Виктория Холт - Лорд-обольститель

• Название: Лорд-обольститель
• Автор: Виктория Холт
• Издательство: Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга»
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2010
• ISBN: 978-966-14-3212-2

Талантливой художнице Кейт не суждено получить признание в викторианской Англии, потому что, по общественным представлениям, творцом может быть только мужчина. После множества потрясений судьба дает ей лишь один счастливый шанс: девушка знакомится с нормандским аристократом, бароном де Сентевиллем, и вскоре он уже восхищается ее талантом. А вот художницу отталкивают жестокость и высокомерие барона, привыкшего к беспрекословному подчинению. Чем закончится противостояние двух сильных натур?

---

Друзья барона во многом походили на него. Это были утонченные и образованные люди. Они интересовались искусством и относились ко мне с искренним уважением, как к дочери великого художника.

— Наша семья живет совсем иначе, — сообщил мне Бертран. — Намного проще. Я хочу познакомить вас с матерью и сестрой. Уверен, что вы понравитесь друг другу.

Я подумала, что это прозвучало почти как предложение.

В другой раз он сказал:

— В нашем маленьком замке есть комната, в которой, должно быть, удобно заниматься живописью. Она очень светлая, к тому же там можно пробить еще одно окно.

Я привязывалась к нему все больше, и в его обществе мне всегда было несказанно легко и приятно. Можно сказать, что я влюбилась в него, но еще не была уверена в силе своих чувств, потому что трудно провести четкую грань между ними и переживаниями творческого характера. Окончив работу над портретом, наверное, смогу разобраться и в своих чувствах. Но сейчас, и это вполне естественно, я была увлечена творчеством до такой степени, что оно, безусловно, затмевало Бертрана.

Работа близилась к завершению. Миниатюра была почти готова.

Глядя на нее, я торжествовала, и даже жаль было, что окончание этого чарующего процесса уже настолько близко. Я чувствовала, что расставание с ним оставит в моей жизни ощутимую пустоту.

Однажды днем, когда в замке царила тишина, отец отдыхал, а все остальные, похоже, куда-то уехали, я решила еще раз взглянуть на миниатюру и, в случае необходимости, добавить один или два заключительных штриха.

Отворив дверь «солнечной» комнаты, я замерла на пороге. Кто-то стоял, склонившись над моим ящиком. Это был барон, и в руках он держал мою миниатюру.

— Что вы здесь делаете? — ахнула я.

Он обернулся. Его глаза сияли.

— Это изумительно!

— Вам следовало обождать…

Барон смотрел на меня, лукаво прищурившись.

— Я смотрю на нее отнюдь не впервые, — сообщил он. — И все время наблюдал за ходом вашей работы. В этом замке для меня не существует недоступных мест, мадемуазель Коллисон.

Он снова взглянул на миниатюру.

— Не могу оторваться. Каждый раз нахожу в ней что-то новое… Это гениальное произведение.

— Я рада, что она вам нравится.

Он положил миниатюру обратно в ящик движением, которое можно было охарактеризовать только как благоговейное. Затем обернулся и, к моему ужасу, положил руки мне на плечи.

— Человек на этой картине беспощаден… властолюбив… распутен… циничен… Все это легко читается на его лице. Но есть одно качество, в котором нельзя обвинить этого человека, мадемуазель. Он не глуп. Вы со мной согласны?

— Конечно.

— В таком случае почему же вы полагаете, что вам хоть на одно мгновение удалось ввести меня в заблуждение? Я еще во время первого сеанса все понял. Что стряслось? У вашего отца проблема с глазами? Или его руки утратили уверенность? Когда-то он ведь был великим художником. Понятно, почему вы приехали вместе с ним. «Я всегда сопровождаю отца», — произнес он, передразнивая меня. — «Но я не была при баварском дворе, я не была с ним в Италии. Нет, только сюда, в Сентевилль». Моя дорогая мадемуазель, я не люблю, когда меня обманывают, но могу многое простить талантливому художнику.

— Вы правы, — сказала я. — Это моя работа. А теперь вы начнете к ней придираться и говорить, что женщина не может писать картины так же хорошо, как и мужчина, и что, хотя эта миниатюра довольно сносная, тем не менее она не стоит тех денег, которые вы согласились за нее заплатить…

— Вы истеричны, мадемуазель Коллисон?

— У меня никогда не бывает истерик.

— Ну, тогда мои представления об англичанах не поколеблены. Я ведь всегда верил, что они сохраняют спокойствие даже в самых сложных ситуациях. Но сейчас вы обманываете себя точно так же, как ранее пытались обмануть меня. Я восхищаюсь вашим полом. Есть очень много такого, что вы умеете делать… божественно. Где бы мы были без женщин? И я не понимаю, почему женщина не заслуживает похвалы за прекрасно написанную картину, как и за все остальные радости, которыми она нас одаривает!

— Значит, вы принимаете миниатюру?

— Мадемуазель Коллисон, я не расстанусь с этой миниатюрой ни за что на свете!

— Я полагала, вы собираетесь подарить ее невесте.

