Кармен Посадас - Прекрасная Отеро

• Название: Прекрасная Отеро
• Автор: Кармен Посадас
• Издательство: ACT, Транзиткнига
• Жанр: Современная проза
• Год: 2006
• ISBN: 5-17-031332-2

Каролина Отеро.

Самая знаменитая куртизанка конца XIX века.

Идеал «роковой женщины», к ногам которой падали президенты, короли, восхищались императоры Японии и России.

Она обладала легендарным состоянием и потрясающей коллекцией драгоценностей.

Из-за нее покончили с собой семь мужчин, разорились десятки.

Ее портреты писали самые гениальные художники мира. Ее именем назван самый дорогой ресторан в Каннах.

Завораживающая книга о завораживающей женщине.

---

«Белла Отеро, бывшая в начале века «королевой Парижа», умерла вчера в Ницце около часу дня от сердечного приступа, в грустной меблированной комнате отеля во время «совершения своего туалета». Рядом с ней, на облупленной старой плитке, разогревалось тушеное кроличье мясо. Каролине Отеро было девяносто семь лет».[61]

Изучив сообщения в газетах и прочие статьи, а также выслушав воспоминания еще живых свидетелей, я смогла выяснить, при каких обстоятельствах был обнаружен труп Каролины.

«Первой тревогу подняла служанка гостиницы в 14.45. Подметая лестницу, она почувствовала сильный запах дыма, проникавшего из-под двери комнаты номер одиннадцать. Были вызваны пожарные, а мадам Депо пошла за хозяйкой ресторана, что неподалеку от гостиницы, мадам Ассунтой Джованьини: у нее единственной, как знали соседи, были ключи от комнаты Отеро. Однако дверь не удалось открыть: в скважину одного из четырех замков, охранявших последнее пристанище Беллы Отеро, был изнутри вставлен ключ. Пришлось ждать приезда пожарных, чтобы они выломали дверь. Тогда вошедшие в это святилище, куда уже давно был запрещен доступ не только журналистам, но и друзьям, увидели убогую обстановку, среди которой прожила свои последние годы знаменитая куртизанка. Помимо старых бытовых предметов, в ее комнате обнаружили коллекцию пожелтевших фотографий, приколотых к стене (на них запечатлена Белла в самом расцвете славы), и стихотворение итальянского поэта Д'Аннунцио с пылким посвящением артистке. На камине лежала кожаная папка с золоченой надписью: «Мадам Отеро – в память о посещении Республики Аргентины. Август – октябрь 1906». Испанскому консулу, сеньору Мендигурену, вызванному по этому случаю, передали два предмета, которые, как предполагали, могли оказаться важными. Это были ключ (по-видимому, от шкатулки) и письмо. Записка, найденная вместе с другими старыми вещами в ящике, где Белла также хранила как реликвии корсеты своей молодости, была, по словам сеньора Мендигурена, копией письма, посланного 11 декабря 1958 года (sic) мэру Вальги (в нем она сообщала о решении завещать свое состояние беднякам этой деревни)».

«В субботу утром Каролина Отеро в последний раз вышла из дома в магазин, расположенный в ста метрах от ее дома, где она обычно каждый день (sic) последние восемь лет покупала готовое блюдо. Как сообщил нам хозяин магазина, Отеро появилась где-то в половине двенадцатого и купила две порции тушеного кролика, сказав, что у нее будет гость».

Свидетельства соседей, кому верить?

Несколько газет приводят свидетельства Ассунты Джованьини, лучшей подруги престарелой Отеро, которой она «поверяла свои тайны». Вот что та рассказывала:

«Каждый день около пяти часов я поднималась к мадам Отеро, чтобы постелить постель и немного прибрать в комнате. Она любила поговорить о своей жизни, но я не слушала ее: всегда одно и то же – праздники, принцы, шампанское… Каролина не хотела никого принимать, потому что никому не доверяла. Я помогала ей из жалости, ведь она была совсем старая, но ее прошлое меня не интересовало».

Другая соседка, «среднего возраста», имени которой газета не называет, рассказала другую, очень странную историю, кажущуюся мне совершенно неправдоподобной. Может быть, эта выдумка основана на заявлении Беллы, сделанном много лет назад, о том, что она «потратила деньги, вырученные за свое последнее жемчужное колье, на помощь бедным Ниццы, часто посещаемых ею». Возможно, вспомнив эту историю, соседка «среднего возраста» (мадам Питу? мадам Перно?) и сообщила журналистам: «Два года назад мадам Отеро ударилась в мистицизм. Она выходила из дому по вечерам и, как говорят, проходила пешком через весь город, чтобы подавать суп беднякам в благотворительном доме в старой части Ниццы».

Мадам Депо, управляющая домом, рисовала другой образ Отеро: у Каролины вовсе не было никакой тяги к мистицизму, а просто невыносимый характер. Однажды, когда мадам Депо объявила ей о своем намерении поднять арендную плату, Каролина запустила ей в голову пустую бутылку из-под шампанского, осыпав всяческими ругательствами. «Она несколько лет отказывалась платить мне за комнату, – добавила управляющая, – однако с недавнего времени стала давать по 200 франков в месяц».

