Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6389 ( № 42 2012)

• Название: Литературная Газета 6389 ( № 42 2012)
• Автор: Литературка Литературная Газета
• Жанр: Публицистика

"Литературная газета" общественно-политический еженедельник Главный редактор "Литературной газеты" Поляков Юрий Михайлович http://www.lgz.ru/

---

Автор пытался спасти "Жизнь и судьбу", писал Хрущёву: "Нет правды, нет смысла в нынешнем положении, в моей физической свободе, когда книга, которой я отдал свою жизнь, находится в тюрьме, ведь я её написал, ведь я не отрекался и не отрекаюсь от неё[?] Я прошу свободы моей книге". После этого Гроссмана принял Михаил Суслов.

Скажите, пожалуйста, диссидент Владимир Максимов или Андрей Синявский пошли бы к Суслову? Деникин или Врангель пошли бы на приём к Сталину? Кстати, я полностью согласен с Сусловым, который сказал, что теория Чепыжина, придуманного писателем в угоду властям, - самое слабое место романа, "чудовищная философская белиберда". Если лакействовать, так уж до конца: убирать сильнейшие места с академиком Штрумом, всю еврейскую трагическую линию, и делать советский военный роман. Писатель всё ещё выбирал между двумя своими ипостасями. Он не собирался быть диссидентом. Он мучительно колебался: или становиться еврейским писателем, или оставаться советским. На этом перепутье он и умер от рака в Первой градской больнице в 1964 году. Умирал тяжко и долго. В Бога он не верил, спасения ждать было неоткуда. Вот уж верно: жизнь и судьба[?]. В ночь на 15 сентября 1964 года его не стало. Урна с прахом Василия Семёновича Гроссмана захоронена на Троекуровском кладбище.

А вторую часть романа "Жизнь и судьба", которая писалась восемь лет, до 1960 года, так и не напечатали в советское время. Впервые полностью она была опубликована на Западе в 1980-м. Напечатали - и почти никто и не заметил. Более того: когда на "заре перестройки", в 1988 году роман был опубликован в СССР, на фоне публикации Платонова, Шаламова, Замятина и другой "потаённой" литературы "Жизнь и судьба" не произвела никакого фурора. Но вот прошло 30 лет, Россия вновь стала Западу неугодной, потребовался новый русский антигосударственный гений. И такой, чтобы всем гениям - гений. Ни Аксёнов, ни Окуджава на это не тянули. Солженицын для Запада чересчур чужой, почти антисемит. Вспомнили о залежавшихся на пыльных складах издательств книгах Василия Гроссмана. Нобеля ему уже не дать, но вот всемирным гением объявить - пожалуйста. Не жалко. И вдруг The Guardian (Великобритания) пишет: "Василию Гроссману, величайшему летописцу России, до сих пор не воздали должного[?]" Вы же сами 30 лет назад издали и не заметили, господа британцы! И вот ещё смешно: самым гениальным его романом объявили теперь вполне посредственную повесть "Всё течёт". Почему? Потому что теперь им там на Западе важнее голодомор на Украине. Вот только как прикажете понимать роскошный образ жизни преуспевающего советского писателя Василия Гроссмана как раз во время голодомора? Скольких несчастных украинцев он объел?

Впрочем, его дочка оказалась умнее британцев - она сказала: "Многие люди утратили веру в человечество - но не он. Если сравнить его с теми, кто сейчас пишет об этих событиях, он был идеалистом. Он верил, что даже в самых

ужасных людях можно найти нечто светлое".

Владимир БОНДАРЕНКО

Продолжение темы на стр.10

ПЯТИКНИЖИЕ

ПЯТИКНИЖИЕ

Владимир Кантор.

Наливное яблоко.  - М.: Летний сад, 2012. - 430 с. - 1500 экз.

Эта книга построена как человеческая хроника: разделы "Книжный мальчик", "Подросток", "Взрослый", "Старик" представляют собой историю мыслей и ощущений, моментов, которыми запоминается, вспоминается прожитая жизнь. Потому это чтение никак не назовёшь лёгким: каждое воспоминание ценно смысловой наполненностью, значимостью, пусть даже не сформулированной, ускользающей - но необходимой для осознания себя. Неумолимое взросление - вектор жизни, а вот есть ли в ней какой-то особенный, для каждого человека уникальный смысл[?] Этот вопрос важен для Кантора, но ответ на него возможен только как постоянное сомнение, неудовлетворённость тем, что на поверхности. Кантору удаётся глубокий самоанализ без затемнений: в сущности, у него только один герой, но рассказано о нём настолько рассудительно и беспристрастно, что книгу можно считать не историей интеллигента, а художественной историей русской (советской) интеллигенции второй половины XX века в её демократической, неуспокоенной ипостаси.

