Ромен Гари - Тюльпан

• Название: Тюльпан
• Автор: Ромен Гари
• Издательство: Симпозиум
• Жанр: Современная проза
• Год: 2004
• ISBN: 5-89091-287-9

Роман-фантасмагория: в послевоенной Америке беженец из Европы задумывает банальную аферу — но в результате становится великим пророком, новым Ганди или Христом…

---

— Если вы позволите, мэм, мы обыщем его, чтобы убедиться… Простая формальность, сэр.

Формальность была выполнена, дверь открыта и мистер Джонс пропущен. Синьор Черубини сидел на полу и прял, облаченный в белую простыню. Глаза его застыли, уставившись в пустоту. Казалось, друга он не узнал. Рядом с ним стояла клетка, в ней сидел Паоло. Старый вояка был еще тощее хозяина, но сохранил пока огонек разума в глазах и мистера Джонса признал мгновенно.

— О, dear, dear! О, dear! — бросил он с отчаянием.

Мистер Джонс приблизился к бакалейщику.

— Это я, — тихо сказал он. — Вы меня узнаете?

Костлявые пальцы синьора Черубини продолжали механически двигаться.

— Индивидуум не мертв! — крикнул Паоло.

— Махатма в глубоком трансе, — почтительно прошептала адмиральская дочь.

При звуке ее голоса синьор Черубини вздрогнул и шевельнулся.

— Атлантическая хартия, — пролепетал он. — Права человека и гражданина. Ку-ку… Объединенные Штаты Европы… ку-ку… За демократический Китай, ку-ку… Новая Европа, ку-ку… Война за прекращение войн… Завоевать мир во всем мире… Братство… Демократия… Ку-ку, ку-ку, ку-ку…

— Тюльпан всюду! — пожаловался Паоло.

— Это я, мистер Джонс, ваш друг из Сохо. Вы меня узнаете?

Он искал какое-нибудь емкое дружеское слово — что-то, что всплыло бы вдруг в помутившемся рассудке бакалейщика, точно луч света в темном царстве. И потому он совершил фатальную ошибку.

— Горгонзола! — крикнул мистер Джонс, и тут великое сияние озарило лицо Махатмы, и он рухнул, точно его поразили в самое сердце…

Чудесная святость Махатмы из Сохо дала новую силу движению, и оно докатилось до самых отдаленных уголков Империи. На сцену вышла Великая индийская гуманитарная ассоциация «Прощай, Англия», созданная прогрессивными индийскими элементами с целью освободить великую англосаксонскую демократию от опеки над Индией, которой позволят наконец жить независимо и почитать ее веру и древние устои. Под тем же названием — «Молитва за Победителей» — ассоциация повела пропагандистскую кампанию, требуя для Объединенного Королевства полной и безусловной свободы, немедленного прекращения всех видов репрессий против британского меньшинства в Индии, равно как и немедленной безвозмездной экономической помощи… «Недостаточно победить, — гласил лозунг движения, — нужно еще уметь прощать». Махатме Ганди незамедлительно была послана телеграмма, подписанная сотней самых известных индийских интеллигентов и содержащая в конце сорок два отпечатка копыт самых священных коров страны, известных чистотой нравов, примерным поведением и неизменно высоким качеством навоза. Телеграмма начиналась словами «Тюльпан и братство!», далее следовала обращенная к Махатме просьба вернуть Англии свободу без всяких условий и таким образом заодно спасти жизнь великого сподвижника британского непротивления, либерального публициста Свами Мортимера Пюсса, который в знак протеста уже шестнадцать дней голодает с риском для жизни. Махатма ответил, что судьба английской независимости в руках самой Англии и что, если она выполнит главное условие — объединит все свое население, — независимость появится сама собой. Общественное мнение в Индии разделилось на два лагеря: один провозгласил объединение прежде, независимость потом, другой — независимость прежде, объединение потом. В Дели серьезные проблемы вызвала предпринятая вице-королем попытка к бегству. Он уже готовился ступить на миноносец, но его настигли, силой водворили назад во дворец и снова заперли. Наутро мировая общественность с ужасом узнала, что он объявил голодовку. На вопрос нейтрального журналиста из Нью-Йорка вице-король ответил: «Силой от меня ничего не добьются. Царство силы закончилось. Невмешательство со стороны английского народа приведет к тирании индийского раджи». От этих обнадеживающих слов бросило в дрожь всю Британскую Империю, включая Гайд-парк. Тогда же определенное недовольство выразила немецкая пресса. «Откуда это жесткое разделение на победителей и побежденных? — вопрошал „Штурмовик“[38], печатный орган социал-демократической партии. — Разве мы не сеем ту же пшеницу? Разве наши леса шелестят на другом языке? Или по вечерам коровы в наших полях мычат не так, как ваши? Или наши птицы поют песнь войны? Или у наших девушек не такие же шелковистые волосы? Разве трепетная роса не блестит каждое утро на наших хрупких цветах?» Это лукавое воззвание не достигло цели: европейская пресса, которую трудно сбить с толку, увидела в нем именно то, что там было, то есть «новый ловкий маневр прусского милитаризма, готового поднять голову, — мы его раскусили». Тогда же хроническая безработица лишила трудящихся европейцев возможности растить в семье более двух рахитичных детей; тогда же правительства отказались от борьбы с трущобами, справедливо заметив, что пусть лучше атомная бомба разрушит халупы, а не стерильные, блистающие огнями дворцы; тогда же социалистические лидеры, вновь призванные к власти озлобленным электоратом, обезумев, рыдали на груди своих супруг и теряли сон, не зная, что сделать, чтобы оправдаться: распустить коммунистическую партию, поддержать тресты, уменьшить зарплату или, может, надеяться, что их оставят в покое вплоть до будущих выборов, если они пообещают ничего не делать и никого не трогать? В это время Земля была круглой и вертелась и человечество казалось сказочным великаном, опрокинутым на спину и вертящимся вместе с Землей; оно безнадежно воздевало два миллиарда своих пугливых и беспомощных лапок, и его мечта была скромной мечтой калеки: однажды найти в себе силы, чтобы бесстрашно встать и пойти, вместо того чтобы оставаться бессильным и в ужасе воздевать лапки, кружась вместе с Землей.

