Евгений Богат - Ничто человеческое...

• Название: Ничто человеческое...
• Автор: Евгений Богат
• Издательство: Политиздат
• Жанр: Философия
• Год: 1985

Нет ничего более ценного в мире, чем сам человек. Но что нужно для того, чтобы каждый человек мог проявить себя как личность? Какие нравственные черты характеризуют человека новой формации, личность социалистического типа? Как формируется духовно богатая, душевно щедрая, творческая, обладающая активной жизненной позицией личность, способная принимать самостоятельные нравственные решения в сложных жизненных ситуациях и нести ответственность за совершенные поступки? Обо всем атом рассказывают книги и брошюры серии «Личность, мораль, воспитание».

Книга писателя Евг. Богата рассказывает о богатстве мыслей и чувств нашего современника. В ней большое место занимают письма читателей, в которых раскрываются возвышенное отношение к долгу, бескорыстие, гражданственность советского человека. Автор пишет о становлении личности, воюет с мещанством, бездуховностью, жестокостью.

Книга выходит вторым, дополненным изданием по просьбе книготоргующих организаций. Рассчитана на массового читателя.

---

«Что нужно делать, чтобы чувства сострадания, справедливости, добра вошли в человека с детства?

…Чувства сопереживания, сострадания, гуманности должны воспитывать атмосфера семьи, нравственный микроклимат, который царит в ней. Должны воспитывать не нравоучительные речи, а поступки, поведение, отношение к людям, событиям, то есть то незримое, что делает семью семьей, дом домом. В семье должна царить атмосфера благоговения перед всем святым, что есть в жизни: перед Родиной, перед памятью о погибших на войне и вообще перед памятью о тех, кто жил красиво до нас.»

(Э. Любович, Ворошиловград).

«Нам в школе (и мальчикам, и девочкам одинаково) говорили: „Вы должны быть решительными, мужественными, сильными“, но никто девчонкам не говорил: „Ты должна быть доброй, терпеливой, ласковой, жалеть слабого…“

Помню, в десятом классе на вопрос, кем бы ты хотела стать, никто из девочек не ответил: „Хорошей мамой“. И лишь сейчас, родив ребенка, я поняла, как это непросто — быть хорошей мамой.»

(М. Здзярская, геолог).

«Доброта, сострадание, нравственная цельность не только чисто этические, но и социальные, даже, если хотите, государственные ценности. Чем больше добрых, высоконравственных людей в государстве, тем оно могущественнее во всех отношениях.»

(Д. Ветров, Киев).

Не располагая вычислительной техникой, я доморощенным методом подсчитал, что в тысяче писем, полученных редакцией после опубликования «Урока», наиболее употребляемый термин — «доброта». Он встречается более 3 тысяч раз. О доброте пишут доктора наук и домашние хозяйки, школьники и ветераны труда, геологи и колхозники, токари и летчики-испытатели, о доброте пишут люди всех возрастов, всех поколений, всех слоев нашего общества. Они пишут о доброте как неотъемлемом свойстве человека, строящего коммунизм.

И, утверждая доброту, то есть гуманное отношение к человеку, понимание ценности человеческой жизни и человеческой личности как норму коммунистической нравственности, они рассуждают и о том, что этой нравственности глубоко враждебно, — жестокости.

Читатели пишут о случаях жестокости, удивляясь, негодуя, отвергая…

«…Вечером мы с мужем пошли в парк, расположенный в одном из красивых уголков нашего города, и увидели на пустынной аллее, как несколько шестнадцатилетних подростков „развлекались“ — они окружили женщину и мужчину, по-моему молодоженов, и не давали им идти дальше, при этом отчаянно хохоча…

Мы потребовали от юношей, чтобы они немедленно оставили этих людей в покое. Потребовали жестко, объяснив при этом, что чувство жалости вызывают у нас не только их жертвы, но и они сами, непонимающие, что такое человеческое достоинство. Подростки хмуро удалились.

Один из них, уходя, назвал нас… баптистами! Не время и не место было растолковывать ему, что мы с мужем убежденные атеисты с юных лет. Оба участвовали в революции, воевали».

Читая письмо старой женщины, я думал, откуда эта мысль о баптистах, кто внушил буйному юноше, что «любовь к ближнему», а стало быть, и жалость, и сострадание — исключительное достояние религии, церкви? Так же как неприемлем абстрактный гуманизм в силу его метафизичности, проповеди любви к человеку «вообще», так же вредна и абстрактная воинственность, готовая считать врагами всех и вся без разбора.

Нежность и непримиримость, жалость и суровость существуют рядом — в одном человеческом сердце, если это подлинно человеческое сердце.

