Иммануил Валлерстайн - Анализ мировых систем и ситуация в современном мире

• Название: Анализ мировых систем и ситуация в современном мире
• Автор: Иммануил Валлерстайн
• Издательство: Издатальство «Университетская книга»
• Жанр: Философия
• Год: 2001
• ISBN: ISBN 5-94483-042-5

---

Не является ли на самом деле главной проблемой для многих государств, и пожалуй в первую очередь для тех, которые самосознают себя «постреволюционными», вопрос о достижении контроля над государством со стороны «гражданского общества»? Не является ли именно этот вопрос ядром политических дискуссий не только в «социалистических странах», но также и в Латинской Америке, и в Южной Европе, и в черной Африке? «Больше демократии — больше социализма», —говорит г-н Горбачев. Но если так, какова тогда функция антисистемного движения в СССР?

Вопрос 2: Есть ли иные формы общественной власти, помимо «политической», которые есть смысл завоевывать?

Очевидно, существуют другие формы общественной власти — экономическая, культурная («гегемония» по Грамши), власть над собой (личная и «групповая» автономия). И, очевидно, индивиды, группы и организации постоянно стремятся к таким видам власти. Но как усилия по их обретению, сочетаются с политической деятельностью антисистемных движений? В каком смысле получение большей экономической власти, или большей культурной власти, или большей власти над собой на самом деле способствуют глубинному преобразованию миросистемы?

Здесь перед нами стоит вопрос, который занимал антисистемные движения с самого их зарождения. Являются ли фундаментальные изменения последствием нарастания улучшений, которые шаг за шагом со временем создают необратимость изменений? Или же такие нарастающие достижения являются в значительной степени самообманом, на деле ведущим к демобилизации и тем самым к сохранению существующих несправедливостей? Это, конечно же, вновь спор «реформа или революция?», который куда шире, чем его ограниченная версия, символизируемая противостоянием Бернштейна против Ленина.

Иначе говоря, существует ли осмысленная стратегия, которую можно выстроить так, чтобы она включала в себя пестроту устремлений к Многообразным формам власти? Потому что именно это предполагается или, по крайней мере подразумевается во многих аргументах новых социальных движений, зародившихся накануне 1968 г.

Вопрос 3: Следует ли антисистемным движениям обретать жесткие организационные формы?

Создание бюрократических организаций как орудия общественных изменений было великим социологическим изобретением политический жизни XIX в. Было много споров, должны ли такие организации быть массовыми или кадровыми, легальными или подпольными, направленными на решение одной или многих задач, должны ли они требовать ограниченной или полной приверженности от своих членов. Но в течение более века почти не было сомнений, что какая- то организация совершенно необходима.

Факт, очень давно продемонстрированный Михельсом, что такие организации обретают собственную жизнь, которая начинает прямо мешать осуществлению их официального raison d'etre, не слишком приглушил энтузиазм создавать все новые организации. Даже стихийные движения 1968 г. стали преобразовываться в множество таких организаций. Несомненно, это имело следствием, что многие из поколения после 1968 г. чувствовали себя очень неудобно, что показали резкие споры между Fundis и Realos в немецком движении «зеленых».

Напряженность между политической эффективностью, которую представляют организации, и воплощаемыми ими же идеологическими и политическими опасностями, пожалуй, не поддается разрешению. Возможно, это нечто, с чем просто приходится жить. Мне, однако, кажется, что это вопрос, который необходимо обсуждать прямо и глубоко, иначе мы растечемся на две бессмысленные фракции «сектантов» и «отсеявшихся». Во всем мире, я полагаю, в начале периода спада после 1968 г. очень сильно выросло количество людей, которые являются «экс-активистами», в настоящее время «неприсоединившимися», но при этом хотят быть как-то политически активными. Я не думаю, мы не должны думать об этом как о «деполитизации» разочарованных, хотя некоторые из них относятся к этой категории. Это скорее страх, что организационная деятельность эффективна лишь по видимости. Но если так, что может ее заменить, и может ли?

Вопрос 4: Существует ли какая-то политическая основа, на которой антисистемные движения Запада и Востока, Севера (Запад и Восток вместе) и Юга могут реально объединить усилия?

