Роланд Харингтон - Золотая кость, или Приключения янки в стране новых русских

• Название: Золотая кость, или Приключения янки в стране новых русских
• Автор: Роланд Харингтон
• Издательство: Новое литературное обозрения
• Жанр: Современная проза
• Год: 2004
• ISBN: 5-86793-326-1

Захватывающий авантюрный роман с элементами игры, фантастики и эротики, повествующий о политических и любовных приключениях американского слависта в России. Действие происходит в многомерном художественном пространстве на протяжении пяти веков русской и мировой истории. Среди персонажей романа — реальные сегодняшние политические деятели, олигархи, киллеры, некроманты, прекрасные женщины и порочные дети, а также знаменитые завоеватели и правители от Ивана Грозного до Билла Клинтона.

Роланд Харингтон — американский славист русского происхождения, профессор Мадисонского университета, автор восемнадцати книг и более трехсот статей. В 1990 году удостоен приза Густава Фехнера за книгу «Венерические болезни в русском романе». Работал консультантом в трех администрациях, сопровождал Б. Клинтона и Дж. У. Буша на встречах в верхах с президентами России Б. Ельциным и В. Путиным. Р. Харингтон — член дирекции научного центра им. Президента Эндрью Джонсона, председатель американского общества почитателей Ивана Грозного, член Академии изящных искусств штата Иллинойс.

---

Исследователи шепотом заголосили, выражая разумную тревогу интеллигента перед волной народного гнева. Я высунул голову из разбитого окна. Неверный свет северного солнца освещал набережную Макарова, по которой двигалась толпа пожилых людей с красными флагами и транспарантами. Несмотря на ветер и снегопад, они упорно брели к Дворцовому мосту.

Я бросил конспекты в котомку и направился к выходу.

— Куда это вы собрались? — с тревогой в звонком голосе обратилась ко мне Татьяна, бывшая в этот день дежурной по отделу.

— Хочу вдохнуть атмосферу бессмысленного русского бунта.

— Так и побить могут.

— В трудные времена я должен быть с моим народом.

— Доктор Харингтон, зачем он вам?

— Лиха беда, когда красна, — отпарировал я, намекая на смертельную опасность, навстречу которой спешил.

Выпрыгнув из ПД, втиснулся в фалангу староверов и смело зашагал с ними в ногу.

Моим соседом по демонстрации оказался маленький мозолистый пролетарий. Несмотря на преклонный возраст, он орал экстремистские лозунги и тряс портретом лысого, но усатого человека. Лицо-яйцо последнего показалось мне знакомо.

— Это Лазарь Каганович? — обратился я к политкрикуну.

— Нет, Лукашенко.

— Он ваш вождь?

Увлеченный революционной деятельностью мой попутчик сплюнул в реку. Тем не менее я решил продолжить диалог золотой кости с черной костью. Не по сезону холодная погода была подходящей темой для разговора.

— Какая большая порошица! От такого ненастья мы скоро станем амбулаторными сугробами.

— Чего?

— Этот буран большой хулиган! Он так меня продул, что я весь съежился.

Пролетарий промолчал.

— Как дела на мануфактуре? — не отставал я. — Верно, конверсия дается вам с трудом?

Невысокий старый человек мастерски выматерился и снова принялся сканд(ал)ировать, сверкая сталелитейными зубами.

— Пятилетку в четыре года! Да здравствует головокружение от успехов! Жить стало веселей! — закричал и я, не желая обидеть сталиниста высшего разряда.

К тому времени, когда наш отряд прибыл на Дворцовую площадь, — в три часа дня — митинг был в угаре, и возмущенный народ уже расходился. Видимо, ревматизм демонстрантов сдал перед напором организованной властями непогоды. У трибуны толпилось тысяч пять самых enragés,[302] слушавших речи своих лидеров с дрожью в членах.

Я заглянул за угол. Сквозь черный вечер и белый снег смутно виднелись контуры Петропавловской крепости, где когда-то томился декабрист Фридрих фон Хакен. Как бы он посмотрел на революционеров двадцать первого века? Наверное, с (не)пониманием. А Франц фон Хакен? Наверное, с высоты птичьего полета…

Когда я очнулся от семейных воспоминаний, на площади не было ни души. Лишь одинокая лотошница заунывно выкрикивала в темноту: «Покупайте газету „Цитрус“!»

Я перелистал при свете зажигалки несколько номеров пометного листа. Они пестрели сенсационными заголовками типа «ГЕНЕРАЛ МАКАШОВ — ПРОФИЛЬ АРИЙЦА» и «КОБЗОН — МАСОН».

— Так будете брать? — буркнула лотошница.

В память о своих сегодняшних политприключениях я приобрел у шикльгрубой торговки детское издание «Майн Кампф», после чего нежной поступью надвьюжной отправился на канал Случевского. Проходя под аркой Генерального штаба, заметил анонима, целившегося в меня из видеокамеры. Конечно, то был агент федеральной охранки. Слово и дело!

У меня снова вырос хвост.

И что же вы думаете, я спрятал голову под мышку? Отнюдь! Будучи отважным альфа-мужчиной, бесшабашно вывернул шею на 90°, не замедляя шага, и позволил шпику запечатлеть мои четкие черты на пленку.

