Линн Пембертон - Затмение

• Название: Затмение
• Автор: Линн Пембертон
• Издательство: ЭКСМО
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-85585-743-3

Две прекрасные молодые женщины – голубоглазая блондинка и обладающая экзотической красотой мулатка… Они и не подозревают, что между ними с рождения существует незримая связь. Только их родная мать, леди Сирена, знает правду: они сестры-близнецы.

Судьба сыграла с сестрами злую шутку – обе влюбились в одного и того же мужчину…

---

7

Сирена проснулась в свое обычное время – чуть позже шести.

Мгновенно придя в себя, она тихонько выскочила из постели, пересекла на цыпочках спальню и раздвинула тяжелые шторы. Комнату тут же залило яркое весеннее солнце. Утро было прекрасное. На нежно-голубом небе – ни облачка.

Прижав руки к холодному стеклу, Сирена вглядывалась в луга и холмы за садом. Обросшие, еще не стриженные овцы пощипывали прихваченную морозцем травку. Узкая тропа вилась по ухоженным полям к покосившемуся фермерскому дому, из трубы которого вился одинокий дымок.

Отойдя от окна, Сирена прошла в свою спальню, где приняла душ, и, завернувшись в огромное белое полотенце, перебралась в смежную туалетную комнату, где стены – от пола до потолка – были заставлены полированными ореховыми гардеробами, на дверцах которых красовался герб Фрейзер-Уэстов из черного дерева.

Эту комнату в 1934 году отделали для матери Николаса, леди Пандоры Фрейзер-Уэст. Ее вкусы и положение легко можно было понять по обстановке: туалетный столик в стиле Людовика XV с изящным стульчиком того же времени, в углу уродливый письменный стол красного дерева со стоящим перед ним парадным стулом времен Империи.

Сирена ненавидела эту комнату.

Темная, она вызывала чувство клаустрофобии, как и большинство комнат в Редби-Парке, родовом поместье Фрейзер-Уэстов. Сирена неоднократно предлагала кое-что изменить в ней, но Николас каждый раз заявлял, что ему нравится все как есть.

Сирена натянула джинсы, надела светло-синий свитер, убрала волосы в конский хвост и слегка подкрасила губы. Впервые со дня рождения близнецов она почувствовала себя уверенно.

Направляясь в детскую, она должна была миновать обитый дубовыми панелями коридор, где на стенах висели фамильные портреты Фрейзер-Уэстов, которые, как ей казалось, следили за каждым ее шагом. Открывая дверь, она слышала плач дочери. Няня, Элизабет Барратт, сидя рядом с ванночкой, поливала Люсинду теплой водой.

– Непохоже, чтобы купание ей нравилось, – со смехом сказала Сирена, видя, как личико дочери краснеет, а визг усиливается.

– Ну ладно, малышка, на сегодня хватит.

Няня подняла орущую девчушку и завернула ее в мохнатое полотенце, которое предусмотрительно держала на коленях. Быстро и умело она обтерла крохотное тельце, ловко держа малютку в своих надежных руках.

Сирена шагнула к ней.

– Дайте ее мне.

Крепко прижимая к себе Люсинду, Сирена нежно гладила ее щечку, любовно изучая каждую черточку лица дочери.

Выливая воду из ванночки в раковину, няня Барретт делилась с ней своими наблюдениями.

– Она хорошо спала, просыпалась всего два раза. Для ребенка ее возраста неплохо. Сегодня утром я ее взвешивала, она прибавила две унции.

– Прекрасно, Элизабет, – похвалила ее Сирена, не отрывая глаз от Люсинды.

Она поднесла дочь ближе к лицу, чтобы почувствовать нежный, свежий запах младенческой кожи, и запечатлела поцелуй на макушке.

– Скоро ты увидишь своего папочку, и я не сомневаюсь, что он будет сходить по тебе с ума.

Так и случилось.

Николас полюбил дочь без памяти с того самого момента, когда несколькими часами позже впервые вошел в детскую вместе с Сиреной, которая вынула спящую Люсинду из колыбельки.

– Дорогая! Она необыкновенно мила, я не видел таких очаровательных детей. – Затаив дыхание, он бережно взял Люсинду на руки и взволнованно прошептал: – Но она такая маленькая… и хрупкая.

– Не беспокойся, Николас, она не сломается, – смеясь, уверяла мужа Сирена.

Люсинда открыла глаза и воззрилась на Николаса.

– У нее твой цвет глаз, дорогая. – Николас говорил очень возбужденно, словно совершил великое открытие.

– Я знаю, – Сирену рассмешила реакция мужа. – Но цвет глаз ребенка обычно впоследствии меняется. – Она подумала: интересно, изменится цвет глаз Лавдэй или останется такой, как у ее отца.

Николас в восхищении не сводил глаз с дочери, его переполняла охватившая все его существо любовь. Когда Люсинда захныкала, у него перехватило дыхание.

– С ней все в порядке? – беспокойно спросил он.

– Положи ее. Думаю, ей просто захотелось немного покоя, – предположила Сирена, отбирая у мужа дочь. Она положила ее в историческую кроватку, где почивали многие поколения маленьких Фрейзер-Уэстов, включая и Николаса.

