Михаил Горбачев - Жизнь и реформы

• Название: Жизнь и реформы
• Автор: Михаил Горбачев
• Издательство: Издательство "Новости"
• Жанр: История
• Год: 1995
• ISBN: 5-7020-0953-3

В книге своих мемуаров последний Президент СССР рисует эмоциональную, насыщенную уникальными фактами и откровениями, яркими эпизодами и диалогами картину своего пути к вершине власти. Становятся понятными истоки политического выбора «архитектора перестройки», критически анализируется ход реформ и их влияние на развитие ситуации в стране, постперестроечные реалии которой автор оценивает как драму. Впервые в таком объеме и с такой степенью доверительности Михаил Горбачев рассказывает о своей частной жизни, о своих родных и близких ему людях.

Вторая часть книги М.С.Горбачева посвящена внешнеполитическим последствиям реформ, формированию принципиально нового типа взаимоотношений СССР с зарубежными странами, особенно с США и другими ведущими державами, а также со странами бывшего соцлагеря. Интересны анализ автора трагических событий, связанных с распадом Союза, роли в ней отдельных прежних и нынешних политических деятелей, критическая оценка семилетнего периода правления страной, нравственные уроки жизни первого и последнего Президента СССР.

---

Накануне Нового года по предложению правительства я подписал несколько указов по финансовым вопросам, в которых, как потом оказалось, были заложены серьезные изъяны. Это относится, например, к созданию внебюджетных фондов стабилизации экономики. Это было, по сути дела, «генерирование» денег из ничего. Они не имели реального покрытия, а потому усиливали инфляцию.

20 января, буквально через несколько дней после утверждения в должности премьер-министра, Павлов реализовал еще одну заготовку, вызвавшую бурную реакцию в обществе, — обмен крупных 50- и 100-рублевых купюр на новые. Аргументировалось это тем, что большое количество таких денежных знаков накопилось в руках у спекулянтов, преступников в сфере теневой экономики, ушло за границу. Расчет оказался иллюзорным. Пытаясь найти оправдание для этой в общем-то бесплодной, но хлесткой операции, премьер в середине февраля в интервью газете «Труд» в сенсационном духе сообщил о якобы имевшем место заговоре западных банков, направленном на дезорганизацию денежного обращения в СССР.

На первых порах я всячески поддерживал самостоятельность и решительность Павлова, брал его под защиту. Но уже тогда у меня стали закрадываться сомнения относительно его профессионализма. В дальнейшем я все больше убеждался, что здесь допущена ошибка. Ни по кругозору, ни по глубине понимания вопросов, ни даже по профессиональным качествам Павлов не подходил для этой роли, особенно в сложной и противоречивой обстановке, которая складывалась в 1991 году.

Одной из самых неотложных задач была реформа розничных цен. Не проводить ее было уже невозможно. Благоприятный момент (1988–1990 годы) был упущен, и приходилось делать это в резко осложнившейся обстановке.

Собственно говоря, переход к новой системе цен уже начался — были введены новые закупочные цены на зерно и мясо, действовали новые прейскуранты оптовых цен во внутрипромышленном обороте. Надо было срочно вводить и новые розничные цены, чтобы вывести из-под удара предприятия, выпускающие конечную продукцию. Замедлялся весь экономический оборот. В центр шли тревожные запросы. Помню, сигнал бедствия подали мне из Ленинграда Анатолий Собчак, из Москвы — Гавриил Попов.

Вместе с тем Кабинет министров нуждался хотя бы в нескольких неделях, чтобы подготовить продуманные решения. Всякая ошибка здесь была чрезвычайно опасна. Сказывалась и политическая злоба дня. Январские события в Литве, ультимативные требования Ельцина о моем уходе в отставку, референдум 17 марта — все это вынуждало откладывать реформу цен.

Для проведения ценовой реформы надо было преодолеть еще один «высоченный» барьер — добиться согласия республик. Эту проблему обсуждали 12 февраля на Совете Федерации и пришли к единому мнению: действовать надо безотлагательно, быстро, согласованно. Начались переговоры с республиками по основным принципам и параметрам повышения розничных цен, вопросам социальной защиты, об образовании единого союзно-республиканского фонда поддержки населения. Дело в том, что из-за различий в структуре народного хозяйства республик возникало несоответствие между поступлением средств от повышения цен и расходами на социальную компенсацию. С девяти республик надо было взять в этот фонд порядка 80 миллиардов рублей, в том числе у России — 56 миллиардов, а шести республикам дать для компенсации 16 миллиардов. Кроме того, выделить 66 миллиардов рублей для компенсации доходов работников, занятых в общегосударственных системах. Переговоры шли непросто. Прибалтийские республики вообще ушли от подписания соглашения, вступили на путь сепаратных действий.

