Эрика Таубе - Сказки и предания алтайских тувинцев
Скачивание начинается... Если скачивание не началось автоматически, пожалуйста нажмите на эту ссылку.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Описание книги "Сказки и предания алтайских тувинцев"
Описание и краткое содержание "Сказки и предания алтайских тувинцев" читать бесплатно онлайн.
Книга представляет собой публикацию сказок и преданий тувинцев, живущих на Алтае, — одной из народностей МНР, собранных известной исследовательницей из ГДР Э. Таубе. Часть из них была издана ею в ГДР, другие переведены по ее рукописи. Авторизованный перевод выполнен Б. Е. Чистовой. Сказки сопровождаются вступительной статьей и примечаниями.
Рассчитана на взрослого читателя.
72. Амырсанаа
Записано летом 1966 г. при разговоре с Ш. Дагва.
Амурсана (тув. Амырсанаа) из рода хойт был последним князем джунгаров, который вместе с князем хотогойтов Чингунжабом (хотя и без общих военных действий) предводительствовал повстанческим движением против маньчжурского господства за самостоятельное монгольское государство. Так как их борьба отвечала чаяниям и интересам всех монгольских племен, они стали героями народных песен и устных преданий халхасцев, ойратов, калмыков и бурят. Связанные с их именами сказания благодаря общности языка и обычаев легко распространялись среди монголов различных племен. В то время как у халхасцев доминировали песни о Чингунжабе, у западномонгольских племен центральной была фигура Амурсаны (ср.: Хорлоо, 1981, с. 66 и сл.). Под его руководством 2 октября 1755 г. нападением на китайский военный пост в Или началось восстание, закончившееся в 1757 г. Амурсана бежал в Россию, где умер 21 сентября от оспы. (О нем см.: Кузнецов.)
Тувинцы Алтая чувствовали себя ущемленными непосредственно не только из- за расположения своих пастбищ — они до сегодняшнего дня видят в Амырсанаа своего князя, о котором сохранили добрую память (здесь, несомненно, следует принять во внимание происхождение отдельных родов от представителя дероетского рода хойт, ср. коммент. к № 69). Несмотря на другие (не только положительные) черты своего характера, он остался в воспоминаниях народа человеком, любившим свою родину и народ. Монгольские и алтайско-тувинские предания совпадают не только в этом, но и в надежде, что он отправился в Россию за помощью и однажды вернется, чтобы положить конец господству иностранцев. Подобными надеждами воспользовался — и не он один — в начале нашего столетия Дамбийжанцан, калмык или ал- таец-ойрат, выдававший себя сначала за внука, а потом за воплощение Амурсаны и быстро завоевавший влияние в Западной Монголии благодаря распространению слухов о продвижении его армии, которая освободит от иностранного господства. Но вскоре Дамбийжанцан своей жестокостью снискал печальную славу разбойника и грабителя. При нем, например, в Делююне произошло сожжение шаманов, что прежде всего коснулось шаманов алтайских тувинцев (ср.: Taube. Notizen, с. 44–45; Weiers, с. 485–488). Разные ученые и путешественники, такие, как Н. Ф. Катанов,
А. П. Беннигсен, Б. Я. Владимирцов, приводят свидетельства того, что население Северо-Западной Монголии долгое время ожидало возвращения Амурсаны.
История "ошибки" и нападения семи хошуунов тувинцев на Амырсанаа имеет, возможно, историческую подкладку в неоднократных попытках китайцев победить Амурсану, для чего китайские военачальники пытались найти союзников среди местного населения (ср.: Weiers, с. 455–456). Так, очевидно, следует понимать и клятву Амырсанаа, по-видимому оскорбленного своими же, ибо в нашей версии его уход скорее можно понять как наказание, чем как уход за помощью, обещающий освобождение. Или наша версия отражает противоречия в поведении самого Амурсаны (Владимирцов говорит о его вероломстве, нетвердости и непостоянстве во взглядах и симпатиях). К "ошибке" относятся и слова, которые среди тувинцев Цэнгэла также передаются из уст в уста как изречение Амырсанаа:
Князь, не узнающий своих подданных, как я, глуп.
Подданные, не узнающие своего господина, еще глупее.
