Сергей Минаев - Духless: Повесть о ненастоящем человеке

• Название: Духless: Повесть о ненастоящем человеке
• Автор: Сергей Минаев
• Жанр: Русское современное
• Год: 2007
• ISBN: 5-17-033851-1, 5-9713-0834-3, 5-9578-3011-9

Поколению 1970–1976 годов рождения, такому многообещающему и такому перспективному. Чей старт был столь ярок и чья жизнь была столь бездарно растрачена. Да упокоятся с миром наши мечты о счастливом будущем, где все должно было быть иначе… R.I.P.

…Я не могу позволить себе, чтобы в моей машине на заднем сиденье валялась книга с названием «Комбат атакует» или «Спецназ выходит на связь». Я не смотрю «Бригаду», не люблю русский рок, у меня нет компакт-диска Сереги с «Черным „бумером“. Я читаю Уэльбека, Эллиса, смотрю старое кино с Марлен Дитрих. И свои первые деньги я потратил не на „бэху“ четырехлетнюю, как у пацанов, а на поездку в Париж.

И меня распирает от нежности и романтики ситуации, и мне хорошо, как в детстве, когда мама укрывала меня, спящего, одеялом. И мне кажется, что весы качнулись. И та их чаша, наполненная кусочками хорошего, осколками, покоящимися где-то в глубине меня, пошла вниз, перевесив все мои гадости, казавшиеся до сегодняшней ночи доминантами. Или все это мне только кажется?

---

Мы договариваемся встретиться через полтора часа, и я сажусь в машину, продолжая пребывать в отличном настроении. Я еду по Кутузовскому, разворачиваюсь под мостом, выезжаю на набережную, потом поднимаюсь вверх, к зданию мэрии. Проезжаю мимо нее, потом мимо американского посольства и за ним поворачиваю на Садовое кольцо. На Садовом весьма слабый поток, и я понимаю, что правильно сделал, когда не поехал по бульварам. Разворачиваюсь в сторону Маяковской и ухожу переулками на Патриаршие. Я очень хочу прогуляться пешком, успокоить нервы и системно выстроить мысли. Тем более что сегодня просто потрясающий день.

И вот я уже иду по Спиридоньевскому переулку, мимо гостиницы «Марко Поло Пресня Отель», дохожу до кафе «Донна Клара», сворачиваю налево и оказываюсь на Бронной. Через несколько минут я выхожу к Патриаршим прудам.

Я, как и многие москвичи, по-особому отношусь к этому месту в Москве. Студентом я сидел на скамейках у прудов со своими еще не искушенными в «науке страсти нежной» подругами-сокурсницами, болтая о музыке, любви, нашем потрясающем (не исключено, что совместном) будущем, о глобальной проблеме надвигающейся сессии, которая казалась тогда единственной и самой страшной проблемой для нас.

Еще мы катались тут зимой на коньках, целовались весной в переулках вокруг прудов, пили вино. Это место всегда будет нести для меня печать легкости и беззаботности бытия. Здесь всегда будет весна и всем окружающим всегда будет восемнадцать. Даже тому старику с газетой, который выглядит еще молодцом в свои семьдесят пять. Что же, такими, какими мы были, мы уже не будем…

На «Патриках» ощущается центр тяжести города. Хотя центром Москвы считается Красная площадь, я никогда ее не воспринимал подобным образом. Возможно, из-за того, что это самое не московское место, ввиду обилия гостиниц, ГУМа, туристов, уличных продавцов из «канадской компании» и гостей столицы.

Возможно, из-за того, что она слишком перегружена государственностью, различными атрибутами власти – от Кремля до машин со спецсигналами.

Патриаршие пруды – совсем иное. Особенно если выходить к ним со стороны Садового кольца. После шумной, гудящей и забитой машинами городской артерии, где пульс мегаполиса чувствуется острее всего, ты попадаешь в анклав спокойствия. В любое время года в районе Патриарших особая аура. Когда ты видишь множество людей, неспешно гуляющих вокруг пруда или сидящих на лавочках, ты понимаешь, что время здесь течет медленнее. Кажется, что этот квартал вокруг пруда окружен невидимыми стенами, состоящими из Спиридоновки, Спиридоньевского переулка, Бронной и Ермолаевского. Стенами, которые не пропускают внутрь себя гадость и уродство остальных частей города. Зимой кажется, что даже снег здесь падает медленнее, искрясь под фонарями и плавно превращая день в вечер, а вечер в ночь. В отличие от каких-нибудь Текстильщиков, где ночь надевается тебе на голову в пять часов вечера. Резко, как холщовый мешок для хранения картошки.

Патриаршие пруды – некий форт, задуманный ангелом-хранителем Москвы для того, чтобы москвичи могли укрыться за его стенами. Во времена, когда город безнадежно изменится, потеряет свою патриархальность, самобытность, свой особый диалект с «булошными» и «лавками» наших бабушек, сметенных селем из вновь прибывших, говорящем на тюркско-хохляцкой языковой смеси, изобилующей американизмами и блатным сленгом. Это место дает тебе возможность выйти из образа собаки, бегущей за подвешенной костью, и войти в человеческое состояние. Разобраться со своими мыслями и рассуждениями. Если ты, конечно, еще не потерял способность мыслить в век высокоскоростного Интернета и мира без границ.

Не исключено, что гражданин Булгаков после хождений по Москве, общения с прототипами Босого и Лиходеева, с членами МАССОЛИТа, напитавшись их энергетикой, сотканной из зависти, мздоимства, карьеризма и лицемерия, скрывался за стенами этого форта и замешивал противоядие от пошлости окружающей его действительности из морфия пополам с собственным талантом. Не случайно, что именно здесь, на Патриарших, появился Воланд. Князь, раздавший всем сестрам по серьгам.

