Юлиана Лебединская - Темпориум. Антология темпоральной фантастики

• Название: Темпориум. Антология темпоральной фантастики
• Автор: Юлиана Лебединская
• Издательство: Литагент «Снежный Ком»9ebea33f-2a93-102a-9ac3-800cba805322
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-904919-42-9

Путешествия во времени – что нового можно рассказать о них? Очередная история с «попаданцами» – разухабистые приключения в прошлом студента-супергероя, ещё один «эффект бабочки», очередная и ожидаемо скучная история изобретения чудо-машины…

Оказывается, не только это!

Антология «Темпориум» раскрывает другие стороны взаимодействия человека с временем – более тонкие, более сложные, но от этого не менее увлекательные и загадочные. Взгляните под новым углом на Время и удивитесь.

---

Он настроил грависети так, чтобы мертвецы освободились через час. Джига там или фокстрот, а оказаться лицом к лицу с одержимыми Плясунами кадаврами прямо сейчас Марку не улыбалось. К этой мысли стоило привыкнуть. Стебельки травы кололи пальцы. Солнце карабкалось в зенит и немилосердно пекло затылок, и в зарослях уже кто-то возмущенно трещал, не радуясь вторжению чужаков.

– Здесь есть холмы, – непонятно ответил Джек.

– На всех планетах есть холмы.

– Еще здесь нет людей.

Марк стер пот со лба и обернулся. Рюноскэ стоял в нескольких шагах от Салливана. Точнее, не стоял, а пританцовывал, что-то насвистывая себе под нос. Мелодия была ускользающе знакомой и назойливой, как стук бьющегося о лампу мотылька. Тыкву Рюноскэ сунул под мышку.

– Нет людей?

– Ты же сам видел, инквизитор. Там, в камере, еще минута – и ты поплясал бы за мной, со всей своей нейролингвистикой. Как миленький поплясал бы. Ты же не хочешь, чтобы твои приятели навеки заблудились в холмах? Мертвецы уйдут к мертвецам. Мертвые к мертвым, живые к живым – так, кажется?

Марк не нашелся, что ответить.

– Я бы на твоем месте, – промурлыкал Джек, – сейчас же погрузился бы на кораблик и чесанул отсюда куда подальше.

– Вот уж нет.

– Нет?

– Нет.

– Решился идти со мной, значит?

Марк коротко кивнул. Он не доверял этому человеку или не человеку – скорее всего не человеку. Он должен был увидеть сам.

– Ну смотри. Я ведь предупреждал – оттуда трудно вернуться.

– Уж как-нибудь.

– Ладно. Как хочешь.

Рюноскэ отбил лихое коленце, после чего объявил:

– Так даже лучше. Понесешь лампу. А я тогда организую нам музычку.

Предупреждая вопрос Марка, Джек полез за пазуху и вытащил небольшую оловянную дудку, тин вислу. Поставив лампу в траву, он приложил дудку к губам и выдал резкую трель. Так дудели музыканты на сентябрьской ярмарке – там, тысячу лет и сто парсеков назад, в деревушке Фанор у вечно беспокойного моря. Марку казалось, что он давно забыл эту музыку.

Пляшущей походкой Джек спускался с холма в распадавшийся на нити туман. За Джеком шел Марк, сжимая в кулаке проволочную ручку лампы, а за Марком шла ночь. Ночь тянулась от подножий камней, словно их тени всё пытались и не могли потрогать гребень второго холма. Серебряная полоса на горизонте обмелела и быстро погасла.

Они шли по колено в траве, только что изумрудной, а теперь – почти черной. Округлый склон мягко стекал вниз. Другой холм поднимался прямо перед ними, будто стена. Вокруг Джековой лампы кружились мотыльки. Рядовой Тосс и сержант Джеремайя, обнявшись, танцевали, и их отражения дробились в капельках тумана, и казалось, что мертвецов не двое, а больше, намного больше – нет, это просто запела дудочка. Несколько коротких нот, словно сигнал к атаке или, наоборот, к отступлению.

Мертвецы замерли. По их ссутулившимся плечам стекал туман.

Джек наиграл короткую, простенькую мелодию – ту, что насвистывал утром. Ту, что чуть слышно звучала в ушах Марка с первой их встречи или еще раньше, намного раньше.

Сержант Джеремайя нерешительно двинулся по кругу, не убирая руки с правого плеча Тосса. Болотный огонек спустился совсем близко к его голове, повис, едва не касаясь волос. Тосс потянулся за Джеремайей, а за Тоссом двинулся туман. На левом плече рядового лежала другая рука. И вот все они выступили из тумана, змейкой, цепочкой, и над каждым мерцал зеленый огонь. Р-раз! – сотни ног опустились в траву, как на Экбе, как на Риньете, как еще на десятке периферийных планет. Казалось, гул от удара должен поглотить незатейливую мелодию дудочки, однако дудочка не сдавалась. Р-раз – два! – туманные плети сплетаются в паучью сетку. Сетка ловит и ловит непокорного мотылька, а тот взлетает всё выше, до самых маленьких и колючих звезд. Раз – два – три – четыре, и так до восьмого такта, но тише, но неуверенней. Будто сама трава опутала ноги танцоров, не давая им сорваться в быстрый трехтактный ритм.

Захлебываясь, верещала дудочка. Глаза музыканта ярко горели в темноте.