Тот факт, что существуют шесть разновидностей антисистемных движений, «старые» и «новые» разновидности в каждой из трех разных зон, представляется мне не случайным и не преходящим явлением. Он отражает глубокие отличия политических реалий в трех зонах. Существуют ли какие-то объединяющие политические проблемы, которые могли бы породить единую всемирную стратегию? Есть ли какие-нибудь свидетельства, что даже если это было не так в период после 1945 г., все же нечто в этом роде стало верным в 1980-е гг. и станет еще более верным в XXI веке?

Здесь нам нужно нечто большее, чем благие пожелания и мечты о желаемом. Никогда до сих пор не существовало сколько-нибудь существенной международной (то есть межзональной) солидарности. И этот факт порождает много горечи. Три вещи кажутся мне важными. Во-первых, непосредственные повседневные заботы населения трех зон во многих отношениях разительно отличны. Движения, существующие в этих трех зонах, отражают различия между ними. Во-вторых, многие из краткосрочных задач движений в трех зонах при их разрешении будут иметь результатом улучшение положения некоторых людей в одной из зон за счет других людей в других зонах. В-третьих, никакое желаемое преобразование капиталистического мира-экономики невозможно без трансзонального политического сотрудничества антисистемных движений.

Это трансзональное сотрудничество должно быть как стратегическим, так и тактическим. Могло бы быть проще (хотя все равно нелегко) установить основы для тактического сотрудничества. А стратегического? Вероятно, что стратегического сотрудничества можно добиться лишь на основе глубокой радикализации целей. Потому что гигантским препятствием к трансзональному стратегическому сотрудничеству является невероятная социально-экономическая поляризация существующей миросистемы. Но есть ли объективная (а не чисто волюнтаристская) основа для такой радикализации?

Вопрос 5: Что реально означает лозунг «свобода, равенство, братство»?

Лозунг Французской революции достаточно знаком всем нам. Кажется, что он относится к трем разным явлениям, каждое из которых относится к одному из царств, на которые мы привыкли разделять наш анализ общества: свобода — к области политики, равенство — к сфере экономики, братство — к социо-культурной среде. И мы привыкли также спорить об их сравнительной важности, особенно о свободе и равенстве.

Антиномия свободы и равенства кажется мне абсурдной. Сам я не могу на самом деле понять, как можно быть «свободным», если существует неравенство, поскольку те, кто имеют больше, всегда располагают такими возможностями, которые недоступны имеющим меньше, и потому последние менее свободны. Похожим образом я не могу на самом деле понять, как может быть равенство без свободы, поскольку при отсутствии свободы у кого-то больше политической власти, чем у других, и следовательно, они неравны. Я предлагаю здесь не игру словами, а отрицание этого различия. Свобода-равенство — это единое понятие.

Можно ли в таком случае «загнать» братство в это единое понятие свободы-равенства? Я так не думаю. Прежде всего замечу, что от «братства» как термина, принимая во внимание наше недавнее осознание сексистского характера языка, следует отказаться. Мы можем, пожалуй, говорить о товариществе. Это приводит нас к сути проблем, поднятых в связи с сексизмом и расизмом. В течение длительного времени левые мира проповедовали одну или другую форму универсализма, то есть полной «интеграции». Сознание революции 1968 г. привело к утверждению теми, кто наиболее непосредственно страдал от расизма и сексизма, политических, культурных и психологических достоинств создания собственных, то есть отдельных, организационных и культурных структур. На всемирном уровне это явление иногда называется «цивилизационным проектом».

Верным будет утверждение, что напряженность между универсализмом и партикуляризмом — продукт капиталистического мира экономики и ее невозможно разрешить в его рамках. Но это не дает нам достаточных путеводных указаний на будущие цели или текущую тактику. Мне кажется, что движения после 1968 г. справились с этой проблемой легким способом, раскачивая маятник ударений то на одном, то на другом. Это оставляет проблему нетронутой в качестве постоянного раздражителя и источника путаницы. Если нам следует думать о трансзональной стратегии преобразований, она должна будет включить в себя совершенно четкую перспективу, как примирить стремление к однородности (предполагаемой самим понятием трансзональной стратегии) и стремление к разнородности (заложенной в понятии свободы-равенства).