Елена Муравьева - ПЛАН «Б»

• Название: ПЛАН «Б»
• Автор: Елена Муравьева
• Жанр: Любовно-фантастические романы

Жизнь-штука настолько сложная, что управиться с ней не в состоянии даже колодовство. Молодая магиня Тата убедилась в этом не единожды. Но настоящие испытания начались, когда рядом появился Никита, а мысли стали материализовываться.

---

— Ты сегодня наша, а завтра чья? Вас, таких залогов, пруд пруди. А Никита — один.

— Он мой. Отныне и вовеки!

Тень упорно и беззащитно молчала, не желая делить сына с кем-либо.

— Клянусь, он будет счастлив!

— Клянешься?

— Чем?

— Всем! Жизнью.

— Ну, смотри, не обмани!

Кольцо сжалось. Сначала чуть-чуть. Потом сильнее. Затем еще. Палец заныл, заболел, отнялся. Боль поднялась к локтю, коснулась плеча.

— Смотри мне! — раздалась напоследок угроза, и кольцо стало впору.

«Она меня приняла!» — поняла Тата и самоуверенно позволила расценить признание благословением.

Никита хмыкнул. Его позабавила серьезность, с которой Тата разглядывала потускневший от времени символ семейного счастья. Из пиетета он даже повременил с очередным покушением на женскую добродетель.

— Я сейчас стану приставать, — признался честно, — только не кусайся, пожалуйста.

— Хорошо, я постараюсь…

…сплетались руки, ноги, тела вжимались друг в друга, рты пили дыхание, поцелуи чередовались жарким шепотом…

…удовольствие казалось упоительным, сильнейшим, почти мучительным…

…но теперь уже не было ярости, пиром правила только нежность…

Делать того, конечно, не стоило, но удержаться Тата не сумела. Вкралась в взбудораженное, онемевшее от восторга, воображение Никиты, и в такт реальным событиям завершила любовный акт, слилась одновременно в двух экстазах, подарила два блаженства, соединила на миг реалии и химеры. И свои, и Никитины, на миг стали едины…

Никита, зарылся лицом в ложбинку, где встречаются шея и плечо, и подул сквозь сжатые зубы. Получился смешной звук, так дуют в живот малышам…

— Ты моя хорошенькая зверушка. Лисичка и белочка. Знаешь, что я тебе скажу…

— Нет.

Никита высвободился, даже отодвинулся, сел.

— До сегодняшнего дня мне казалось, что я четко определил прерогативы. На первом месте у меня Дом и Сад. Это не настоящий дом, окруженный деревьями. Это символ. Помнишь, каждому — свое. Мое — это писать и я бы очень хотел, чтобы мир не мешал мне это делать. Дом и Сад — это, уж прости за напыщенность, место моей силы, мое пространство творчества, без которого трудно представить жизнь. Следующее место заняла Книга. Это тоже символ. Наверное, символ самореализации, того что я сделал раньше, чем занимаюсь сейчас и что напишу в будущем. Затем пришла ты. И по плану тебе полагалось третье место. Но ты — не символ. Ты живая, из плоти и крови и ты — самая главное для меня, самое нужное, самое желанное. Поэтому ради тебя я хочу внести изменения. Я признаю, что Дом и Сад — это химеры. Книга — утопия. Мечта юности.

Тата попыталась возразить, но Никита не дал.

— Когда у меня есть ты, иллюзиям придется смириться, и смерить аппетиты. Я больше не буду им служить.

— Мне не нужны жертвы! — возразила Тата.

— Не жертвы! Мужчина, называя женщину женой, принимает на себя ответственность. За нее, будущих детей, совместную жизнь.

— И как ты за меня собираешься отвечать? Перед кем?

— Перед собой. Я должен содержать семью, должен заботиться о тебе, беречь. К сожалению, к огромному сожалению, я не богат, — Никита указал рукой на убранство комнаты, — и не могу дать то, чего ты достойна и заслуживаешь. Я даже не могу дать больше, чем ты имеешь сама. Но пройдет немного времени и все переменится. С завтрашнего дня — никаких фантазий. Только работа. Я наберу кучу заказов. Подниму тариф. Деньги появятся и скоро. Я уже все решил. Мы уедем на неделю к морю, в свадебное путешествие, а потом я сконцентрируюсь только на работе…

Тата кивнула и перестала слушать. Сейчас ее не интересовали бизнес-планы любимого. Имелась тема более важная.

Дом-Сад. Книга. Любимая. Список был установлен не Никитой, а инстанциями намного более компетентными. Не Линеву надлежало, и менять порядок. Но ломать — не строить, он вправе совершить попытку. Однако потом за самоуправство придется расплачиваться. Не написанная книга, не реализованный талант не простят пренебрежения и отомстят — мало не покажется. И ей самой, и Никите.

«Принимать жертву я не стану», — твердо решила Тата.

