Тэми Хоаг - Забыть всё

• Название: Забыть всё
• Автор: Тэми Хоаг
• Издательство: Астрель, Полиграфиздат
• Жанр: Триллер
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-271-40741-3, 978-5-4215-3173-9

Маленький городок, в котором годами ничего не случалось, потрясен. Снова и снова находят в укромных местах чудовищно изуродованные женские трупы.

Местная полиция явно не способна справиться с серийным убийцей — и дело поручают опытному агенту ФБР Винсу Леоне, специалисту по криминальной психологии.

И тогда в городе начинается ад. Потому что в ходе расследования под подозрением оказываются самые добропорядочные и состоятельные жители города.

Но кто же из них — убийца?

Коп-женоненавистник или богатый бизнесмен, состоявший в связи с одной из жертв? Скромный стоматолог, обожающий БДСМ-игры, или всеми уважаемый торговец машинами, имевший, как выяснилось, судимость за изнасилование?

Вине Леоне должен распутать этот клубок как можно быстрее — ведь следующая в списке маньяка — подруга Винса…

---

Девушка поднялась и отдала пульт ему.

— Я иду спать, — сказала она, закрывая окно гостиной от вечерней прохлады и миссис Айвер. — Ты принимал таблетки?

Он не смотрел на нее.

— Я их раньше выпил.

— Да ну? Даже те, на которых написано «принимать перед сном»?

— Человеческое тело не знает, который час.

— Ну конечно. А напомни-ка мне, какой медицинский колледж ты посещал?

— Прибереги свой сарказм, юная леди. Я в курсе последних новостей из мира медицины.

Энн закатила глаза, выходя из комнаты, и направилась в кухню, чтобы принести последнюю на сегодня порцию лекарств. Таблетки для сердца, для кровяного давления, от отеков, от артрита, для почек и артерий.

«Я в курсе последних новостей из мира медицины». Какая чушь! В семьдесят девять лет ее отец проводил время со своими дружками по гольфу в спорах о политике. Если бы они принялись обсуждать мигрантов-рабочих на фермах, он бы заявил, что в курсе последних изменений в миграционном законодательстве.

Энн никогда не покупалась на его вранье. Ни в пять лет, ни в двадцать пять. Она видела его насквозь — его самовлюбленную, нарциссическую натуру. Он знал это, поэтому ненавидел дочь.

Они не любили друг друга. Даже симпатий между ними не было. И не притворялись — разве только на публике, да и то неохотно, по крайней мере, Энн. Дик, непревзойденный актер, заставлял буквально всех и каждого в городе верить, что она — просто зеница его ока.

Также он обращался и с ее матерью — превозносил на людях и ни во что не ставил дома. Но по каким-то неведомым Энн причинам, несмотря на его измены, ее мать беззаветно любила мужа до самой своей смерти, случившейся три года и семь месяцев назад.

Мэрилин Наварре сорока шести лет не выстояла в короткой ожесточенной схватке с раком поджелудочной железы — такую иронию судьбы Энн никогда не могла понять. Здоровье ее отца уже много лет давало сбои, но он пережил инфаркт, две открытые операции на сердце и апоплексический удар. Его ранило во время корейской войны; он выкарабкался после страшной аварии в семьдесят девятом.

Он страдал от сердечной недостаточности и еще от полудюжины других болячек, которые могли убить его; просто он был слишком одноклеточным, чтобы умереть. Его жена, будучи моложе мужа почти на тридцать лет, узнав свой диагноз, прожила только четыре месяца.

Энн иногда проклинала мать за это. Делала она так и теперь, когда поднималась по лестнице в свою комнату.

Как ты могла так поступить со мной? Как ты могла оставить меня с ним? Ты так нужна мне.

Мама всегда была ее вдохновителем, голосом разума, лучшим другом. Она бы сказала, что сейчас Энн ведет себя эгоистично, но, как и любой брошенный ребенок, Энн не обратила бы на это внимания. Когда никто больше любить не хотел, оставалось любить себя самой.

По просьбе умиравшей матери она бросила аспирантуру и вернулась домой, чтобы заботиться об отце. Вместо того чтобы получить степень доктора наук и стать детским психологом, она стала работать учительницей пятого класса в школе Оук-Нолла.

И вот трое ее учеников обнаружили жертву убийства.

Она свернула у торшера, и тут ее поразила мысль: их должно быть четверо.

Куда бы ни шел Дэннис Фарман, Коди Роч всегда был рядом. Энн совсем забыла о нем в суете и хаосе происходящего. Ее захлестнуло чувство вины. Бедный Коди, о нем всегда вспоминают в последнюю очередь. Но она не видела его в парке. Может, его там и не было. Может, его подвезли домой из школы.

Все дети сейчас уже должны быть в постели, спать и видеть сны. Что они увидят, закрыв глаза, — лицо мертвой женщины?

Энн подошла к окну и стала смотреть на ночь и свет в других домах. Что бы она увидела, взглянув в окно Фарманов? Фрэнк Фарман, наверное, до сих пор на месте преступления, с шерифом. Будет ли мать Дэнниса слушать его эмоциональный рассказ о том, что случилось?

