Светлана Нилова - Потери

• Название: Потери
• Автор: Светлана Нилова
• Жанр: Современная проза

Есть события, которые так меняют жизнь человека, что он уже не может оставаться прежним.

 А если это не взрослый человек, а маленькая девочка? А волна неожиданностей только нарастает и поднимается всё выше, не оставляя надежды вернуть безмятежное прошлое и грозя разрушить будущее.

 Сможет ли Софи выстоять против шквала событий,  стихии собственных чувств и найти свой курс в океане жизни?

 Если смерть много раз глядела тебе в лицо, то ты уже заранее чувствуешь её дуновение.

 Софи Берто, девочка рожденная на безмятежных островах Французской Полинезии, слишком рано почувствовала дыхание смерти.

 После столкновения с нарко-мафией семья девочки вынуждена скрываться, ускользая из океана в океан. 

 География романа охватывает пространства от бирюзового рая Полинезийских островов  до оранжевого ада пустынь Невады. Событийность - от безмятежности детства, до отчаянья обманутой женщины.

 Но героиня не просто собирает воедино осколки своей разбитой жизни. Она ищет. Ищет свой шестой океан.

 Там, где любовь.

---

 Я была благодарна Чаку, что он ничего не сказал о смерти.

 - Нет. Ничего. У папы и мамы ничего не было. Они всё, что было потратили на ремонт «Ники» после крушения. Там, на Аляске. Я слышала их разговор.

 - А твоя приемная семья? Они не могут помочь тебе?

 - Да я никому не нужна здесь! А приемной семье – тем более. Дядя Чак! Помогите мне! Надо найти «Нику»! И родителей…

 Чак прижал меня к себе и заговорил тихо-тихо:

 - Мы искали их. И Крамм, и Попрыгун, и все наши. Ты знаешь, что «Нику» ищем не только мы?

 У меня воздух застрял в горле, я отпрянула от Чака.

 - Они?! Эти люди? Наркокартель?

 Чак приложил палец к губам.

 - Да. Ник здорово насолил им, когда дал показания. Теперь… Мы ищем «Нику», а они следят за нами и просто дышат нам в спину.

 Мне стало холодно. И страшно. Пусть лучше я буду одна, но только пусть мама и папа будут живы! Пусть их никто и никогда не найдет!

 - Я так рад, что тебя никто из них не тронул, Софи. Хотя, возможно, они оставили тебя как козырь…

 Мы проговорили целый час. Потом приехали Том и Вики. Чак отвел их в сторону и долго о чем- то разговаривал. Потом вернулся ко мне.

 - На счет своих опекунов ты права, Софи. Противные. Но тут уж ничего не поделаешь.- Чак вздохнул. – Мне надо ехать, деточка.

 У меня упало сердце.

 - Дядя Чак! Пожалуйста! Неужели вы уедете сейчас и бросите меня?! Я же здесь совсем одна! И никого из прежней жизни у меня не осталось!

 - Мне надо ехать, Софи, - тихо сказал Чак. – Но я не брошу тебя, деточка. Обещаю.

7. Февраль

 Через неделю после встречи с Чаком, к дому Харди подъехала полицейская машина. Мы все были в гостиной и Вики накинулась на меня:

 - Это ты, София? Ты что-то натворила?

 Я растерянно покачала головой. За последнее время я даже в «нарушиловку» не попадала. Нас со Стейси отправили в свои комнаты, но мы пошли в одну. В комнату Стейси. Её комната напоминала девичий отдел в магазине игрушек: на шкафах, полках столе, кровати и подоконнике стояли и сидели куклы в пышных платьях. Стейси никогда их не ломала и я даже не видела чтобы она в них играла. Просто ставила перед собой одну или несколько и любовалась ими, положив голову на пухлые ладошки.

 На стене, в золотых рамочках были грамоты и дипломы Стейси за победы в разных конкурсах, начиная от «Веселых стартов» начальной школы и заканчивая танцевальными конкурсами в Астории. Она была очень талантлива.

 Мы сидели со Стейси в её комнате и болтали, когда меня позвал Том. Его голос мне сразу не понравился. Сердце сжалось от нехорошего предчувствия и мне не стало хватать воздуха. Я взглянула на Викторию. Та сидела присмиревшая, приложив скомканный платок ко рту. У меня подкосились ноги. Я села на ступеньки и только после этого спросила:

 - Что случилось?

 Мне ответил один из полицейских.

 - Софи, девочка, только не волнуйся. Тебе придется поехать с нами. Нашли одно тело… Возможно, ты его опознаешь.

 - Почему вы решили, что это имеет отношение ко мне? – я отказывалась верить и старалась говорить спокойно.

 Тогда один из полицейских протянул мне конверт.

 - Посмотри. Тогда решишь: ехать тебе или нет.

 В конверте была всего одна фотография. Черно- белая, но я увидела изображение на ней в красках. Потому, что память сразу услужливо подставила все нужные цвета и оттенки: ярко-оранжевый спасательный круг с белой надписью «Ника» наверху и белым отпечатком моей ладошки внизу. Ладошка была маленькой – мы сделали это хулиганство с мамой, когда мне было пять лет, а папочка не стал перекрашивать и только подновлял время от времени.

 Я схватилась за горло, там что-то клокотало и душило меня. Виктория сунула мне под нос нашатырь, а Стейси стакан с водой. Я машинально понюхала воду, встала и спросила:

 - Куда надо ехать?

