Эдуард Хруцкий - Поединок. Выпуск 10

• Название: Поединок. Выпуск 10
• Автор: Эдуард Хруцкий
• Издательство: Московский рабочий
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1984

В десятый выпуск сборника «Поединок» включены повести Б. Можаева «Падение лесного короля», А. Степанова «В последнюю очередь», Ю. Авдеенко «Ахмедова Щель», а также рассказы Н. Черкашина и В. Пронина.

Темы этих произведений самые разнообразные. Объединяет их в «Поединке» стремление авторов в остром, захватывающем сюжете сопоставить противоборствующие силы добра и зла, провозгласить торжество гуманизма и справедливости. В центре повестей и рассказов — люди, отстаивающие интересы нашего общества, борющиеся за победу высоких нравственных начал в человеке.

Традиционный раздел «Антология «Поединка» состоит из рассказов А. С. Новикова-Прибоя и С. Диковского.

---

Я совершенно уверена, что и в сорок пять лет, и даже в пятьдесят буду считать себя молодой женщиной. Потому что душа у человека стареет гораздо медленнее, чем тело. А возможно, даже не стареет никогда.

Я пишу вам это короткое письмо лишь по той причине, что нахожусь сейчас в командировке, а вы можете мне позвонить и, не застав меня, будете беспокоиться. Тогда маме придется вызывать «неотложку» и принимать кучу таблеток. Папа тоже будет волноваться и без всякой причины по нескольку раз в час протирать свои очки.

Командировка моя легкая. Больше похожа на обыкновенный отдых, чем на командировку. Единственное неудобство, что постоянно приходится находиться в помещении, ограничивать себя в движениях. А так охота побродить, походить вдоль берега, послушать море.

Работой своей я довольна. Чувствую себя здесь нужной и полезной. Много учусь. Но теперь уже не по книжкам. У жизни учусь, у работы, у товарищей. Мой коллега Виктор Сергеевич Пулькин уверяет, что настанет час, когда я превзойду все добрые пожелания друзей и близких и стану настоящим юридическим асом. Он говорит, этот час не так и далек, как могут думать скептики.

Мамочка и папочка, я вас убедительно прошу не проявлять никаких инициатив в отношении моей судьбы. Весь человеческий опыт учит тому, что судьбы детей очень редко совпадают с судьбами родителей, очень редко бывают на них похожими. Мы же все-все еще со школьных лет знаем: жизнь — это движение. А движение означает перемены. Сегодня не похоже на вчера. Завтра не будет похоже на сегодня. У вас своя жизнь. Свои заботы, интересы, надежды. Свои понятия успеха и прозябания. Хорошего и плохого. У меня эти понятия свои. В чем-то они совпадают, в чем-то расходятся… Если бы дети ни в чем не отличались бы от своих родителей, человечество до сих находилось бы в каменном веке.

Я не хочу возвращаться в Москву. Мне хорошо здесь. Страхи мамы о том, что вдали от столицы я никогда не выйду замуж, напрасны. Уверяю, порядочные молодые мужчины есть не только в Москве. Во всяком случае, я не чувствую себя одинокой женщиной, на которую никто не обращает внимания.

Через пару месяцев у нас наступит разгар курортного сезона. Приглашаю вас на ласковый берег Черного моря. Ни о каком предмете, одушевленном или неодушевленном, нельзя судить, не увидев его или не выслушав.

По первому снежку обещаю приехать к вам в гости.

Крепко целую.

Когда вернусь из командировки, позвоню.

Любящая вас дочь — Лада».

Надписав адрес и заклеив конверт, Лада передала его медицинской сестре и попросила опустить в почтовый ящик…

34

До палаты Игнатия Федотовича Потапова проводил главврач больницы, знавший городского прокурора лично. По длинному белому коридору ходили люди в серых застиранных халатах. Потапов подумал, до чего же эти больничные халаты имеют удручающе унылый цвет. И ему самому стало уныло. Он почувствовал, как неритмично постукивает его сердце, как неохотно с короткой тупой болью сгибается правая коленка. Лицо его посерело, стало слабым и жалостливым.

За широким окном, усеянным продолговатыми каплями дождя, вспучивалось тучами небо. Тучи были черно-пегими, длинными, надвигались одна на другую с тяжелым пугающим упрямством.

Потапов остановился и вздохнул тяжко.

— Сюда, Игнатий Федотович, — подсказал главврач, открывая дверь в палату.

Судя по количеству коек, палата предназначалась для трех человек, но сейчас Лада находилась в ней одна. Лежала на койке возле окна, задернутого белой накрахмаленной занавеской. И потому, что окно прикрывали эти занавески, палата показалась Потапову мрачной, душной, и ему захотелось расстегнуть воротничок.

Бинтовая повязка на голове у Лады не белела. Потапову почему-то думалось, что такая повязка обязательно будет, поскольку Ладу оглушили, ударив по голове.

— Здравствуйте, Лада Борисовна, — сказал Потапов. — Здравствуйте, моя милая.

Лада повернула голову, открыла глаза. Улыбнулась, сделала попытку приподняться, но Потапов поспешно сказал:

— Лежите, лежите. Ради бога, лежите.