Шэрон Фарман поразила Энн — настолько насыщенной была ее жизнь в профессиональном и в бытовом отношении. Будучи замужем за Фрэнком Фарманом, она работала и растила детей. Хотя, судя по деструктивному поведению Дэнниса в школе, Энн пришла к выводу, что его мать упорно игнорировала ребенка в надежде, что он вырастет и однажды уйдет.

Она легко могла представить Вэнди Морган и ее мать, Сару, лежащих вместе в постели с зажженным светом. Морганы представляли собой такую образцово-показательную семью, какую можно увидеть только в сериалах. Мать Вэнди преподавала изобразительное искусство на государственных курсах. Ее отец, Стив, был адвокатом, и все свободное время посвящал защите в суде неимущих семей.

Живущий внутри Энн ребенок завидовал семейному укладу Вэнди. Ее собственное детство прошло в одиночестве, на обочине взаимоотношений ее родителей, за наблюдением хронической дисфункции ее семьи.

С какой бы теплотой и любовью мать к ней ни относилась, Энн всегда знала, что она для нее на втором месте после отца. Даже теперь. Даже при смерти мать заботилась об удовлетворении нужд своего мужа в ущерб потребностям ребенка. Ее мать была бы шокирована таким открытием, но это никогда не приходило ей в голову, а Энн никогда не говорила ей об этом.

Энн всегда была тихим ребенком, наблюдателем. Она впитывала происходящее вокруг, обдумывала, а выводы приберегала для себя.

Те же самые качества она заметила и в Томми Крейне. Он стремился оставаться в стороне от остальных, оценивая их настроение и поступки и действуя сообразно. Из всех детей, которые обнаружили труп, он был самым чувствительным и мог пострадать от увиденного больше остальных. Хотя и не стал ни с кем делиться.

Если бы Энн могла заглянуть в дом Крейнов, что бы она увидела там? Что Томми смотрит и слушает, как его мать проводит вечера, организовывая по телефону для него встречи с врачами и психотерапевтами? Стал бы его отец слушать о той травме, которую он получил, и отвечать теплом и готовностью помочь? Или же Томми так бы и продолжал отправляться в постель по расписанию, не доставляя никому никаких хлопот, предоставленный сам себе и своим скрытым эмоциям?

У Энн защемило сердце, когда она смотрела в ночь, на окна других домов, которые гасли одно за другим. Долгий день остался позади, но для Томми, Вэнди и Дэнниса он стал началом сурового испытания.

Глава седьмая

Томми сидел один на верхней ступеньке лестницы и прислушивался. Он давно должен быть в постели. Он принял ванну, как делал каждый вечер всю свою жизнь. Надел пижаму, почистил зубы под присмотром отца. Мать дала ему его лекарство от аллергии, чтобы он скорее бы заснул. Он сделал вид, что выпил его.

Томми не хотел спать. Если бы он уснул, то точно увидел бы мертвую женщину, и в его сне она бы точно открыла глаза и заговорила с ним. Или бы открыла рот, и из него бы полезли змеи. Или черви. Или крысы. Он не знал, захочет ли вообще когда-нибудь спать.

Но и спуститься вниз он не осмеливался. Во-первых, мать очень рассердится, потому что уже двадцать семь минут он должен быть в постели. Нарушать расписание неправильно. Во-вторых, потому что она очень громко разговаривала с его отцом — о нем, о Томми.

Что ей делать? Что ей говорить, если кто-нибудь спросит у нее, что случилось? Люди скажут, что она должна была забрать его из школы, и решат, что она плохая мать.

Его отец пытался ее успокоить, говорил, что она ведет себя нелепо.

Томми съежился. Отец сделал неверный ход. Он должен был вести себя по-другому. Потому что теперь звук голоса его матери дошел до предельных высот. Он не видел ее из своего укрытия в темноте около лестницы, но представлял выражение лица. Глаза едва не вылезают из орбит, лицо красное, на лбу отчаянно пульсирует вена.

Глаза Томми наполнились слезами, он прижался к стене и обхватил себя руками, представив, что это его обнимает отец и говорит, что все будет в порядке и ему нечего бояться. Вот как должно было быть и чего он хотел. Но этого не случилось.

Теперь его мать жаловалась, что его придется вести к психиатру, и как ей будет стыдно.

— Простите меня, — шептал Томми. — Простите меня…

Иногда он доставлял много хлопот. Хотя и невольно. Он не хотел падать на мертвую женщину.

Очень тихо он поднялся и побрел назад в свою комнату, а там залез под кровать и достал оттуда своего мишку, которого к этому возрасту должен был давно позабыть. Над ним бы стали смеяться и называть его девчонкой или похуже, если бы кто-нибудь узнал, что он до сих пор с ним спит. Но сегодня ему было все равно.

Сегодня, когда его родители продолжали ссориться внизу, а образ мертвой женщины застрял в его голове, ему было одиноко и очень страшно.

Сегодня была ночь для мишки.

Вэнди прижалась к матери, слушая, как она поет песню.

— Тише, деточка, не плачь, мама песенку споет…

Песня была нелепая, но Вэнди не протестовала. Ее мама пела эту песню всю ее жизнь, когда ей было плохо или она боялась темноты. Хотя ей и не нравилась эта глупая песня, ей нравилось слушать мамин голос. Так она чувствовала, что ее любят и защищают.