Андрей Круз - Рейтар

• Название: Рейтар
• Автор: Андрей Круз
• Жанр: Фэнтези

Века прошли после Большого Песца. Люди живут новом средневековье, разве что с лучшими технологиями, теми, что не утратили. И все возвращается на круги своя: войны, религиозные распри, жестокость и алчность правят миром.

Мрачный роман о мрачных событиях.

Роман окончен.

---

Его глаза перескочили на стену, где на ковре висели, поблескивая полированным деревом, несколько винтовок. Посередине мой карабин, с каким мне сейчас в поход идти. Темное, почти бурое дерево, синеватая сталь, восьмигранный ствол. На прикладе кожаные петли патронташа на пять патронов, пробитые по сгибам медными гвоздиками. Красивый карабин, рюгельской работы, не поскупился я на деньги, когда покупал, и бой точный. Рядом с ним еще один, деревом посветлее и ствол круглый, серой стали. Этот попроще, я с ним вернулся со службы в Первом полку легкой кавалерии, отдан был как награда за службу, помимо медали. Он и перешел теперь в распоряжение старшего сына, равно как и висевшая рядом с ним уставная шашка в наседельных черных ножнах, тоже принесенная мной со службы. Носить ему ее пока нельзя, а вот воспользоваться, случись такая надобность, никто не помешает.

— С шашкой каждый день тренируйся, — снова взялся я его наставлять. — Болвана слепи из мокрой глины и на нем. Все помни, чему учил. Как с одного удара от плеча до пояса его срубишь, да так, чтобы в срез как в зеркало смотреться можно было, так и научился, считай. Каждый день стреляй из малой винтовки, хоть охоться, хоть просто по цели. День пропустил — снова наверстывай. Вольный не столько рубака, Вольный в первую очередь стрелок лихой, тот, что с седла на скаку в цель попадает. Нам даже рейтары не соперники в этом деле.

Сын снял с ковра простенький с виду однозарядный карабин, открыл затвор.

— И патроны к нему крути, чтобы свободных гильз не было, понял?

— Понял, отец. Кроликам сезон, охотиться буду, мать закоптит.

— Охотиться-то охоться, — усмехнулся я. — Ты до охоты жадный, но про работу не забывай. Помощников тебе нет, городок весь на службе, так что ты один за все.

— Ну почему за все, ты уж обо мне не забывай, — вмешалась, наконец, в разговор жена. — Лиана за братом доглядит, а я с лошадьми помогу.

Вот у степняков женщин к коням не подпускают, кочевники считают, что женщина коня испортить может. Даже кобыл доят мужчины у них, а потом сами делают вонючее хмельное пойло из этого молока. А у Вольных женщины всему обучены, надо будет, и в седло сядет, и стрелять сумеет, и за конями присмотрит. Арина, половина моя любезная, и из револьвера палить умеет так, что с двадцати шагов шесть яблок с ограды загона сбивает за четыре секунды, так что, случись дурное, не на одного Олвина надежда. Нельзя у нас по другому, богато живут Вольные, сытно, но немного нас, каждый боец на счету.

Ну, семье наставления все дал, какие в голову пришли. Да и они у меня опытные, к осени чтобы в поход не выступили, такого и не бывает никогда почти. Привыкли. Портупею с шашкой пока на плечо, потом на седло перевешу. На груди в ножнах короткий и крепкий кинжал висит, последний шанс. Им и ударить можно, и даже метнуть его, метать дети Вольных его с младенчества учатся. На поясе спереди, наискосок по-кавалерийски револьвер. И к нему двадцать четыре патрона в самом ремне, и еще тридцать в чересседельной сумке. За спиной карабин в чехле, в патронташе к нему пятьдесят патронов, да еще столько же в запасе. Голову замотал красным шемахом, это уже наш цвет, нашей сотни. Он у каждой свой, в полку шесть сотен всего, а значит и шесть цветов шемахов на поле видны.

— Ну, присядем на дорожку, — вздохнула жена.

Сели. Даже маленький Дим притих, прижимая к груди кота. Встали. Я семье поклонился, сказал:

— Удачи вам и покоя, пока ждете.

— Дорог тебе бархатом и в бою удачи, — сказала жена.

Лиану с Димом на руки взял, Арину расцеловал, Олвина по плечу похлопал, и на двор пошел.

Оседлал я на этот раз шестилетнего Кузнеца, коня обученного и сильного. Навьючил его сзади сумами переметными, саквой с овсом и сеткой с сеном, пледом и арканом, в кольца свернутым, взобрался в седло, да и повел коня к городку, от поднимающегося из-за холмистого степного горизонта красного, словно кровавого солнца. Тоже ведь примета так себе, такой рассвет.