Юрий Макусинский.

Записки горожанина. - СПб.: Коло, 2012. - 224 с. - 1000 экз.

Книга христианского поэта Юрия Макусинского (так он аттестован в аннотации) поначалу удивляет своим названием: почему "горожанина", если речь идёт о вещах общечеловеческих - поисках истины во Христе, святых местах, страдании, раскаянии, любви, семейных радостях. Только позднее, вчитавшись, улавливаешь в книге "городскую" невнятную напряжённость: "Использован и в прошлое отброшен / Прожитый день. И нас ничто не гложет, / Ничто не радует - ведь мы его прожили, / Пересекли, промчались, проскочили". И, конечно, Макусинский - поэт-петербуржец. Петербург в его стихах, при всей неухоженности и неустроенности, - это город-метафора, город ангелов и атлантов, хотя, впав в осеннюю меланхолию, поэт и назовёт его "пластмассовым". Когда в стихи приходят Петербург и депрессия, уходит даже излюбленная сонетная форма, которой Макусинский владеет хорошо, однако чересчур уж гладко, интонационно однообразно. Сонет порой бывает бесплотен. Но встают зори над Балтикой - и перо поэта делается искристым.

Джулиан Ассанж:

Неавторизованная автобиография. - М.: Альпина Бизнес Букс, 2012. - 264 с. - 3000 экз.

В 1987 году шестнадцатилетний Джулиан Ассанж впервые увидел компьютер. К тому времени этот подросток, сменивший множество школ и кочевавший по просторам Австралии, знал о жизни куда больше, чем почти все его сверстники. Может быть, поэтому он, выросший в семье хиппи, самостоятельно изучивший программирование, ставший одним из самых ловких хакеров и в этом смысле почти всемогущим, не утратил понимания, что Интернет - лишь инструмент, а смысл имеет то, что происходит в реальности. Деньги мало значили для Ассанжа. Крупные компании нанимали его для тестирования своих систем безопасности, он находил проколы, и ему тут же становилось скучно. Совсем другое дело - помочь раскрыть сеть педофилов, разоблачать сайентологов и проникать в секреты Пентагона. Неавторизованная автобиография основателя нашумевшего сайта WikiLeaks, борца за свободу и справедливость (как их понимает Ассанж), производит впечатление пафосной, многословной, задиристой, но очень искренней книги.

XVIII век: литература в эпоху идиллий и бурь: Научный сборник / Под ред. Н.Т. Пахсарьян. - М.: Экон-информ, 2012. - 524 с. - 500 экз.

XVIII век был особенным для России, приобщившейся к европейской культуре и классицизму, начавшей стремительно навёрстывать упущенное. Вместе с тем и Европа не стояла на месте: в ней явились Руссо, Блейк, Гёте, и фраза "Уже написан Вертер" совсем не пустая для мировой литературы. Представленный здесь сборник - материалы одноимённой конференции, которая прошла в марте нынешнего года на филологическом факультете МГУ. Конференция собрала учёных из множества городов России, а также из Армении, Грузии, Белоруссии, Франции. Львиная доля выступлений была посвящена влиянию XVIII века на последующие литературные явления: линии Ленц - Брехт, Руссо - Лев Толстой, Вольтер - де Сад - Ницше, Шарль Перро и Чайковский[?] Габриэль Гарсиа Маркес, Милан Кундера и в целом литература постмодернизма с её смешением жанров становятся понятнее, если изучить в них ту составляющую, что отсылает читателя к XVIII веку. Сборник может быть интересен как специалистам, так и широкому кругу читателей.

В. Лёвшин, Эм. Александрова.

Чёрная маска из Аль-Джебры. Путешествие в письмах с прологом. - М.: Издательский дом Мещерякова, 2012. - 304 с. - 3000 экз.

Книга Владимира Лёвшина и Эмилии Александровой вышла в 1964 году и за прошедшие с тех пор почти полвека нисколько не устарела - ведь в диковинной стране Аль-Джебре, в сущности, ничего не поменялось. И современные дети, совершив путешествие туда, гораздо лучше поймут сухие правила из школьных учебников, узнают много нового - правда, только те, кто уже хоть чуть-чуть интересуется математикой, для прочих Аль-Джебра так и останется загадкой, которую не тянет разгадывать. Но если ребёнок чувствует красоту строгой упорядоченности чисел, если стремится узнать секреты математических фокусов и радуется, находя правильное решение задачи, эта книга - для него. Здесь можно не только почерпнуть доступно изложенные объяснения, самостоятельно углубиться в школьную программу, но и познакомиться с историей Аль-Джебры и с теми великими людьми, кто создавал её на протяжении тысячелетий.