Юлия Друнина - Полынь: Стихотворения и поэмы

• Название: Полынь: Стихотворения и поэмы
• Автор: Юлия Друнина
• Издательство: Современник
• Жанр: Лирика
• Год: 1989

Честность и прямота выражения чувств, активность нравственной и гуманистической позиции, поэтическая достоверность придают особую притягательность лучшим фронтовым стихам поэтессы. Скорбь о погибших однополчанах, думы о фронтовых буднях, о людях на войне постоянно звучат в произведениях автора. Свое отношение к жизни она проверяет, возвращаясь к воспоминаниям фронтовой юности.

Размышляет поэтесса о времени, о жизненном опыте, природе, о Правде и Добре, стремится сказать свое слово о международных событиях.

Особое место в творчестве Ю. Друниной занимает любовная лирика.

---

СТЕПНОЙ КРЫМ

Есть особая грусть
В этой древней земле —
Там, где маки в пыли,
Словно искры в золе,
И где крокусов синие огоньки
Не боятся еще человечьей руки.

Вековая, степная, высокая грусть!
Ничего не забыла великая Русь.
О, шеломы курганов,
Каски в ржавой пыли! —
Здесь Мамая и Гитлера
Орды прошли…

В ЛЕСУ

Там, где полынью пахнет горячо,
Там, где прохладой тонко пахнет мята,
Пульсировал безвестный родничок,
От глаз туристов зарослями спрятан.

И что ему судьба великих рек?—
Пусть лакомится еж водою сладкой!
…Давным-давно хороший человек
Обнес источник каменною кладкой.

Как маленький колодезь он стоял.
Порой листок в нем, словно лодка, плавал.
Он был так чист, так беззащитно мал,
Вокруг него так буйствовали травы!..

Однажды, бросив важные дела
И вырвавшись из городского плена,
Я на родник случайно набрела
И, чтоб напиться, стала на колена.

Мне родничок доверчивый был рад,
И я была такому другу рада,
Но чей-то вдруг почувствовала взгляд
И вздрогнула от пристального взгляда.

Сквозь воду, из прозрачной глубины,
Как будто из галактики далекой,
Огромны, выпуклы, удивлены,
В меня уставились два странных ока.

И тишина — натянутой струной.
Я даже испугалась на мгновенье.
То… лягушонок — худенький, смешной —
Увидел в первый раз венец творенья!

И вряд ли я забуду этот миг,
Хоть ничего и не случилось вроде…
Пульсирует ли нынче мой родник
И жив ли мой растерянный уродик?

Как жаль, что никогда я не пойму,
С улыбкой встречу вспоминая эту,
Какой же показалась я ему?—
Должно быть, чудищем с другой планеты!

«Зима, зима нагрянет скоро…»

Зима, зима нагрянет скоро,
Все чаще плачут небеса.
Пошли на приступ мухоморы —
Горит разбойная краса.

С ножом — как тать! — под дождик мелкий
Бреду на поиски опят.
Свернувшись, в дуплах дремлют белки,
Лисицы в норах сладко спят.

Стал молчаливым бор отныне,
И грусть разлита в тишине.
Бреду одна в лесной пустыне,
Кипенья лета жалко мне…

Но вот другое обаянье
Меня в другой берет полон.
То обаянье увяданья —
Осенний сон, осенний сон…

«Что ж, и мы, как все на свете, бренны…»

Что ж, и мы, как все на свете, бренны.
По-солдатски нужно встретить смерть.
Уходить с достоинством со сцены —
Это тоже надобно уметь.

Прожито немало — слава богу!
Было плохо. Было хорошо.
Выпьем же, товарищ, на дорогу,
Наливай, ровесник, «посошок»!

ЧЕЛОВЕК

Человек всемогущ, словно бог,
Вечно в поиске, вечно в движенье.
Он боязнь высоты превозмог
И планеты родной притяженье.

До чего человек уязвим!—
Балансирует вечно на грани:
Каждый камень, нависший над ним,
Может сдвинуться, грохнуться, грянуть.

Человек изворотлив, как черт,
Впрямь владеет он дьявольской силой —
Улыбаясь, к немилой идет,
Улыбаясь, уходит от милой.