В разговорах часто приводили клятву Амырсанаа. Два последних условия его клятвы не были обязательными. Упоминаемые в клятве окче — это приспособление, состоящее из двух скрепленных друг с другом копыт, которые кожаными ремешками прикрепляются к подошве сапога, чтобы облегчить ходьбу по камням и одновременно предотвратить снашивание подошвы сапог (см.: Taube. Zur iraditionellen Kleidung, с. 122–123 ирис. 23). Первое упоминание окче, очевидно, принадлежит Рубруку, который в 125л—1254 гг. путешествовал по Монголии. Он сообщает о народе "оренгай", живущем на. севере Монголии: "Они подвязывают себе под ноги полированные кости и двигаются на них по замерзшему снегу и льду с такой огромной быстротой, что ловят птицу и зверей" (цит. по: П. А. Шахунова — Б. А. Лиханов, с. 64). Наличие подобного щадящего подошву приспособления у казахов (бага), на что указывает клятва Амырсанаа, подтвердил мне казахский этнограф Сартхожа Харжаубай (Улаанбаатар). Упоминание серебряного окче, как и мочеиспускания собак, "стоя на четырех ногах", призвано к тому, чтобы отнести возвращение Амырсанаа в необозримое время, скорее даже в такое, которое никогда не наступит. Но всегда клятва содержала мотив отрезанного хвоста и отломанной верхушки дерева. В "доказательство" правдоподобия этого предания называются различные места, где есть такой тополь без верхушки (с указанием свидетелей, которые его видели). Называют Шивээт, расположенный, как говорят, высоко в горах, там, где сегодня проходит граница с КНР; указывают (среди прочих — наш информатор Хара Балдын) и Гюртю-хова или Гюртю-хава, предположительно расположенный в районе Сунда- рык, на р. Хава, также в КНР. На район китайского Алтая указывает и еще одна легенда об Амырсанаа, рассказанная торгутом (Потанин. Окраина, II, с. 281), в которой содержится обоснование богатства казахов (киргиз-казахов), на что, очевидно, намекают и окче, изготовленные из серебра. В другом месте Потанин помещает легенду одного дербета о "единственном дереве мира" (Потанин. Очерки, IV, с. 187, № 29, ср. наш № 63), которая хоть и не связана с Амырсанаа, но указывает на связь обеих традиций. Герой этой легенды Шуну отправляется в Пекин, где сотрясает китайский трон; в наказание ему дробят лопатки, но у него еще хватает сил сбить верхушку с единственного дерева мира. И здесь тоже говорится о том, что
Шуну возвратится, когда вырастет новая верхушка. В одной телеутской сказке Шу- ну выступает как сводный брат Амырсанаа (Радлов. Образцы, I, с. 206).
Легенды об Амырсанаа примыкают к ряду подобных же легенд, бытующих у различных народов, об исторической личности, которая исчезла лишь на какое-то время (ср. у немцев — император Барбаросса, у русских — легенды о возвращающихся избавителях, как Димитрий Самозванец и др.) и обязательно возвратится освободить свой народ.
73. О беге Сарыг Даа
(Сарыг Даа бегнинг дугайы)
Записано от Сурнаг оглу Хуваака 19 июля 1982 г. в Остуге.
Сарыг Даа был предпоследним из семи бегов дёрт сумун дыва, т. е. четырех сомонов тувинцев (включающих родо-племенные группы джаг дыва, шунгуур, ир- гит, хёйюк). Он жил во второй половине прошлого столетия. Имя его было Очир- жаб, но так его никто не называл. Он был блондином — отсюда его эпитет "сарыг" — желтый. Тувинцы, живущие сегодня в сомоне Цэнгэл, относились к этим четырем сомонам тувинцев.
74. О добром герое Арвыйанге
(Эки Арвыйанг баатырнынг дугайы)
Магнитофонная запись от Балдына, произведена 2 июля 1969 г. в северном Оруктуге.
Арвыйанг считался образцом мужских добродетелей и честной жизни, что выражено эпитетом зки — "добрый, славный". Несмотря на наличие мифических черт, связанных в народной памяти с его происхождением [он жил "в Небе-Алтае", его "поседевшая мать Хомду" (= река), его "покрытый снегом великий Хан Гёгей" (= гора)], в остальном он изображается как человек и мог бы быть отнесен как современник Сарыг Даа (см. № 73) к концу XIX в. Эпизод с настоятелем монастыря дербетов в У все (территория сегодняшнего аймака Уве) и ловкими ответами на его вопросы имеет в какой-то мере параллель в монгольской сказке из хошууна Барин Внутренней Монголии (Тодаева. Язык монголов, с. 44–46, пер. — с. 99—101).
Частое употребление пословиц характеризует Балдына как хорошего знатока малых форм народного творчества. От него мы записали ряд благословений и восхвалений (алгыш, мактаар), и среди прочего № 4. Пять девяток — так называются 45 самых холодных дней зимы; Семь ханов — созвездие Большая Медведица.
75. Поучение
(Сургаал)
Магнитофонная запись текста, рассказанного Балдыном 2 июля 1969 г. в северном Оруктуге.
Тексты подобного рода, преподающие правила поведения (ср. также № 40), относятся к традиционным формам народного творчества Центральной Азии и получили особенно широкое распространение в монгольской поэзии и через нее, несомненно, оказали влияние на поэзию соседних народов (слово сургаал тоже монгольского происхождения).
76. О происхождении скороговорки (Тувинское название отсутствует)
Магнитофонная запись. Исполнено Дж. Гакаем и женщиной по имени Назын- джаб 26 октября 1985 г. в Хох даваа (сомон Заамар Центрального аймака).
Эта скороговорка широко распространена, и для взрослых является приятным развлечением попытаться произнести ее быстро и без ошибок — без пропусков, остановок и оговорок. В некоторых строках есть вариативные отклонения. В тексте встречаются большое число монгольских слов и заимствование монгольского суффикса для образования названий местностей. По своему строению скороговорка соответствует исчезающей сегодня поэтической форме, которая в монгольской народной поэзии называется "стихи враскачку" (букв, "иноходью").
Подписывайтесь на наши страницы в социальных сетях.
Будьте в курсе последних книжных новинок, комментируйте, обсуждайте. Мы ждём Вас!
Похожие книги на "Сказки и предания алтайских тувинцев"
Книги похожие на "Сказки и предания алтайских тувинцев" читать онлайн или скачать бесплатно полные версии.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
Отзывы о "Эрика Таубе - Сказки и предания алтайских тувинцев"
Отзывы читателей о книге "Сказки и предания алтайских тувинцев", комментарии и мнения людей о произведении.