Иоганн Висс - Новый швейцарский Робинзон

• Название: Новый швейцарский Робинзон
• Автор: Иоганн Висс
• Издательство: Т-во М. О. Вольф
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1909

«Новый швейцарский Робинзон» отличается от своего знаменитого образца «Робинзон Крузо» тем, что в нем занимательная судьба человека, потерпевшего крушение и предоставленного исключительно только своим силам, переживается целой семьей: отцом, матерью и четырьмя детьми.

---

И потому, схватив все тяжелые предметы, попадавшиеся мне под руку, я бросал их в чаны, и постепенно судно уравновесилось, так что дети готовы были сейчас же вскочить в него. Я удержал их от этого, боясь, чтобы слишком быстрым толчком они не опрокинули судна.

Нам недоставало еще весел. Фриц нашел четыре весла, забытые под парусом.

Вспомнив, что дикари, для удержания в равновесии своих пирог, употребляют шесты, я решился применить это средство и к нашему судну. Я взял два довольно большие куска реи и прикрепил их к концам лодки подвижно, чтобы они могли вращаться. К каждому концу этих шестов я привязал по пустому бочонку, которые должны были опираться на воду справа и слева. Поддерживаемое таким образом, судно должно было сохранять равновесие. Затем мы приготовили весла.

Эти различные работы были окончены так поздно, что нельзя было и думать пуститься в море в тот же день. И потому пришлось покориться необходимости провести еще одну ночь на разбившемся корабле. Когда это решение состоялось, жена подкрепила наши силы хорошим обедом, потому что в течение дня мы едва думали о том, чтобы по временам съедать кусок хлеба и выпить немного вина.

Более спокойный, чем накануне, я не решался однако лечь спать, не снабдив детей плавательными снаряжениями. Жене я посоветовал одеть мужское платье, которое, в случае беды, затруднило бы ее меньше женского. Сначала жене не хотелось подвергаться этому неприятному переодеванию, но вскоре она уступила моим доводам. Удалившись на время, она явилась в хорошеньком костюме гардемарина, который она нашла в одной из корабельных кают и который пришелся ей впору и к лицу.

После трудового дня, нами вскоре овладел сон.

Ночь прошла без неприятных приключений.

II. Переправа и первый день на суше

С восходом солнца мы все проснулись: и горе, и надежда коротают сон.

Вслед за общей утренней молитвой я сказал детям:

— Теперь, с Божьей помощью, мы попытаемся освободиться. Задайте скотине корму на несколько дней; если, как я надеюсь, наша переправа удастся, то мы можем возвратиться за ними. Затем соберите все, что может нам пригодиться на суше, и отважно в путь!

Прежде всего я погрузил бочонок с порохом, ружья, несколько пар пистолетов, пули, а также свинец и формочку для их отливки. Каждый из нас захватил сумку, наполненную съестными припасами. Я взял еще ящик с плитками бульона, другой с сухарями, чугунок, ножей, топоров, пил, клещей, гвоздей, буравчиков, удочек. Захватил я также парусины, чтобы изготовить из нее палатку.

Мы набрали столько вещей, что вынуждены были часть оставить, хотя я и заменил полезными предметами балласт, положенный накануне в чаны.

Когда мы собирались садиться в наше судно, петухи, протяжным криком, как бы прощались с нами. Жена сочла за лучшее взять их с собой, а равно кур, уток, гусей, голубей. Она поместила двух петухов и двенадцать кур в один из чанов, который я закрыл решеткой из перекрещивавшихся палочек. Гусям же, уткам и голубям я предоставил свободу, рассчитывая, что они сами достигнут берега, одни по воде, другие летом.

Дети уже уселись в указанном им порядке, когда жена возвратилась с корабля, неся под мышкой грузный мешок, который она положила в чан, занятый маленьким Франсуа. Тогда я не обратил внимания на этот мешок, думая, что предусмотрительная мать взяла его только для того, чтобы устроить ребенку удобное сиденье.

Когда только я увидел, что все уселись, я перерезал сдерживающий лодку канат, и мы принялись грести к берегу.

В первом чане сидела жена, во втором маленький Франсуа. Третий чан был занят Фрицем. Средние два чана содержали порох, оружие, парусину, инструменты, продовольственные запасы и живность. В шестом чане сидел Жак, в седьмом Эрнест, а я занял последний и, держа руль, направлял наше судно. Подле каждого из нас было по одному из плавательных поясов из кувшинов и бочонков, которые должны были служить в случае какого-либо несчастного приключения.

Собаки были слишком толсты, чтобы благоразумие дозволяло взять их с собой, и мы оставили их на корабле. Увидев, что мы уезжаем, они стали выть; наконец они решились прыгнуть в воду и вскоре нагнали нас. Опасаясь, чтобы переправа не превысила их силы, я дозволял им по временам класть передние лапы на выставлявшиеся за судно шесты и прикрепленные к нам бочонки. Добрые животные вскоре освоились с этим приемом и таким образом могли следовать за нами без истощения сил.