Когда мы говорим о безнравственности, то имеем обычно в виду отсутствие этических установок, этической ориентации, безразличие к идеалам, подразумеваем, что у человека нет чувства моральной ответственности, что он неблагоговейно относится к тому, что нам дорого…

Но норой мы имеем дело с иным явлением — безнравственностью воинствующей. При рассмотрении этой безнравственности стоит сосредоточиться не на том, что отсутствует, а на том, что наличествует, ибо в основе ее лежит совершенно определенная установка — на кощунство. Она небезразлична, она ненавидит. И она не довольствуется неблагоговейным отношением к тому, что нам дорого, ей надо дорогое унизить, растоптать. У тех, кто совершает это, вакуум заполнен: отсутствие перешло в наличие. И именно поэтому отсутствие у человека духовно-нравственного начала социально опасно.

Но вернусь к письму инженера Уварова.

«Остановлюсь на некоторых излюбленных вами беллетристических формулах. „Мир чувств“ — это, извините, нелепость, имеется мир мыслей, который и возбуждает чувства. „Дар сопереживания“ — механизм этот стар, как животное царство, и это не дар, а рефлекс, рожденный первой и второй сигнальными системами, сопереживать совершенно необязательно, ибо это явление атавистическое, помогать людям можно и одним разумом. „Из глубины памяти сердца“ — чисто литературная фраза, ибо сердце памяти не имеет, так же как и чувства, намять — свойство разума. „Без любви человек несчастен“ — и эта ваша фраза выдает ребенка или увлекающегося поэта, ибо многие люди живут без любви и чувствуют себя весьма хорошо. Любовь не божество. „Мне стало его жаль“ — ваша жалость совершенно никому не нужна, разумный человек помогает всем людям разумом, а не жалостью. „Боль за человека“ — форменная беллетристика. „Мужчина не может видеть без боли печаль женского лица“ — к сильным, разумным мужчинам это не относится, хотя, если нужно, они помогут любой женщине в беде. „Радость узнавания человека“ — это явление персональное, я лично много раз узнавал людей, совершенно не ощущая никакой радости. „…Полное отсутствие страдания может быть опасно“ — утверждение поповское, христианское, но никак не коммунистическое. Коммунизм отвергает страдание, это жизнь без страданий…»

О «жизни без страданий» мы поговорим ниже, а сейчас хотелось бы выделить то, что в аргументации В. Уварова заслуживает особенно серьезного отношения: ссылки на разум. Было бы ребячеством умалять роль разума и настаивать на безраздельном господстве чувств (к тому же это повело бы к триумфу не чувств, а сентиментальности), но почему или — или, «разумом, а не жалостью»? Нет, помогать людям надо и разумом, и жалостью.

Особенно зло высмеивает меня инженер Уваров за склонность к слову «чудо».

«И жизнь у вас — чудо, и солнце у вас — чудо, и талант у вас — чудо, и машины у вас — чудо, и ум чудо, и сердце — чудо, а готический собор это чудо из чудес. О чем это говорит? — строго вопрошает автор письма. — О том, что вы человек неразумный, ибо разумному человеку достаточно хорошо известно: ни в чем абсолютно никаких чудес нет, чудеса бывают только у поэтов и детей».

В этом месте мне хочется дополнить автора письма. Может быть, самое страшное в жизни — это дети, для которых чудес нет.

«„Человек не может жить без святынь“, — пишете вы в одной из ваших книг. Давайте добавим — верующий человек. Вызывает возражение и ваша формула „неблагоговейное отношение к святыням“. Поймите, это крик души человека, глубоко верующего в бога, в богов! Для меня, воинствующего атеиста, все это неприемлемо».

Я написал инженеру Уварову, что он, по существу, усиливает, утверждает религию, даруя ей монополию на то, без чего человеческая жизнь бедна. Он забывает об одной из великих творческих целей подлинного атеизма — рождении безрелигиозной нравственности, нравственности коммунистической, наследующей все лучшее, что содержится в этическом опыте человечества.

Мне кажется, что нет ничего более враждебного атеизму, чем фанатизм, не обладающий созидательной силой, тем более фанатизм машинопоклонника: ведь для инженера Уварова и разум не больше, чем хорошая быстродействующая машина. (Впрочем, он и является ею, метафизически оторванный от чувства, от нравственного суждения, от моральной оценки.) Отвергать бога мало. Важно — во имя чего?!

2

Строки из писем.

«Не надо забывать суждения Сухомлинского о том, что мировоззрение не только система взглядов на мир, но и субъективное состояние личности.»

(Б. Марков, Вологда).

«Отрывать идейное воспитание от нравственного, как это иногда делают, не менее опасно, чем отрывать развитие ума от роста души.»

(Б. Васильева, Чита).

«Мне кажется, что нам всем надо хорошо усвоить положение XXV съезда КПСС о единстве идейно-политического, трудового и нравственного воспитания. В нем содержится точный методологический ключ к решению вопроса о формировании цельной человеческой личности.»

(Д. Павлов, Москва).

Положение о единстве идейно-политического, трудового и нравственного воспитания означает, что любая из этих частей играет незаменимую роль и надо сочетать их в формировании личности нового человека, его мировоззрения. Мне, как писателю, в этой формуле дорого четкое напоминание о важности воспитания нравственного.