов назвал: Чехословакия, район города Млада Болеслав, расположенного на ближних северо-восточных подступах к Праге. Места эти называют Чешским Раем.

— Сам не видел, но по рассказам и книгам знаю: Чешский Рай — чудо природы. — Полковник очерчивал на карте треугольник. — Сто двадцать квадратных километров причудливых скал, которые поднялись у реки Йизеры посреди долины, называющейся Золотым поясом земли чешской... Скалы отвесные, местами неприступные, с обрывами на полторы сотни метров. С доисторических времен в скальных пещерах было прибежище людей. И сейчас, как нам известно, в Чешском Раю укрываются сотни советских военнопленных, бежавших из лагерей.

Другой офицер уточнял ориентиры:

— Чешские коммунисты будут встречать вашу группу в районе горы Мужски, одной из главных вершин в самом центре Чешского Рая, вот здесь. С их помощью войдете в тесный контакт с местным населением. Привлечете к работе и бывших военнопленных.

Готовили больше месяца. Уже наступил март. Брызнула трава.

С каждым днем, с приближением часа вылета на задание Юнона испытывала все большее волнение. Уже знала, что у нее будет ребенок. Сказать или утаить? А вдруг отчислят ее из разведки? Все что угодно, только не это!..

Прислушивалась к  н е м у, неведомому, такому маленькому, но уже властно распоряжавшемуся ею. То бросит в жар, то в холод, то — как назло, во время тренировки за рацией — все вдруг поплывет перед глазами... Не решилась признаться и Федьке: а если проговорится?..

Последний сбор. Напутственные слова полковника. Суровое лицо его стало добрым, отцовским. Сколько таких, двадцатилетних и сорокалетних, довелось ему отправлять за линию фронта. И сколько из них не вернулось...

— Будьте дружны. Будьте мужественны. Счастливого вам пути и возвращения с победой!

Павлов задерживает свой взгляд на радистке. Очень бледна. Отводит глаза. Смущается? Или боится? Не может того быть: умело и отважно выполняла предыдущие задания.

Если бы знал полковник истинную причину этой бледности, тут же скомандовал бы: «Выйти из строя!»

7

Штурман ошибся всего на четыре минуты. На земле эти минуты обернулись в двадцать километров, в четыре дня пути. Какого пути!..

Все же добрались они до Чешского Рая, а потом, рассредоточившись на маленькие группы, спустились со скал в долину — высматривать, собирать сведения, передавать.

Юнона что ни ночь проводила на новом месте: укрывалась в школе деревни Льготице, в селе Стражиште, в Бжезине, у мастера-каменотеса Ветизслава. В доме каменотеса — чаще всего. Сопровождал ее Соловей. Ее верный телохранитель.

Дом каменотеса и его мастерская располагались у самого шоссе. По другую сторону усадьбы проходила линия железной дороги. Великолепный наблюдательный пункт. Гитлеровцы — в десятке метров. Их машины сновали по шоссе, частенько останавливались у ворот, солдаты заходили попить, а то и отдохнуть во дворе и в доме.

Юноне и Соловью хозяин отвел маленькую комнату на втором этаже. Когда нужно было натягивать антенну, сам забирался на плоскую крышу.

В мастерской рабочие обсуждали последние события на фронте.

— Где сейчас русские?

Мастер едва сдерживал желание показать на потолок: «Здесь они, над головой!»

Жена Ветизслава заприметила:

— Ой-ой, что-то наша гостья все к моченым яблочкам тянется, к кисленькому! И тяжелеть стала...