Сейчас в угаре первых удовольствий, в пылу долгожданного обладания Линев подверг сомнению и переоценке каждый из пунктов сокровенного списка. А завтра? Послезавтра? Когда свежесть ощущений притупится, когда замелькают тенями обиды и неурядицы — неизбежные спутники будней, что тогда? Кто окажется главнее, нужнее, желаннее? Привычная, уставшая от суеты женщина или собственная возможность творить? Желание писать — конкурент страшный! Недописанная книга, не написанные книги, как затаившиеся враги, со временем нанесут удар. Превратятся в беду. Тем более опасную, что порыв Никиты — дань обстоятельствам! А талант писателя — его удел, судьба.

«Нет, Никиточка, тебе не удастся навязать мне новые обязательства», — ситуация неожиданно высветилась иным смыслом. Согласиться с Линевым означало взять у судьбы счастье в долг. С условием последующей расплаты.

Утратив возможность писать, погубив талант, когда-нибудь Линев возненавидит ее за совершенный ИМ поступок, за принятое ИМ решение. Он заплатит за сытое благополучие любимой женщины собой, а потом предъявит ей счет за принятую жертву.

Тата вздохнула…

Жизнь опять приготовила ловушку. И теперь манила. «Выгляни в окошко, дам тебе горошка».

«Нет, Никиточка, мы сыграем не в твою, а в мою игру, — больше меряться силами с химерами Тата не собиралась. Мысль, шальная мысль, что явилась днем в парке, возвратилась и пообещала, как панацея, избавление от бед. Однако, решение было не из рядовых…

— Отдохни, милый, — сказала Тата и наслала на Линева сон.

Никита замолк на полуслове, навалился на подушку и последним осознанным движением сомкнул руки в кольцо, заключил Тату в объятие. Даже в беспамятстве он хотел удержать рядом свою любовь.

Глава 17. Договор

Браки совершаются на небесах, а рушатся на земле. Поэтому во избежание грядущих проблем следовало подстелить соломку, повсюду, где только возможно.

Аудит Тата начала со здоровья, ведь это главное достояние семьи и залог появления крепких детей. Нырнув в Никиту, она пробежалась током крови по сосудам, отбила ритм сердца, поиграла мышцами. Все органы работали, как часы. Душа Никиты тоже была в отличном состоянии. Ни изъяна, ни упрека. А главное, вся во власти любви.

Эй, сейчас бы, размечталась Тата, прихватить мужское нетленное начало да смешать со своим, замесить, как тесто, а затем, разорвав комок на две половинки, вернуть одну в сердце Линева, а другую взять себе. Тогда, хочешь-не хочешь, придется им с Никитой жить душа в душу, душа к душе, одним целым.

Но поступать, так не следовало. Чужая душа — вот она, как на ладони. А своя-то — потемки, в которых мало того, что растет какая-то инородная пластмассовая хрень, так еще имеется в наличии огромный талант превращать любовь в ненависть.

— Что творишь? Совсем рехнулась? Куда несешься? Что за спешка?

Стоило возникнуть сомнениям, как тут как тут, с неизменными советами заявился вождь и учитель.

— Ты совсем не знаешь Никиту.

Внутренний Глас был суров и, как обычно, прав.

«Он — хороший», — сказала в оправдание Тата.

— Не факт.

«Он…»

— Все, что ты скажешь — чистой воды иллюзии.

«Никита меня любит и не сделает мне больно».

— Сделает. Он — живой человек.

«Я его люблю».

— Ты угробишь свое чувство, едва появится для этого повод.

С неожиданной решимостью Тата заявила:

«Нет. Теперь я доверяю своей душе. Она справится с любыми испытаниями».

От неожиданности контролер онемел. Но молчание длилось недолго.

— Уточни: ТЫ…ДОВЕРЯЕШЬ…СВОЕЙ…ДУШЕ?

— Да.

— Вчера ты считала ее инвалидом и от страха перед новой болью категорически не позволяла себе ничего чувствовать. А сегодня заявляешь…

— Сегодня я изменилась.

— Ты хочешь сказать, что Никита тебя изменил?

— Отчасти. Главную работу сделала я сама.

— С этого момента, пожалуйста, подробнее. В чем, пардон состояли ваши усилия?

Тата грустно улыбнулась:

— Я — автор своих поражений и побед. И даже, если мой вклад в ситуацию был копеечным, все равно победила именно я.

— Ты только и делала, что боялась.

— Нет, когда Никита ко мне пришел, я сумела победить страх.

— Ты была похожа на зомби и не соображала вообще.

— Ну и что! Зато я не убежала, не прогнала Никиту, и позволила ему и себе раскрыться. И вообще, если солдатик во время боя сначала наложил в штаны, а потом встал и побежал с криком «Ура!» в атаку, то про дерьмо можно забыть, будто его вовсе не было.

— Ты, действительно, стала иной. Рассуждаешь как-то не привычно. Наверное, мне лучше на некоторое время ретироваться и понаблюдать за тобой. Но я вернусь. Обязательно.