Максим Алёшин - Новые приключения деревянной девочки, или Возвращение Буратины

• Название: Новые приключения деревянной девочки, или Возвращение Буратины
• Автор: Максим Алёшин
• Жанр: Детская фантастика

Предыстория этой книги такова: я предложил прочитать «Приключения Буратино» моей девятилетней доченьке, но та сделала такие наполненные ужасом и отвращением глаза, что стало понятно — толстовский «Буратино» совершеннейший отстой для насмотревшейся аниме второклассницы. Вот именно тогда и родилась идея реанимировать сие великое произведение.

 «Буратина-2» — это сказка для всей семьи. Римейк знаменитого и популярного в прошлом «Буратино» Алексея Толстого (ибо ориентировался автор именно на него, а не на итальянский оригинал) получил новую жизнь и начинает свое шествие к современному продвинутому читателю. Вы получите массу удовольствия от прочтения этой веселой, а местами суровой и жесткой приключенческой сказки.

---

«Тик-так-тик-так, чик-чик-чик, штык-штык-штык», — зажужжал шлем, какие-то колесики и шестеренки заурчали внутри его обшивки, словно внутри шлема заработал маленький пылесос. Очередная мощнейшая волна ударила по зрителям так сильно, что Буратина мысленно попрощалась и с мальчиками из хип-хоп банды, и с папашей Дроздом, и со школой, в которую она так и не попала, и даже осьминогу Полю послала мысленный смайлик — покедова, мол, мои други, я утонула на уникальном шоу в 100-Дэ!

— Блинский блин!

Чпок — и вода пропала! Совершенно пропала вода, все кругом стало желтым и непонятным. Зрители растерялись. Что удивительно — все были сухими! А буквально секунду назад все казалось мокрым и водянистым. Буратина так и сидела с открытым ртом, потом она отмерла и завертела головой — вокруг были белые как бумага люди с испуганными, онемевшими от ужаса, глазами и лицами. Может, и Буратина тоже была бы бледной, но она-таки деревянная девочка, а дерево, как все знают, ну совсем не умеет ни бледнеть, ни краснеть от переизбытка чувств.

Ее внимание переключилось опять на стены. Кругом были подсолнухи — их было так много, что невозможно сосчитать, тысячи спелых, очень красивых подсолнухов раскачивались на своих высоких стеблях-ножках. Стрекотали кузнечики и стрекозы, бабочки роем вылетели из подсолнухового поля и ринулись в зал. Чудные бабочки и великолепные огромные стрекозушки замельтешили над зрителями. Насекомые переливались всеми цветами радуги — они, покружив над тобой, усаживались на самые макушки шлемов и там сидели, важно похлопывая крылышками.

— Вау, — сказала Буратина и попыталась поймать рукой огромную стрекозу, сидевшую у неё на голове. Но то ли стрекоза успела взлететь, то ли она была ненастоящая — в руках у девочки было пусто. И тут все бросились ловить чудных насекомых, совсем позабыв про бесконечное поле подсолнухов, в котором утопал зрительный зал. А оно, это поле, окончательно пожелтело. Насекомые растворились, превратившись в пустоту, а вокруг все стало желтым-прежелтым. «Это подсолнухи так разжелтились что ли или что-то другое?», — пыталась понять Буратина.

Караул — песок! Кругом желтый песок! Весь зал заверещал как по команде — а-а-а, и в шлеме опять заработал микроскопический пылесос. Песок сыпался сверху, снизу, со всех сторон. Временами он закручивался в спираль — эдакий маленький смерч прямо посреди зрительного зала — и гулял по рядам. Песок набивался в рот, засыпался в уши и за шиворот, становилось тяжело дышать и все визжали из последних сил, задыхаясь в этом мерзком желтом песке. А в шлемах жужжали микроскопические пылесосики.

Пим! Песок пропал, и вокруг оказалось чистое голубое небо. Весь зал поднимался все выше и выше в небо, но не быстро, а маленькими такими шажками, медленно-медленно карабкался. Сиденья накренились назад, а зал полз все выше и выше, пока не достиг пика. И тут все поняли, что зрительный зал теперь стал огромной тележкой на американских горках. Внутри у Буратины похолодело.

Глупое и бессмысленное занятие пытаться рассказать вам обо всех виражах падениях и взлетах на безумных американских горках в 100-Дэ. Это невероятно здорово и до слез страшно. Иллюзия, которая создавалась неизвестным Буратине способом, была прекрасна и ужасна одновременно. Столько раз подряд она ни разу в жизни не говорила слов «блин» и «вау» и, конечно, столько раз и так громко она никогда еще не кричала букву «а». И каждый раз в шлеме начинал жужжать микроскопический пылесосик. «Что же это там за пылесосик такой», — спрашивала себя Буратина и, не найдя ответа, продолжала наслаждаться бесподобным шоу в 100-Дэ.

После американских горок с Буратиной случился небольшой конфуз. Ну да всё по порядку. Сразу после горок над зрителями появились несколько похожих на жирных мух летающих аппаратов. Из жужжащих летающих прожекторов исходили яркие пучки света, наподобие лазерных лучей. Аппараты, облетев несколько раз зал, сосредоточились вокруг сцены и, скрестив лучи, завертелись вокруг центра сцены. Вращались они с такой силой и энергией, что пятно света увеличивалось в размере, пульсировало и ярко светилось. Вспышка ослепила зрителей и… из света появился громадный, величиной с трехэтажный дом, зайчик! Вау, вот это бамбулла! Зал покатывался со смеху.