Определенные трудности возникли и с Россией. Конкретные проработки были согласованы. Соглашение подписали Хасбулатов и Силаев, наверняка оба сделали это с согласия Ельцина. Но тот вдруг начал открещиваться, объявил реформу не отвечающей интересам России. Вероятно, надоумил кто-то из советников. Так соглашение и вышло за подписями всех высших должностных лиц республик, только от России стояла подпись заместителя Председателя Верховного Совета.

Наконец 19 марта Кабинет министров принял решение, и в последующие дни были опубликованы обширные материалы по этому вопросу.

Каковы же итоги реформы цен, к которой так долго шли? Несколько нормализовался рынок. На прилавках магазинов, опустошенных в предшествующий период, появились мясо, молоко, кондитерские изделия, многие товары широкого потребления. Правда, эта стабилизация была хрупкой, неустойчивой. Тут надо иметь в виду, что центральное правительство уже не владело в должной степени экономической ситуацией, финансовыми рычагами, перешедшими в большой степени в руки республик. Так и не удалось установить сколько-нибудь действенного контроля и за безудержным ростом денежных доходов, равно как за использованием дохода, полученного от повышения цен.

Республики сорвали перечисление средств в фонд социальной поддержки населения, во внебюджетные фонды стабилизации экономики. Дело было не только в нежелании республиканских властей. Значительную часть этих средств предприятия и организации пустили на непредусмотренное повышение зарплаты. Начиналась самовольщина, грозившая обесценить любые попытки централизованного регулирования.

Надо сказать, что тогдашняя реформа не имела ничего общего с «шокотерапией». Сохранялись действующие цены на медикаменты, некоторые виды тканей, обуви, трикотажные изделия, игрушки, бензин, керосин, электроэнергию, газ, уголь, а также на водку. На большую группу основных товаров народного потребления были установлены предельные размеры повышения цен. Значительно расширен круг товаров, реализуемых населению по регулируемым розничным и договорным (свободным) ценам (к середине 1991 года на долю последних приходилось до 40 процентов товарооборота). Это облегчило в будущем переход к свободному ценообразованию. Страна могла бы избежать одноразового высвобождения цен, если бы последовательно проводились намеченные меры по финансовому и денежному оздоровлению.

Пожалуй, главный недостаток реформы ценообразования 1991 года связан с тем, что она разрабатывалась и осуществлялась как бы вне общего контекста экономических преобразований. Начали, провели как отдельное крупное мероприятие и занялись другими делами. Тут проявился образ мышления Павлова как премьер-министра. Он за многое брался, но действовал импульсивно, как бы вразброс, бессистемно. Поэтому я еще в феврале поставил вопрос о необходимости разработки правительством «программы минимум». Речь шла не о ревизии «Основных направлений», а о создании условий для ее выполнения. Фактически это должна была быть антикризисная программа. Об этом, в частности, шла речь на первом заседании Совета безопасности 27 марта 1991 года.

Читатель должен принять во внимание, что каждый шаг в экономике доставался к тому времени ценой огромных политических усилий. Буквально все на свете становилось предметом конкуренции, за которой стояла борьба за власть. Не обошла эта участь и экономическую реформу. Более того, она стала главным полем «боевых действий», развернутых радикалами.

22 апреля Павлов доложил на сессии Верховного Совета антикризисную программу и сделал это довольно удачно.

Не могу не поделиться одним своим наблюдением. Чем больше я углублялся в сопоставление экономических программ — союзной и российской, — тем больше убеждался, что в них немало общего. Это служило лишним доводом в пользу того, чтобы двинуться друг другу навстречу, отодвинув на второй план узкопартийные, узкополитические цели и тем более личные амбиции.

Опыт последних месяцев и недель показал, что конфронтационны-ми методами, силовым давлением, ультиматумами проблем не решить. Они лишь усугубляют обстановку, увеличивают опасность распада страны, погружения ее в пучину междоусобной борьбы. На заседании Совета Федераций 8–9 апреля я подчеркнул, что сейчас нет ничего более важного, чем задача приостановить процесс распада. Тем самым подчеркивалась особая значимость антикризисной программы. Работа над ней ускорилась, особенно с началом Ново-огаревского процесса[17]. К ней активно подключились республики, и, несмотря на немалые трудности, работа была успешно завершена. 5 июля я, как Президент Союза ССР, ее утвердил, и она вышла в свет под названием «Программа совместных действий Кабинета министров СССР и правительств суверенных республик по выводу экономики страны из кризиса в условиях перехода к рынку».

Июньский «демарш»

На заключительном этапе работы над антикризисной программой разыгрался большой скандал в Верховном Совете СССР, спровоцированный безответственными действиями Павлова и «силовых» министров.

Павлов заявил, что у Кабинета министров нет прав безотлагательно и оперативно решать различные вопросы. Это относится к таким насущным проблемам, как уборка урожая. Это относится к формированию программы на 1992 год.