— С тем, чтобы она привезла этот шедевр обратно и я смог повесить его на стену в своем замке. Рядом с кареглазой дамой, которая прежде была незнакомкой, но более таковой не является. Мадемуазель, как вы верно заметили, я несостоявшийся художник, но при этом неплохо разбираюсь в искусстве, и позвольте заявить со всей убежденностью, что вы — большой мастер.

Я почувствовала, как к моим глазам подступают слезы, и устыдилась своих эмоций. Их ни в коем случае нельзя было демонстрировать этому человеку.

— Очень приятно, что миниатюра вам понравилась, — выдавила я из себя.

— Садитесь, — скомандовал он, — и рассказывайте, что случилось с вашим отцом.

— Глаза. Катаракта.

— Печально, — с искренним сочувствием произнес он. — Так, значит, вы приехали сюда, чтобы сделать за него его работу.

— Я знала, что смогу это сделать и что вы получите за свои деньги желаемый результат.

— Именно это я и получил. Но почему вы сразу все не объяснили? Зачем было устраивать эти смехотворные заговоры?

— Потому что вы ни за что не согласились бы иметь дело с женщиной. Сочли бы, что мой пол не позволяет достигать тех же высот, что и…

— Тем не менее все это время я знал, что именно вы работаете над миниатюрой, и буду гордиться ею так же, как и любым другим шедевром из моей коллекции.

— Вы… вы свободны от предрассудков. Не то что большинство людей.

— Ура! Наконец-то вы сказали обо мне что-то хорошее! Все эти наброски… которые вы сделали… они великолепны. Быть может, когда-нибудь вы напишете мой портрет в полный рост? Мне очень понравился крылатый шлем. Хотя в этом кроется определенная ирония, верно? Сколько раз вы меня рисовали, мадемуазель Коллисон?

— Я хотела нарисовать как можно больше вариантов вашего портрета, а затем слить их все воедино. Чтобы ничего не упустить.

— Сказано великим художником! — Он снова взял в руки миниатюру. — Я бы не назвал это лицо особенно привлекательным, вы со мной согласны? Или особенно добрым… В нем явно проглядывает жестокость… и все прочие неприятные черты моего характера, которые, увы, вам удалось выявить.

— На портрете изображены вы, барон, а не Прекрасный принц.

— Да, для этого вам потребовался бы Бертран. Поскольку портрет — дар моей невесте, я назову его «Демон-искуситель». Полагаете, это будет прилично?

— Возможно, — как можно более равнодушно произнесла я. — Вам виднее.

Я немного покраснела. Казалось, он знает обо мне слишком много. Если я какой-то период времени внимательно наблюдала за ним, то он тоже изучал меня.

— И что же вы теперь собираетесь делать? — поинтересовался он.

— Поеду писать портрет принцессы, если вы того пожелаете, господин барон.

— Я имел в виду — после этого.

— Мы вернемся домой.

— А потом? Если я все правильно понял, ваш отец уже не сможет работать.

— Он еще на многое способен. Ему не под силу лишь самые мелкие детали.

— Есть план. Я представлю миниатюру гостям. Вы же знаете, все этого с нетерпением ожидают. Они только о ней и говорят. Я устрою бал, на котором будет выставлено ваше произведение. Ювелир уже работает над оправой. В золотой рамке, окруженная сверкающими драгоценными камнями, миниатюра будет смотреться достаточно величественно. И тогда… тогда я им все расскажу. Я представлю вас как автора миниатюры, поведаю трогательную историю о надвигающейся на вашего отца слепоте… и сообщу, что в лице его дочери мы имеем художника, достойного занять почетное место в ряду своих знаменитых предков.

— Зачем вам это?

— Зачем? Ах, мадемуазель Коллисон, разве вы сами не понимаете? Это все богатые люди. Многие из них захотят иметь миниатюру от Кейт Коллисон. Я согласен с тем, что в них, возможно, и есть какое-то предубеждение против вашего пола. Но ваша маленькая хитрость, хотя вы и не смогли ввести меня в заблуждение, все же удалась в полной мере.

— Вы сделаете это… для нас?

Он насмешливо улыбнулся.

— Я способен на многое ради великого художника, — ответил он.

Я не хотела оставаться в этой комнате, где на мое лицо падал такой яркий свет. Не хотела, чтобы он знал, в какой тревоге я жила все это время и какая радость меня теперь охватила. Ирония ситуации заключалась в том, что этой радостью я была обязана именно ему, и мне очень трудно было это принять.

— Спасибо, — пробормотала я.

Затем повернулась и медленно вышла. Он не пытался меня остановить, но я почти физически ощущала его взгляд.

* * *

Увидев готовую миниатюру в обрамлении драгоценных камней, я поняла, что это самое большое из всех возможных наших достижений. Отец был в восторге от того, что отпала необходимость лгать, что барон и не думает злиться, а, напротив, восхищается моей работой и намерен продемонстрировать ее знатным гостям в большом зале своего замка, при этом представив меня как автора шедевра искусства миниатюры.