Супруги тихо вышли из детской. Сирена сопровождала Николаса по широкой лестнице, а затем по вымощенному камнем коридору в библиотеку – ее любимую комнату. Чтение было ее страстью с детских лет.

Был вечер, угасали последние отблески дня; в дальнем углу сада, где рос могучий кедр, уже сгустилась тьма. Сирена задернула шторы. Они бесшумно сомкнулись; в эту минуту со своей обычной почтительной улыбкой вышколенного слуги, ждущего приказаний, вошел Клайв.

– Вы меня звали, сэр?

– Да, Клайв. Думаю, нам понадобится бутылка шампанского. Того сорта, что любит моя жена. Как ты на это смотришь, дорогая?

– Прекрасно, – горячо поддержала мужа Сирена.

– Только проследи, чтобы оно было как следует охлажденным, Клайв. Последний раз шампанское никуда не годилось.

– Понимаю, сэр. Я позволил себе уже с утра положить бутылку на лед.

– Меня от него бросает в дрожь, – сказала Сирена, когда слуга удалился.

Николас фыркнул.

Сирена хорошо знала эту реакцию мужа, подобный звук предшествовал очередному самоуверенному заявлению.

– С чего это у тебя такое глупое предубеждение, дорогая? Клайв поступил к нам с прекрасными рекомендациями и, на мой взгляд, он безукоризненный слуга.

– «Глупое предубеждение» – следствие такой известной вещи, как интуиция. И, если помнишь, иногда она у меня срабатывала.

Николас фыркнул еще раз. Надув щеки, он собрался сделать очередной выпад, но тут вошел Клайв, неся на серебряном блюде в ведерке со льдом бутылку шампанского «Крюг» и два бокала.

– Спасибо, Клайв. Можете идти. – Отпустив слугу, Николас сам наполнил бокалы до краев.

Сирена зажгла свечу. Мерцающий свет подчеркивал бледность ее осунувшегося лица.

Казня себя за то, что оставил жену в такое трудное для нее время, Николас мысленно поклялся, что сделает все, чтобы сгладить свой промах. Для начала он протянул ей бокал шампанского.

– За Люсинду!

Они выпили и сели на удобный старинный диван.

Взяв руку жены, Николас нежно перебирал ее пальцы.

– Бедная моя, как тебе досталось. Никогда не прощу себе, что в такое время оставил тебя одну.

– Не вини себя, Ники. Разве ты мог знать, что роды начнутся раньше срока.

Сирена вздохнула, словно ей наскучило повторять всем одно и то же. Действительно, за последние несколько дней она много раз рассказывала друзьям, родным, слугам, своему врачу и акушерке историю, которую сочинили они с миссис Нейл, стараясь ничего в ней не менять.

Второй ребенок, по этой версии, родился мертвым.

Акушерка сделала все возможное, но, не имея под рукой всего необходимого, не смогла спасти жизнь сестре Люсинды.

– Представляю, как больно было тебе потерять ребенка при таких обстоятельствах.

Боль и сейчас не утихла, печально подумала Сирена, в то время как Николас предавался самобичеванию.

– Как жаль, что меня с тобой не было. Все могло бы сложиться иначе. Во-первых, я не позволил бы тебе ехать одной.

Взгляд Сирены упал на их свадебную фотографию в серебряной рамке, и она в первый раз обратила внимание на свое несколько растерянное выражение лица.

– Повторяю, не вини себя ни в чем, Николас. Даже твое присутствие не могло бы ничего изменить. Новый «рейндж-ровер» свел меня с ума, мне не терпелось сесть за руль. Ты ведь знаешь, какой я могу быть упрямой. Мог бы и не удержать меня.

Сирене удалось несколько заглушить чувство вины у мужа – тот почувствовал себя гораздо лучше.

– Ты права. Если тебе что-то втемяшится в голову, тебя ничто не остановит.

Он широко улыбнулся. Сирена от всей души надеялась, что теперь Николас успокоится и не станет больше говорить на неприятную для нее тему. Она не хотела ничего больше об этом слышать.

Николас допил свое шампанское.

– Что было, то было. Забудем о прошлых бедах.

– И я того же мнения. У нас прекрасная дочь. Не надо сыпать соль на рану. Второй девочки не вернуть. Надо думать о будущем.

Сирена не сомневалась, что Николас сумеет вскоре вытравить саму память о своей вине – это ему всегда удавалось. Он, несомненно, любил ее и хотел постоянно доставлять ей удовольствие. Очень скоро, буквально на днях, он преподнесет ей изящный футляр. Она откроет его и радостно вскрикнет, изобразив крайнее восхищение при виде бриллиантового колье, или, быть может, какого-нибудь старинного украшения, которое пополнит ее коллекцию драгоценностей.

Раньше такая перспектива по-настоящему радовала бы ее, но теперь оставляла совершенно равнодушной. Все это означало только одно: ничего не ведающий Николас будет пребывать в состоянии полного блаженства. Сирена почти завидовала ему.