Как же слаб этот черт, этот бог! —
Сколько раз от единого слова
Стать несчастным мгновенно он мог
И счастливым мог сделаться снова…

ДОБРОТА

Стираются лица и даты,
Но все ж до последнего дня
Мне помнить о тех, что когда-то
Хоть чем-то согрели меня.

Согрели своей плащ-палаткой,
Иль тихим шутливым словцом,
Иль чаем на столике шатком,
Иль попросту добрым лицом.

Как праздник, как счастье, как чудо
Идет Доброта по земле.
И я про нее не забуду,
Хотя забываю о Зле.

СУЕТА

Сражаться насмерть с суетой.
Не опускать пред нею знамя,
С лукавой, ненасытной — той,
Что разлучает нас с друзьями.
Что славословит, льстит подчас:
Президиум, вниманье зала.
Что от стола уводит нас
В те свадебные — генералы…

Мой стол, мой бруствер!
Только ты
Меня обезопасить можешь
От артналета суеты,
Ее обстрелов и бомбежек…

НА ЭСТРАДЕ

Аудитория требует юмора,
Аудитория, в общем, права:
Ну, для чего на эстраде угрюмые,
Словно солдаты на марше, слова?
И кувыркается бойкое слово,
Рифмами, как бубенцами, звеня.
Славлю искусство Олега Попова,
Но понимаю все снова и снова:
Это занятие не для меня…

Требуют лирики. Лирика… С нею
Тоже встречаться доводиться мне.
Но говорить о любви я умею
Только наедине.
Наедине, мой читатель, с тобою,
Под еле слышимый шелест страниц
Просто делиться и счастьем, и болью,
Сердцебиеньем, дрожаньем ресниц…

Аудитория жаждет сенсаций,
А я их, признаться, боюсь, как огня.
Ни громких романов, ни громких оваций
Не было у меня.
Но если меня бы расспрашивал Некто
Чем я, как поэт, в своей жизни горда? —
Ответила б: «Тем лишь, что ради эффекта
Ни строчки не сделала никогда».

«Били молнии. Тучи вились…»

Били молнии. Тучи вились.
Было всякое на веку.
Жизнь летит, как горящий «виллис»
По гремящему большаку.

Наши критики — наши судьбы:
Вознести и распять вольны.
Но у нас есть суровей судьи —
Не вернувшиеся с войны.

Школьник, павший под Сталинградом,
Мальчик, рухнувший у Карпат,
Взглядом юности — строгим взглядом
На поэтов седых глядят.

ПОД СВОДАМИ ДУШИ ТВОЕЙ ВЫСОКОЙ… (Поэма)

Памяти Сергея Орлова

* * *

Я в этот храм вступила ненароком,
Мне попросту в дороге повезло.
Под сводами души твоей высокой
Торжественно мне было и светло.

Сквозь суету, сквозь горести, сквозь годы —
Твой опаленный, твой прекрасный лик…
Но нерушимые качнулись своды
И рухнули в один ничтожный миг…

* * *

Ты умер, как жил — на бегу, на лету…
С портфелем в руке, с сигаретой во рту.
Наверно, в последнем секундном аду
Увидел себя в сорок третьем году —
В пылающем танке, в ревущем огне —
И, падая, понял: убит на войне.

* * *

Кто-то тихо шептал твое имя.
Кто-то выдохнул: «Значит, судьба…»
Холод лба под губами моими,
Смертный холод высокого лба.

Я не верю ни в черта, ни в бога,
Но о чуде молилась в тот час…
Что ж ты сделал, Сережа, Серега, —
Самый смелый и добрый из нас?

Как ты дал себя смерти осилить,
До зимы далеко не дойдя?..
Провожала солдата Россия
Ледяными слезами дождя.

Осень шла в наступление люто —
Вот-вот бросит на кладбище снег…
От прощального грома салюта
Лишь не вздрогнул один человек…

* * *

Нет, я никак поверить не могу,
Что ты на том — нездешнем берегу,
Куда слова мои не долетят,
И даже матери молящий взгляд,
И даже вскрик отчаянный жены
Теперь к тебе пробиться не вольны.