— Здравствуйте, Игнатий Федотович. Спасибо, что пришли.

— Ну, ну… — засмущался Потапов, достал из кармана плитку шоколада. — Врачи сказали, вам это можно.

— Я сладкоежка, — согласилась Лада.

Потапов присел на край койки.

— Рассказывайте, — попросила Лада.

Покосившись на дверь, которую прикрыл главврач, оставшийся в коридоре, Потапов шепотом сказал:

— Вам нельзя много говорить. И даже много слушать. Если только самым кратким образом. В двух словах. Потом сами дело прочитаете… Засекли мы их с помощью вертолета.

— Кого конкретно? — нетерпеливо спросила Лада.

— Гольцева, Друзенко и Скворцова. Засекли в тот момент, когда они сбросили с обрыва «Москвич». Друзенко приподнял его за правый борт снизу и опрокинул. Точно так он опрокинул машину Сорокалета.

— А за что?

— Гольцев и Друзенко были братья по матери. Мы их по делу ведем, как Друзенко-старший и Друзенко-младший. Отцом Друзенко-старшего был Пеликанов по прозвищу Кардинал, убитый в начале тридцатых годов во время перестрелки с сотрудниками Донугро. Вдова Кардинала вышла замуж, и новый муж по фамилии Друзенко усыновил ее сына.

— Значит, Гольцев и Друзенко — сводные братья.

— Выходит так. Где Друзенко-старший достал документы на имя Гольцева Леонида Марковича, нам пока установить не удалось. Может, убил человека. Может, украл. Может, купил… Во всяком случае, Скворцов, давший откровенные показания, этого не знает…

— Почему убили Сорокалета?

— По непроверенным данным, Сорокалет и был тем таксистом, который 12 июня 1966 года привез Молова и Друзенко-старшего к сберегательной кассе на улице Солнечной… Призыв в армию спас его от внимания правосудия. В армии он повзрослел, поумнел. И решил жить честно. Когда же сестра вышла замуж за Гольцева, поселилась в Ахмедовой Щели, то, вероятно, Сорокалет поверил, что Гольцев тоже решил завязать со своим преступным прошлым. Только так можно объяснить его поведение. Но он ошибался… В совхоз деньги привозят из городского банка. Кассир жила в городе. И потому деньги привозили на такси. Чаще всего это делал Сорокалет. Кассирша знала его сестру, знала его и потому заказывала именно его машину.

Гольцев хотел инсценировать ограбление. Сценарий прост. На двадцать третьем километре Приморского шоссе у Сорокалета якобы глохнет мотор. Он открывает капот, выходит из машины. В этот момент появляются налетчики в масках, угрожая пистолетом, забирают деньги. И скрываются…

— Без кровопролития? — уточнила Лада.

— Да. Первоначальный вариант был именно такой, по словам Скворцова.

— А Гольцев и Друзенко что говорят?

— Изворачиваются. Потом прочитаете дело… Гольцев несколько раз вел с Сорокалетом намекающие разговоры. Но окончательно раскрыл перед ним план в ту злополучную среду четвертого апреля. Сорокалет наотрез отказался участвовать в преступления. И ультимативно потребовал, чтобы Гольцев немедля убрался из Ахмедовой Щели, пригрозив в противном случае сообщить обо всем органам милиции. Тогда Гольцев дал указание убрать Сорокалета. Друзенко на своем трейлере встретил Сорокалета на двадцать третьем километре, выйдя на встречную полосу. Вот почему Сорокалет оказался у бордюра левой полосы. Вместе с Друзенко был Скворцов. Пока Скворцов и Сорокалет разговаривали…

— О чем? — спросила Лада.

— Скворцов от имени Гольцева просил дать ему две недели, чтобы уволиться и уехать, не привлекая внимания. Скворцов уверяет, что ничего не знал о намерениях Друзенко. Словом, пока они разговаривали, Друзенко, благодаря своей необыкновенной силе, приподнял правый борт «Жигулей» и затем опрокинул машину в ущелье. Что касается Георгия Ашотяна, то его несчастье заключалось в том, что это был единственный человек, с кем Сорокалет общался после разговора с Гольцевым. Мало того, он был еще и другом Сорокалета. Гольцев опасался, что Сорокалет мог сообщить Ашотяну об их разговоре… Друзенко убил его, ударив бревном, инсценировав наезд…

— Где же они прятали «Москвич»?

— Нигде. В гараже хозяина, Веселого… Виктора Федоровича. Просто в тот день, когда Крюков осматривал гараж, машина находилась во дворе любовницы Друзенко. Есть там одна не очень путевая вдова… А потом они перегнали ее в гараж. И все. Мы же искали машину где угодно, только не в гараже хозяина… Но я утомил вас, Лада Борисовна. Отдыхайте. Выздоравливайте. Подробности узнаете на работе.

35

В середине мая позвонили из краевой прокуратуры: «Следователем Ивановой заинтересовалась Москва, отдел кадров. Верный симптом скорого перевода…»

Дни грянули солнечные, длинные. Море зеленело свежее, как зелень на городском рынке возле железнодорожного вокзала. Там же на рынке продавалась первая черешня.