Согласно свидетельству мадам Ивальди, хозяйки дома, в котором находилась гостиница «Новелти», Каролина Отеро была совсем иной – очень любезной и деликатной, хотя и недоверчивой. До такой степени, что даже никогда не выходила из дома: много лет ей приносил еду сын хозяйки Жорж, юноша лет шестнадцати-семнадцати. В некоторых газетах сообщается, что он работал в магазине господина Антрессангля и клал еду в корзинку, привязанную к веревке, а Отеро сама поднимала ее на свой балкон.

Жорж Ивальди, теперь пятидесятилетний мужчина, живет в Монако. Я побывала у него, надеясь получить какие-нибудь интересные сведения. Однако он категорически отрицал, что Каролина поднимала еду в корзинке на веревке. По словам господина Ивальди, он пользовался полным доверием Беллы и каждый день лично приносил ей продукты и газету. Он был ее единственным другом, и Белла поверяла ему свои секреты, которые он, несмотря на мои просьбы, не захотел открыть. Ивальди сказал, что Каролина Отеро была необыкновенной женщиной и он хочет унести с собой в могилу ее тайны – как дань уважения к ней.

Большинство соседей и знакомых престарелой Отеро считали ее неисправимой выдумщицей. Они не верили не только тому, что ее кто-то навещал в последние годы жизни, но и тому, что у нее хранится таинственное богатство. Например, Марсель Антрессангль, хозяин магазина, рассказал после смерти Беллы:

«Мадам Отеро носила с собой много денег. Однажды она открыла передо мной свою сумку и показала лежащие там несколько миллионов франков. Я заметил, что не стоит носить такие суммы с собой, но она только пожала пленами. Кроме того, она говорила моей трехлетней внучке Сильви, что хочет сделать ее своей наследницей, и добавляла: "Да-да… когда-нибудь все откроется"».[62]

Восточное кладбище

Именно семья Антрессангль в полном составе, Ассунта Джованьини и адвокат месье Карюше были теми немногими, кто провожал останки Каролины Отеро на кладбище. Не было ни священника, ни родственников – только фотографы, любопытные и некоторые случайные люди, вроде никому не знакомой семидесятилетней дамы, заявившей сквозь слезы, что она была представлена Каролине Сарой Бернар и до последних дней поддерживала с покойной дружеские отношения. Однако никто из соседей никогда ее не видел.

Похороны Беллы также сопровождались легендами. В статье, опубликованной в «Нис Матен» 16 апреля, сообщалось, что на похоронах было три венка: один – от соседей; второй – от благотворительного учреждения, помогавшего разорившимся артистам мюзик-холла (по другой версии – от казино Монте-Карло), с надписью «Колесо вертится». На третьем, самом загадочном венке было написано всего одно слово: «Поклон».

Свидетели – из тех, с кем мне удалось поговорить, то есть дочь месье Антрессангля, ее муж и господин Карюше – в один голос заявили, что никаких цветов, кроме тех, что принесли они сами, не было. Они считают выдумкой и романтическую историю о престарелом господине на «роллс-ройсе», приводимую почти во всех известных мне биографиях Каролины Отеро, в том числе и в книге Артура Льюиса. «Уверяю вас, в процессии не было «роллс-ройса», – заверила меня дочь Антрессангля, – это не более чем легенда, будто бы по окончании церемонии из автомобиля вышел старый господин и, когда могильщики стали засыпать гроб землей, сорвал с груди орден, поцеловал его, затем бросил в могилу. Неправда и то, что на дверце этого «роллс-ройса» была нарисована королевская корона. В могилу Каролины были брошены лишь веточки мимозы, они упали на гроб (кстати, очень красивый). И катафалк был достойный, и могила, и ее расположение – в солнечном месте, с хорошим видом на долину. Говорят, что мадам позаботилась обо всем за пятнадцать лет до смерти, заплатив 250 000 франков за свою последнюю постановку. У нее всегда был великолепный вкус».

Человек, побывавший на Восточном кладбище в Ницце, сможет в этом убедиться. Надгробная плита Каролины Отеро также очень элегантна: она высечена из розовато-желтого камня, который венчает (еще одна причуда Беллы?) большой христианский крест из того же материала. Кроме того, чья-то сочувственная рука (вероятно, недавно) украсила надгробье букетиками фарфоровых цветов. На могиле Беллы нет ни фотографии, ни дат рождения и смерти, ни памятной надписи – только имя: «К. Отеро».

Когда я смотрела на это надгробие, мне показалось странным, что женщина, так тщательно приготовившаяся к смерти – накрасилась для могильщиков, заказала могильную плиту на пятнадцать лет раньше, выбрала место с видом на долину и оплатила достойные похороны, – не подумала о достойной эпитафии. Какие слова она могла бы выбрать? «В моей жизни было только две страсти – выигрывать и терять»? Это было первое, что пришло мне в голову, но я тотчас отказалась от этого варианта. Каролина Отеро могла предпочесть что угодно, только не очевидность в своей эпитафии. Или: «Разбогатеть можно лежа в постели… но не в одиночестве»? Эту фразу я отвергла так же быстро, как и первую. Она едва ли была бы уместна на надгробной плите женщины, имевшей некогда бесчисленное множество любовников, но более половины жизни остававшейся в одиночестве. «Я была рабыней своих страстей, но мужчины – никогда…»; «Я все поставила на карту и все проиграла…»; «Я знала и богатство и бедность, но не отказалась бы повторить все сначала, даже грустный конец…».