 Но мы не ехали, а летели на вертолете. Вместе с Томом. Вики и Стейси остались дома. Мне сообщили, что тело мужчины, было привязано к спасательному кругу. Его выловили на границе Аляски с Канадой, оно вмерзло в лед и определить время смерти можно весьма приблизительно. Это долетало до меня, словно во сне. Всё было будто бы в вате: и звуки, и краски, и мысли. Только запахи вторгались в моё сознание то резкостью нашатыря, то какой-то едой, то потом, то бензином. Я настолько оцепенела, что не могла не есть, ни пить ни даже думать. И, может быть, это было даже хорошо, потому что запахи становились всё резче и отвратительнее. Мне что-то говорили, подсовывал какие-то бумаги, и я подписывала их, не читая. Том читал и тоже подписывал.

 Наконец нас с Томом повели по длинному белому коридору и завели в комнату без окон. Там на столе лежало тело, накрытое пластиком. Мне что-то говорили и всё время подносили к лицу ватный ком, но я уже не чувствовала никаких запахов. Я смотрела на тело. Оно было страшным. А ещё оно было очень холодным. Холод от этого тела чувствовался на расстоянии, и он пронизывал меня до самых костей. У меня даже сердце сводило от этого холода.

 - Это не он, – сказала я и не узнала свой голос. – Это не может быть он.

 - Может быть какие-то приметы…

 Я подошла ближе и сдернула пластик на пол. Зрелище было отвратительным. Если бы в моём желудке было хоть что-то, я бы уделала весь пол. Но я уже давно ничего не ела и потому только смотрела, исследуя каждый сантиметр этого вздутого, изъеденного рыбами тела. Голова была разбита, как пустой орех, поэтому лицо у мертвеца  отсутствовало полностью. А моя голова вдруг заработала: включились процессы мышления и аргументации.

 - У моего отца не было волос на груди.

 Я обошла стол и остановилась у ног.

 - У папы должна быть совсем другая форма ступни. Как у меня. - Я сбросила кроссовок, стянула носок и подняла ногу на уровень стола, ядом с ногой трупа. – Посмотрите. Это же совершенно разные ноги.

 Том где-то у меня за спиной грохнулся в обморок. Кто-то из мужчин сказал:

 - Это уже невыносимо! Уведите девочку. Она же не в себе…

 - Нет! – я вцепилась в край стола. – Постойте! Это не он! Вы вскрывали его? Смотрите, у него же нет шрама!

 Меня уже уводили, а я продолжала кричать:

 - У моего папы нет  селезенки! Ему удалили её в Пуэрто-Рико! И остался шрам! Толстый белый шрам! Это не он! Не он!

 Я продолжала повторять: «Не он… Не он...» - всю дорогу, что мы двигались обратно в Уоррентон. Повторяла это и обнимала оранжевый спасательный круг.

 Круг я повесила у себя в комнате, и это не обсуждалось.

 Зато Вики с Томом, а потом и Вики со своими подругами долго мусолили тему опознания и то, как это отразится на моей жизни. Всё выходило так, что если бы моего отца признали мертвым, мне бы досталось почти пол миллиона. Оказывается, он был застрахован. По мнению Харди, я поступила глупо.

 Я перестала рисовать и стала много читать. Я проглатывала по книжке в день и мне было всё равно, о чем она. Январь я провела с Джеком Лондоном в Аляске, а февраль – с Драйзером. Потом я и вовсе перестала читать и только глядела в окно, наблюдая, как капли, словно слезы, стекают по стеклу оставляя прозрачные следы.

 «От меня тоже ничего не останется, только такой же прозрачный след…»

 Февраль оказался самым тяжелым месяцем. Всё время шли дожди и на меня временами накатывала такая тоска, что хотелось выйти на берег, войти в холодную воду и плыть, плыть, плыть до самого горизонта. И после, обессилев от усталости и холода, нырнуть в черную глубину, всё глубже и глубже, навстречу темноте. И разом покончить со всем, как Мартин Иден.

 В то время я часто думала о смерти. Я её совсем не боялась, меня страшило другое: я больше никогда не встречу своих родителей. Потому что буду в аду.

 Я начинала понимать, что такое ад. Раньше он представлялся мне в картинах Иеронима Босха: голые грешники подвергаются мучительным пыткам чертей. И я пугалась тогда. Какая же я была недалёкая! Теперь я понимала, что ад – это не пытки. Ад – это безысходность и отчаянье. И если по своей воле прервать ниточку жизни, то эта безысходность будет уже навсегда. Самоубийцы попадают в ад.

 Никогда, навсегда – я слишком рано столкнулась с этими понятиями.

 Доктор Келли, мой психолог, видела моё подавленное состояние, но я избегала контактов с ней и пропускала назначенные встречи.

 Постепенно боль одиночества и тоска вытеснили из меня все остальные чувства. И даже месса не приносила мне успокоения. Однажды, возвращаясь из храма, на середине моста я остановилась, слезла с велосипеда и подошла краю. Сильный ветер гнал волны. Мне представилось, как я быстро падаю вниз, стремительно погружаюсь в холодную глубину, чтобы больше никогда не увидеть этого туманного неба, не вдохнуть влажного воздуха, не почувствовать ветра в своих волосах…

 Я перегнулась через парапет и вгляделась в волны. И вдруг почувствовала взгляд. Прямо из воды на меня смотрела огромная касатка. Я могла бы поклясться, что это была та самая касатка, которая не стала нас губить возле Алеутских островов. Она смотрела на меня, казалось, бесконечно долго. Потом пронзительно вскрикнула и ушла в воду так резко, что меня настигли капли с её хвоста. От неожиданности я отпрыгнула назад и  упала на дорогу. Машина, летящая по шоссе, тормозила с диким визгом, а я, обернувшись, смотрела на её приближение, не в силах шелохнуться и думала: «Ну, вот и всё.  Касатка спасла мою душу от ада…»