Шлемы в этот момент натужно и устало жужжали. Зайчик пару раз подпрыгнул, едва не проломив сцену, весил он, наверное, тонн 15, не меньше. На третью попытку подпрыгнуть он так треснулся об пол, что раскололся надвое и… сто тысяч зайчиков высыпались из него и начали уморительно танцевать. Они танцевали чечетку, вальс, танго, рок-н-ролл, свинг, фокстрот, чарльстон и румбу. Они подпрыгивали под самый потолок и вытворяли разные чумовые гимнастические штучки. Зал взрывался овациями и криками одобрения.

Конечно, никому бы и в голову бы не пришло снять в этот момент шлем, ведь билеты стоили так дорого. Никому и в голову бы такое не пришло. Кроме Буратины. Она уже давно теребила автоматическую застежку шлема, просто так, из вредности, ведь каждый знает, что сломать что-нибудь чужое обалденно приятно. И ей это удалось! Застежка жалобно пискнула и разжала свои объятия. Шлем снялся и Буратина увидела, увидела… Десять тысяч танцующих облезлых крыс! Её передернуло от омерзения. «Так вот что это за шоу в 100-Дэ», — закричала Буратина, её распирало от обиды и отвращения. Но никто её не услышал, все видели вместо крыс розовых мимишных заек, выделывающих разные пируэты. Шлемы делали своё дело, искажали реальность на все 100-Дэ!

Словно из-под земли перед Буратиной возникла та самая билетерша — она злобно посмотрела на Буратину и прошипела: «Я же уже говорила тебе, дрянная девчонка, шлем в зале снимать нельзя!».

«Откуда она узнала, что я сняла шлем, вероятно, существует система дистанционного мониторинга», — мелькнула в голове Буратины гипотеза, сердце бешено колотилось, девочка хотела было послать куда подальше грубую женщину, но та неожиданно и очень больно ударила девочку кулаком в челюсть. Буратина потеряла сознание.

Когда она открыла глаза, никаких зайцев-прыгунов на сцене не было. Буратина, к своему стыду, достоверно не могла утверждать, что она там видела без шлема — было ли это реальностью или ей это всё приснилось, ну про крыс, и про билетершу, которая ударила ей по челюсти. Челюсть, кстати, немного побаливала…

Шоу было в самом разгаре. А на сцене непонятно откуда объявился очень грустный мальчик, прикинутый в стиле эмо. Лицо его было разукрашено разноцветными татуировками. По периметру лица струились черными тончайшими линиями готические узоры, на щеках паутина и паучки и странные кровоточащие сердечки на ниточках. Из глаз падали мультяшного дизайна алые слезинки. Посреди лба зияла красивенная белая роза — эмблема печали. Брови были тоже вытатуированы в виде грустнючих опущенных вниз галочек.

Буратина без труда могла рассмотреть все эти подробности татуировок мальчика, ведь через стеклышки электронного шлема изображение многократно приближалось, стоило тебе этого захотеть. «Супер! 100-Дэ отпад!», — вымолвила деревянная девочка, разглядывая диковинного эмо-боя. Одежда мальчика тоже была необычной, высокие черные ботиночки на шнуровке, черные джинсики в облипку и слепящая белизной белая рубашка с невероятно длинными рукавами, буквально касающимися пола. Мальчик вытянул вперед руки ладонями вверх и дрожащим голосом произнес:

— Хай, почтенная публика, меня зовут Эльмонт-Эмо-Бой! Сегодня здесь будет веселая эмо-вечеринка!

В зале засмеялись, засвистели и заулюлюкали. Дело в том, что Эльмонт говорил таким умирающим бесцветным голосом про веселую эмо-вечеринку, что становилось дико смешно. Да к тому же все знают, что эмо-движуха — это вовсе не веселье, а грусть, сопли-слюни и бесконечное нытье под соответствующую музыку.

— Ха-ха-ха, гы-гы-гы, — раздавалось со всех сторон, и только Буратина почему-то не смеялась. Эльмонт-Эмо-Бой показался ей таким знакомым, почти родным человечком. Выступающий продолжал:

— Вечеринка будет зажигательной и энергичной…

Тут все вообще покатились со смеху, слово «энергичный» прозвучало так фальшиво, что хоть стой, хоть падай.

— Будет знатная тусня, — продолжал грустный мальчик, — пати будет называться «Девочка с розовыми волосами». Это будет пенная вечеринка в купальниках с хорошими диджеями, будут играть солнечный хаус, чуточку минимала и под утро врубят айренби.

100-Дэ шлемы в округе, стоило зрителям засмеяться, не забывали стрекотать своими зубчатыми колесиками внутри обшивки. Руки выступающего на сцене эмо-боя тем временем так вытягивались, когда он делал необходимые ему жесты, что проносились над головами сидящих. Они становились, наверное, стометровой длины, а может, даже больше, а когда он заканчивал жест, опять съеживались до обычного размера. «Ого, вот это 100-Дэ-эффект», — прошептала деревянная девочка.