Глава 2

На выгоне было шумно, пыльно и суетно. Сотня собиралась к походу, пушкари впрягли в передки бомбометов коренастых коней, сильных в тяге и выносливых в беге, и теперь батарея уже строилась вдоль дороги, как раз перед обозом из десятка телег, которыми правили все больше старички-ветераны из тех, для кого воевать в седле уже непосильно было.

Сотник, держа в поводу рослого коня соловой масти, стоял у самой стены форта. Рядом с ним в седлах возвышались знаменный с красным флажком, и трубач с маленьким сверкающим горном, висящим на груди. Увидев поднятый флажок, я сразу направил коня к ним, он собирал командиров.

— Здравия тебе, мастер сотник! — поприветствовал я его, слезая с коня.

— Здравия, взводный Арвин. — кивнул тот. — Смотри на карту. Полковник сбор полка объявил в Длинной балке, сто верст от нас, завтра к ночи там будем.

— Сами идем, или с третьей сотней?

Третья сотня собиралась в следующем городке, до которого от нас двадцать две версты. Случалось нам до места сбора и самим добираться, а случалось и совместным походом.

— С третьей пойдем, — ответил сотник. — Дальше полковник задачу поставит, но так скажу: степняки идут, если верить княжьим людям, вот отсюда, хотят пройти между Хитрой балкой, где черт ногу сломит, и течением Веретенки. Вот в этом месте нас княжье войско будет дожидаться.

— Велико войско-то? — спросил Бэлл, скрестивший могучие ручищи на не менее могучем пузе.

— Драгунский полк подойдет, полк лейб-драгун и три батареи пушек, — ответил сотник.

— Немало, — с удивлением задрал густую черную бровь Бэлл. — Похоже, что княженька и вправду опасается набега, раз такие силы в поход послал.

— Это только там, — усмехнулся Ван. — Еще драгунский полк подходы в эту сторону будет прикрывать, и пехота завтра прибудет. Или набега очень большого ждут, или его высочество решили степняков надолго отвадить.

— А чего вдруг? — поинтересовался я. — Они в последние годы вроде как по-крупному и не баловали, после того, как мы их у Серой Балки прижали.

— Не знаю, того мне не ведомо, — ответил сотник. — У полковника спросишь. Ладно, стройте взвода к смотру.

Взводные поскакали к своим местам, на ходу отдавая команды, трубач звонко заиграл сигнал построения. Раздался одновременный топот множества копыт, фырканье, и бесформенная до сего момента куча людей и коней вдруг вытянулась в две шеренги, выровнялась, кони подобрались, ну и я, выпрямившись, занял свое место перед вторым взводом, которым в походе командовал.

— Командиры взводов! К осмотру приступить!

Что у меня в сумках спрятано и на мне висит, то же самое у каждого бойца с собой быть должно. Высокие сапоги с узким голенищем. Серые галифе, изнутри обшитые кожей. Плотная рубаха из серой холстины, а поверх нее парусиновый, с кожей, жилет с подсумками. На плече у меня на этом самом жилете витой алый шнур звания взводного, портупея, патронташ, кобура с револьвером, у седла шашка, всего сто десять патронов к карабину, шестьдесят патронов к револьверу, если больше у кого — не беда, кинжал, плеть витая, ну и всякого походного припасу должно хватать, от овса до мыла. И все это боец должен купить сам, равно как и коня, на котором в поход собирается, и коня этого еще и обучить. Или не быть ему среди вольных, а предложат такому вскоре земли эти покинуть и идти куда глаза глядят, хоть в крепостные в княжество, хоть к свободным городам работу искать, а тут ему не место.

Во взводе кроме меня двадцать четыре человека. Два десятника и четверо звеньевых. Три звена сабельных, а одно — поддержки, у них вместо карабинов гранатометы, похожие на короткие охотничьи ружья с переломными стволами. И у каждого на груди и на поясе по гирлянде толстеньких гранат с хвостами оперения и подсумки с холостыми патронами. Хороший стрелок такой гранатой на триста аршин стрелять может, а кони кочевников, кстати, взрывов пугаются. Артиллерии у тех нет, вот и не умеют приучить взрывов не бояться.

— Десятники, сумки проверить, — скомандовал я уже своим подчиненным.

Одного десятника, длинного, жилистого, одноглазого, звали Пармом в глаза и Циклопом за глаза. Однако от его единственного глаза хватало вполне, чтобы замечать любой непорядок в его отделении. Второго звали Симером, и был он невысок, кругл, тонок голосом и борода у него почти не росла, однако переведаться с ним на шашках хоть конному, хоть пешему, я бы не хотел. Мало кто по опыту в нашей сотне мог с ним сравниться, а в скольких он походах участвовал, он, небось, уже и сам счет потерял.

— Первое отделение в порядке. — доложил Парм.

Ну и второе, Симерово, тоже не отстало. И припас, и экипировка, все у всех в порядке было.

— Ковку проверьте еще раз, — добавил я. — У кого конь на походе захромает — на плечах его дальше понесет, а я еще и плетью подгоню.