Не переставая наигрывать мелодию, он щелкнул каблуками и прошелся по траве простой «тройкой». Цепочка мертвецов дернулась, словно раздавленная гусеница, – и порвалась. Рюноскэ отбросил дудку и выхлопал в ладоши такт. Марк почувствовал, как его затягивает в танец; он поспешил отступить подальше, едва не выронив лампу. Вовремя подхватив светильник и подняв над головой, Марк завороженно глядел, как покойники выстраиваются в сеты – по четыре в каждом, по два сета рядом – и начинают повторять за Джеком его движения. Вначале мертвецы выступали медленно, тяжело отрывая ноги от земли, не попадая в такт, будто ученики на первом уроке. Раз-два-три-и, дум-да-да-да… – бил в ладони Джек. Потом вдруг – оторвались от земли, притопнули по земле правой ногой и разом вошли в ритм. Земля загудела. Дум-да-да-да, дум-да-да-да, отбивал Марк носком ботинка, глядя, как мертвые, словно ожив, высоко выкидывают колени, убыстряя и убыстряя шаг, становясь всё легче, дум-да-да-да! И ничего не слышно, кроме треска каблуков, никаких звуков, кроме древней детской песенки, поглотившей мир.

I’ll tell me ma when I go home,
The boys won’t leave the girls alone.

Совсем близко застучал барабан, дробя и без того мелкую чечетку, превращая танец во что-то бешеное, неподвластное уже ни живым, ни мертвым… И не было больше сил сопротивляться, и Марк бросился в этот степ, как бросался когда-то со скал Баррена в Гэлоуэйскую бухту. И танец подхватил его, окатил ледяной волной в мелких воздушных пузырьках, ослепил и шваркнул о камни, и снова, и снова, пока звучит прибой, пока бьется в ушах пульс, и кровь гудит в такт бешеному ритму… Марк дернулся, швыряя впереди себя все, все блоки, то, чему его учили, и то, что он знал и без всякого обучения. Волна расхохоталась в ответ. Бурля и ликуя, вода снова подхватила его и ударила лицом о камень. Из разбитого лба потекла кровь, окрасив зернистый бок мегалита. Так вот для чего я ему был нужен, успел подумать Марк, ну как же, человеческая жертва открывает врата, – и тут музыка, наконец, смолкла.

Безвременье

– Почему я ничего не вижу?

– Ты уронил лампу. Не дело ронять лампу.

Пальцы нащупали круглый бок тыквы. Вспыхнул оранжевый огонек.

– Всё равно ничего не видно.

– Это потому, что ты еще жив.

Голос принадлежал Джеку, но слова звучали странно, шаркающе и одновременно напевно. Старый гэльский язык эхом отдавался…

– …в холме.

– Что?

– Мы в холме.

Видеть мешали клочки серой паутины, липнущие к ресницам.

– Ты здесь, Джек?

– Я здесь, Марк. Пока еще здесь. Но мне надо бы идти. Мои люди ждут.

– Твои люди…

– Мертвые к мертвым, живые к живым, Марк. Я ведь тебя предупреждал.

Очень сложно было поднять руку. И всё же Марк поднял руку и смахнул с глаз паутину. Засерело.

Это был клочок берега, усыпанный мелкой галькой. Где-то вдалеке на пляж набегали небольшие волночки. Марк оглянулся. Бесконечная равнина под волглым одеялом тумана представилась ему. Редкие, поросшие вереском холмы, кривые истлевшие деревца. Рядом шурхнула галька.

Он был похож и не похож на Джека Рюноскэ. Длинный, костляво-тощий, с крупными и жесткими чертами лица. Сложно было представить его выпрашивающим кружку пива у односельчан. Сложно, но всякое случается, подумал Марк, глядя на багрово-синюю полосу, пересекающую горло Джека у самого подбородка. След от веревки. Или ремня.

– Мне надо идти, Марк, – настойчиво повторил тот, кто звался Джеком.

Невдалеке над болотом роился сонм огоньков. Тихо и безнадежно напевала вдалеке камышовая дудочка – или это просто ветер пробирался сквозь вересковые поля.

– Что это такое, Джек? Что это за место?

– Когда-то здесь жили… нет, не люди, но они были похожи на людей. Очень давно. Затем умерли.

– Фэйри?

– Их называли и так.

– Что их убило?

– Я не знаю, Марк. Знаю только, что здесь очень много болотных огоньков. Иногда они шепчут имена.

– Ты думаешь, Плясуны?.. Плясуны убили тех, кто жил в холмах до нас, а теперь решили вернуться за новой добычей?

Неужели в том давнем споре отец был прав?!

– Я не знаю, – нетерпеливо повторил человек. – Мне пора.

Он развернулся и, длинный и тощий, размашисто зашагал к нетерпеливо приплясывающим огонькам.

Марк секунду-другую смотрел ему вслед, а затем подхватился и кинулся вдогонку. Галька зашелестела, расступаясь под ногами. Уходящий обернулся.

Марк поравнялся с Джеком и сунул ему в руки лампу.

Тот покачал головой.

– Не стоит, Марк. Ты останешься совсем без света. Здесь нельзя оставаться без света.

Марк усмехнулся.

– Уж как-нибудь.

Он упрямо впихнул оранжево светящуюся тыкву в руки Джеку. Джек прижал светильник к груди. Огонек вспыхнул чуть ярче.

– Почему?..

– Ты же сам говорил – очень страшно одному в темноте. Тебе она нужнее. А я выберусь и так. Мне кажется, я знаю эти края.