Все это приходит мне в голову, когда я брожу вокруг пруда и плаваю на волнах собственного умиротворения. Воистину сегодня прекрасный день.

Звонит мобильный, и я слышу голос Юлии, которая сообщает мне о своем приезде.

– Ты где? – спрашиваю я.

– Выхожу к пруду слева.

Я оборачиваюсь и вижу ее, идущую по Бронной. Она улыбается, и солнце, светящее за ее спиной, придает ее каштановым волосам такой особенно теплый, бархатный оттенок.

– Привет, – говорит она, – у тебя какой-то сказочный вид, кажется, что ты помолодел. Знаешь, совсем как мальчишка.

И я смотрю на нее, дурацки улыбаюсь, и мне кажется, что опять наступил тот день, более года назад, и мы только что познакомились, и я снова слышу:

– Молодой человек.

– Да? – Я оборачиваюсь.

– Вы не подскажете, как проехать к Трехпрудному переулку?

– Вам надо повернуть чуть дальше направо. Хотя вряд ли вам стоит ехать туда. Парковаться на Трехпрудном в это время практически невозможно. А вы куда направляетесь? Возможно, я покажу вам более короткий путь.

– Спасибо большое. А вы тут гидом-экскурсоводом работаете? Вы всем, кто к вам обращается, так подробно объясняете и подсказываете наикратчайшие пути?

– Всем, кто обращается? Ну, безусловно, не всем.

(Господи, милая моя, если бы ко мне кто-нибудь обращался на улице в последнее время, исключая просьбу закурить. Сударыня, да вы первая, кто заговорил со мной за последний год на улице. Вы хотя бы понимаете всю ответственность и особую печать момента? Для меня, во всяком случае.)

Я вспоминаю наш диалог годичной давности, эти самые первые минуты нашего знакомства и спрашиваю ее:

– Юля, тебе сегодня на Трехпрудный не надо?

– Не-а, мне сегодня надо гулять, болтать и всячески бездельничать.

– Тогда пойдем гулять. Знаешь, действительно, я сегодня ощущаю себя восемнадцатилетним мальчишкой…

– Это так здорово. Я давно таким тебя не видела. У тебя какие-то особенно хорошие новости?

– Ага. Ты знаешь, я чувствую, что сегодняшний день унесет все мои депрессии, перепады настроения и прочую ерунду. Я затеваю новый проект, и у меня такое свежее, эмоциональное чувство. Или мне так кажется, в общем, я очень хочу новизны.

Мы гуляем вокруг пруда, курим, обсуждаем присутствующую здесь неформальную молодежь и целующиеся парочки. И я рассказываю ей про свое попадалово с кокаином, про ментов, про жуткий стресс, про грядущий клубный проект, стагнацию в бизнесе клубной жизни Москвы. Сдабриваю всю это клубными историями проектов в Штатах, Европе. Говорю о собственной готовности к проекту и о том, что все должно измениться и я очень в это верю. Еще я говорю ей, что устал от ежедневных кривляний, клубных девочек и клубных приятелей. Что хочется вернуться на десять лет назад, гулять здесь восемнадцатилетним студентом, и чувствовать любовь, которой вокруг так не хватает, и чувствовать потребность любить и потребность отдаваться без остатка. А она слушает меня, ее глаза меняют цвет по мере моего повествования от грустно-зеленого до искрящегося изумрудного, и когда я заканчиваю, она гладит меня по голове и говорит:

– Прекрасно, тебе давно пора измениться. Знаешь, иногда мне кажется, что тебе нужно просто успокоиться и перестать совершать глупые поступки. Просто осмотреться и понять, что вокруг тебя столько любви и ты просто не хочешь ее замечать. А иногда мне очень страшно за тебя. Ведь на самом деле ты очень хороший, просто заигравшийся в циника. И тебе не нужны никакие маски, тебе просто нужно перестать себя раскачивать, и все будет очень хорошо. Просто поверь, что все будет очень хорошо.

– Юленька, я очень хочу поверить, очень. Я очень устал бороться со скукой, устал от бесцельных тусовок, пустых друзей и безмазовых выходных. Мне просто очень нужно поверить. И еще мне хочется, чтобы рядом находился кто-то, кто может сказать мне, что все действительно изменилось к лучшему… Я очень хочу, чтобы наступил тот момент, когда мне больше не захочется прятать свои эмоции.

– Момент наступит, мальчик мой, он обязательно наступит. Тебе только нужно снова стать восемнадцатилетним. И перестать замыкаться на окружающем негативе. И тогда прятать эмоции уже не будет никакой нужды…

И тут мимо нас проносится футбольный мяч, посланный не слишком точным ударом каким-то местным Роналдо. Мяч скатывается вниз, скачет по кочкам и шлепается в воду. Вслед за мячом появляется и сам смущенный исполнитель удара, он чешет затылок и говорит «блин». Мы смотрим друг на друга, я с улыбкой, он с недоумением. И тут я чувствую какой-то порыв и решаю достать этот улетевший мяч.

Я сбегаю вниз, к пруду, и мальчик спускается сзади меня. Мяч лежит довольно далеко от берега, так что дотянуться рукой практически невозможно. И я начинаю сожалеть о своем благородном порыве, но тут в траве я вижу отломленную ветку. Я беру ее в руку и пытаюсь дотянуться до мяча. Я цепляю его самым кончиком ветки так, что он начинает вращаться в сторону берега и от него расходятся круги по воде. Когда мяч практически подплывает к нам, я на секунду отрываю свой взгляд от него и смотрю на воду.