Дядя Нат сидел на коврике своего друга и держал тарелку, полную холодного пюре. Он кротко смотрел на ложку.

— Патрон, поешьте немного пюре.

— Я хочу еще раз подать голос! Я хочу вознести мой протест еще выше!

— Поешьте немного пюре.

— Я требую для человека лучшего и более справедливого мира!

— Поешьте немного пюре, патрон, прошу вас.

— Оставь меня! Я протестую против звания человека!

— Мы здесь не затем, чтобы протестовать, патрон. Мы здесь затем, чтобы жрать пюре.

Апофеоз

Был жаркий августовский день; Нью-Йорк плавал в поту; тени на улицах казались побежденными и обессиленными, а люди походили на тени; небо было очень синее, невозмутимое, целиком утонувшее в той абсурдной чистоте, которую увидишь разве что на лице слепого. В то воскресенье движение по 152-й улице Гарлема было перекрыто; толпа запрудила шоссе и бурлила, как беспокойная вода; два кордона полиции едва сдерживали наплыв паломников, прибывавших с соседних улиц. С самого утра продавцы мороженого смешались с толпой, но их надежды на хорошую выручку таяли еще быстрее, чем их товар; они попали в лапы толпы, которая втянула их, а потом выплюнула, точно вишневые косточки, за кордоны полиции, которые стонали и рушились. Паломники были так прижаты друг к другу, что, как сказал один полицейский, явно питавший отвращение к этому наводнению идеалистов, «если б там кто-то умер, это заметили бы только дней через пять, и то по запаху». В состоянии, близком к удушью, ученики поднимали к окнам Спасителя свои залитые потом лица, их глаза вылезали из орбит от жары и душевных потуг. Самые возбужденные обращались к толпе, звали ее предаться духовному созерцанию, следовать по священному пути за Тюльпаном, поститься и проповедовать его слово; кто-то громко молился, взывая к трем тысячам четырем сотням богов различных религий. Один торговец был заживо проглочен толпой; время от времени его слышали в общем гомоне: слабеющим голосом он расхваливал свой товар, а может, звал на помощь.

— Подтяжки, очень эластичные подтяжки. Прочные. По самой низкой цене!

— Не толкайтесь!

— Тюльпан! Тюльпана в президенты!

— Он умирает за нас.

— Тюльпана в Белый Дом!

— Что вы сделали, негры, что вы сделали, чтобы быть достойными?

— Не давите!

— Говорю вам, его тело источает аромат роз.

— Нет, лилий.

— Подтяжки отменного качества.

— Не давите!

— Тюльпана в Сенат!

— Сталин обещал сдаться полиции, если Тюльпан согласится съесть хоть немного пюре!

— Тюльпан! Тюльпана в ООН!

— По самой низкой цене!

— В Москве дадут сто двадцать залпов: салют по-столичному!

— Тюльпана в Папы!

— Говорю вам, упоительный аромат роз…

— Лилий.

— Эй, мистер, у меня же есть нос.

— Этого мало. Нужно еще сунуть его куда следует.

— Эй, мистер!

— Что, мистер?

— Вы же не собираетесь драться перед ЕГО домом?

— Тюльпан! Тюльпан! Тюльпана в президенты! Тюльпан везде!

На соседнюю улицу въехало такси и остановилось перед полицейским кордоном. Из машины вышла Лени с пачкой газет в руках. Она протянула шоферу доллар.