Море волновалось слабо, небо было чистое, солнце сияло. Мы гребли дружно; нам благоприятствовал прилив. Кругом нас плавали ящики, бочки, тюки, снесенные волнами с разбившегося корабля. Фрицу и мне удалось захватить баграми и привязать к нашему плоту некоторые из этих бочонков. Жена, положив руку на голову своего младшего дитяти и подняв глаза к небу молилась.

Переправа совершилась счастливо; но чем более мы приближались к берегу, тем более он казался нам пустынным и диким. Взору нашему представлялась только серая полоса голых скал.

Но Фриц, который обладал прекрасным зрением, уверял, что видит деревья и между ними пальмы. Лакомка Эрнест радовался при мысли о предстоящей возможности есть кокосовые орехи, о которых он читал, что они гораздо вкуснее растущих в Европе.

— Какое счастье! — воскликнул маленький Франсуа.

Это слово «счастье», так мало согласовавшееся с нашим положением, заставило вздрогнуть мою жену. Угадав ее мысль, я улыбнулся ей. — Может быть, — сказал я тихо, — ребенок прав; не следует и умалять своего счастья.

Между детьми завязался разговор о природе деревьев, которые старался указать им Фриц. Когда я выразил сожаление о том, что не захватил с собой подзорную трубу капитана, Жак радостно вытащил из своего кармана маленькую трубку, найденную им в каюте боцмана. Трубка эта дала мне возможность разглядеть берег. Но забыв спорный вопрос, я отыскивал точку, к которой нам удобней было пристать.

Я выбрал небольшую губу, к которой направились наши утки и гуси, как бы выполняя роль передового отряда.

— А кокосовые орехи видишь, папа? — спросил Франсуа.

— Вижу, — ответил я, улыбаясь, — у Фрица хорошие глаза, и он не ошибся. Я различаю вдали деревья, которые, действительно, похожи на кокосовые пальмы.

— Как я доволен! — воскликнул маленький Франсуа, с радости хлопая своими ручонками. Жена наклонилась поцеловать его и скрыла от нас слезу. Подняв голову, она показала нам только улыбку. Счастье маленького Франсуа сообщилось и ей.

Мы налегли на весла и пристали в устье ручья, в месте, где вода была едва достаточно глубока, чтоб наши чаны могли плавать, и где берег был очень низок.

Дети легко выскочили на берег, за исключением Франсуа, который, несмотря на свое нетерпение, не мог выбраться один из чана и которому помогла мать.

Опередившие плот собаки встретили нас радостным лаем и скачками. Гуси и утки, уже расположившиеся на берегах ручья, также приветствовали нас своим гнусливым криком, к которому присоединился глухой крик нескольких пингвинов, неподвижно сидевших на скалах, и нескольких фламинго, которые испугавшись улетели.

При виде всей этой сцены маленький Франсуа забыл о кокосовых орехах.

По выходе на берег, первым делом нашим было, став на колени, поблагодарить Бога за наше счастливое избавление и помолиться о продолжении покровительства. Я крепко обнял жену и своих бедных детей. Влажный взор жены встретился с моим.

— Господь милосерден, — сказала она. — Он сохранил нас друг другу, и все наши дети с нами…

Затем нужно было разгружать плот. Вскоре все было перенесено на берег, хотя добыча эта была невелика, но мы считали ее чрезвычайно богатой.

Я выбрал удобное место для устройства палатки, которая должна была служить нам кровом. Я воткнул в землю один из шестов, уравновешивавших плот, привязал к этому шесту другой, а другой конец его воткнул в щель скалы. Затем я накинул на шест парусину, растянул ее колышками, а внутри палатки наложил на края парусины ящики со съестными припасами и другие тяжелые предметы. Фриц прикрепил к отверстию крючки, чтобы ночью мы могли застегивать палатку.

Я велел детям набрать для наших постелей как можно больше сухой травы и моха.

Пока они были заняты этой работой, я устроил невдалеке от палатки, из нескольких камней, род очага, наносил к нему хвороста, собранного по берегу ручья, и вскоре развел большое пламя, которое весело сверкало.

Жена поставила на камни чугунок с водой, в которую я бросил пять или шесть пластинок бульона.

— Что ты хочешь клеить, папа? — спросил меня Франсуа, который счел пластинки бульона за клей.

Мать, улыбаясь его наивному вопросу, отвечала, что я хочу изготовить суп.

— Суп из клея? — спросил он с беспокойной гримасой.

— Ну, нет, — ответила мать, — хороший, жирный суп, дорогой мой, суп говяжий.