«Мой любопытный друг, ты даже не подозреваешь, что скоро мой приветливый профиль закрасуется на червонцах Новой Российской империи», — с удовольствием подумал я, устремляясь в темноту и пургу.

Уверен, в Большом доме теперь ломается не одна разведбашка, силясь сообразить, что делал славный славист и будущий государь в компании северных санкюлотов.

Глава восемнадцатая

Я получаю мой первый донос

По возвращении из Петербурга меня ждало письмо следующего содержания.

Москва, 28 апреля 2003 года по Р. X.

Глубокоуважаемый г. Харингтон! Ваше Величество! Пишет Вам Убожко Розина Георгиевна, проживающая по адресу ул. Адмирала Чичагова, д. 12, корп. 4, кв. 173. Я — вдова есаула Убожко Максима Януариевича, выдающегося ученого и мыслителя, в 1995 году баллотировавшегося в Государственную думу от блока «ШАРИК» (Шульгин — Андропов — Руцкой). Вместе с писателем Варикозовым В. А., с которым его связывала тесная дружба, мой муж состоял членом головной управы Общества Любителей Русского Костюма (ОЛРК), основанного в 1846 году поэтом и публицистом Хомяковым А. С.

Максим Януариевич активно участвовал в общественной жизни города в рамках борьбы с коррупцией и атеизмом. Так, два года назад он организовал пикетирование спорткомплекса «Олимпийский» в знак протеста против выступления американской «рок-сатанинской» группы «С.К.А.Т.». Командуемая Максимом Януариевичем пешая казацкая сотня ОЛРК встала перед спорткомплексом «живой стеной». Были подняты транспаранты с лозунгами «С.К.А.Т. — дерьмо» и «Бесов к ответу!». Спустя час после начала пикета, его участники были вынуждены разойтись, когда на них напала агрессивно настроенная толпа молодежи, прибывшей на концерт. Во время бандитской атаки Максим Януариевич получил травму черепа. Но, несмотря на вызванную разбойным нападением тяжелую болезнь, он продолжал активно участвовать в народно-патриотическом движении.

К концу жизни мой супруг предпринял шаги к осуществлению проекта земельной реформы, предложенного г. Варикозовым в известной речи на июльском пленуме головной управы ОЛРК. Стараниями Максима Януариевича на нашем дачном участке в поселке Лесной Московской области был создан первый в мире крепхоз (крепостное хозяйство), основанный на началах добровольного барщинного труда. В результате, как сказал поэт, «раб судьбу благословил». К сожалению, косность местных властей, закрывших крепхоз за т. н. нарушения трудового законодательства, воспрепятствовала распространению великого почина. Последовавшая незадолго вслед за этим смерть Максима Януариевича явилась тяжелым ударом по процессу восстановления традиционных методов землевладения и землепользования в нашей стране. Добавлю, что г. Варикозов вывел покойного Максима Януариевича в образе великого русского государственного деятеля Столыпина П. К. в историческом романе «Прадед Джоя», а меня — в образе его любящей супруги и верной соратницы Столыпиной О. Б.

От Вениамина Александровича я много наслышана о Вашей плодотворной научной деятельности, посвященной популяризации прошлого России на безбожном Западе, и о Вашем положительном и справедливом характере. Знаю также, что Вы потомок императрицы Екатерины Великой и намерены встать у кормила корабля государства и восстановить институт самодержавной власти. Эта исконно национальная форма правления представляет собой ценнейший вклад нашего народа в сокровищницу мировой политической культуры. Я прекрасно понимаю, как Вы сейчас заняты. Вы весь — в догадках, в помыслах, в движении. И недаром! Благодаря Вам несчастная Россия сможет вернуться на исконные пути своего исторического развития, с тем чтобы преподать планете великий урок нравственного и этнического самоочищения.

Несколько слов о себе. Я родилась в 1915 году и помню, как хорошо жилось при царе. Мой отец, Сачок Г. П., был пехотным офицером и кончил германскую войну в чине штабс-капитана или, как теперь говорят, генерал-майора. После октябрьского переворота и последующего развала армии он с линии фронта задворками пробрался на нашу квартиру (мы жили тогда в Звездном городке под Москвой). Мое первое детское воспоминание: отец на кухне чиркает спичками и разводит костер, в который бросает портрет Государя, висевший в гостиной, приговаривая: «Гори, гори ясно, чтобы не погасло». При этом он скупо, по-мужски, плачет. В период военного коммунизма отец для конспирации служил делопроизводителем в собесе. Однажды на исходе Гражданской войны он пришел с работы чрезвычайно взволнованный. У меня перед глазами до сих пор стоит его бледное лицо, на котором лежала неизгладимая печать тревоги. Меня уложили спать, но я слышала, как за стеной папа рассказывал маме, что случилось. Он проходил мимо железнодорожной станции, где тогдашний нарком военных дел произносил с платформы бронепоезда речь. При виде его характерных черт, искаженных космополитическим пафосом, папу обуял адский холод. Он услышал над собой шорох люциферова крыла… В ужасе он побежал домой, но было уже поздно. Той же ночью он перестал дышать. У нас в семье говорили, что папа умер от разбитого Троцким Л. Д. сердца.