А я все так же, так же, видит бог,
Хватаю трубку, услыхав звонок,—
Как будто бы из черной пустоты
Вдруг позвонить на Землю можешь ты…

* * *

Что же делать?
Чем дальше, чем горше.
Я смириться с бедой не могу,
Ты — внезапною судорогой в горле,
Ты — сверлящею болью в мозгу.

Ночь. Костер нашей дружбы потушен.
Я одна в темном лесе опять.
Для того лишь нашла твою душу,
Чтоб навеки ее потерять…

Без костра в темном лесе мне страшно,
Вот-вот хлынет лавина огня —
Словно танка враждебного башня,
Притаившись, глядит на меня…

* * *

Плечи гор плотно-плотно туман закутал.
Здесь бродил ты лишь год назад…
Хорошо, что тебя провожали салютом, —
Ты был прежде всего
                                            Солдат.

Море хмуро, вода отливает сталью,
Тих рассеянный странный свет…
Хорошо, что над гробом стихи читали, —
Ты был прежде всего
                                           Поэт.

Ах, как Времени быстро мелькают спицы,
Как безжалостно мчится век!..
Хорошо, что так много пришло проститься,
Ты был прежде всего
                                          Человек.

* * *

На Вологодчине есть улицы Орлова,
Со стапелей там сходит теплоход
«Сергей Орлов».
Звучит поэта слово…
Вот только в дверь мне он не звякнет снова
И, пряча в бороду улыбку, не войдет.

Уже не станем с ним до хрипа спорить,
Читать стихи, глушить (не только!) чай.
Один лишь раз друзьям принес он горе —
Убил своим уходом невзначай.

* * *

Загрустив однажды почему-то,
«Есть ли дружба?»— ты меня спросил.
Эх, Сергей! Когда б хоть на минуту
Выходили люди из могил!

Ты забыл бы о любой обиде,
Ты б ничьей не вспоминал вины,
Потому что с нежностью б увидел,
Как тебе товарищи верны.

* * *

Навек застыл над Белозерском тот,
Кто мальчиком, в тяжелую годину
Вел свой пылающий КВ на дот,
С горящим танком слившись воедино.

А мне терзаться, в памяти храня,
Как трудно жизнь он «на гражданке» прожил.
Не станет памятником для меня
Застенчивый, краснеющий Сережа.

* * *

Душный полдень. Рычит грузовик разъяренно.
А солдаты веселую песню поют.
Тесно мальчикам в кузове, как в обойме патронам…
Показалось — Сергей, показалось — он тут.
В чудеса я не верю, к несчастью…
Но все же, Замерев, с колотящимся сердцем стою:
Полыхнул голубыми глазами Сережа
И умчался в армейскую юность свою.
Тот же чуб, тот же лоб, тот же взгляд у солдата —
Как патрон на патрон, на тебя он похож.
…Ты не встретишь, Сергей, юбилейную дату,
И к столу, где товарищи, не подойдешь.
Мы хороним друзей, нас осталось немного,
Но деремся еще на переднем краю…
Полыхнул голубыми глазами Серега
И умчался в армейскую юность свою.

* * *

Догоняет война тех, кто мне всех дороже.
И напрасно я другу кричу «Борись!»
С пулей в сердце на землю упал Сережа,
И с тяжелым раненьем лежит Борис[2].
Поколенье уходит опять. Рановато…
Обрывается вновь за струною струна.
Что поделаешь, если только отпуск солдатам,
Только длительный отпуск дала Война?

* * *

Снова жизнь — снова цепь атак.
Пред тобой в долгу навсегда.
Я верна нашей дружбе так,
Как орбите своей звезда.

По тебе свой равняю шаг
И любую свою строку,
Ты мне нужен, как нужен стяг,
Чтоб остаться полком полку.

* * *

Виолетта Орлова, Вела —
Так Сергей тебя величал.
Получилось — не доглядела,
Навсегда опустел причал.
Налетел ураганный ветер,
И поэта навек унес
В океан, что зовется «Смертью»,
А тебя — в море вдовьих слез.
Быть вдовицею не хотела,
Если плакала — по ночам.
Виолетта Орлова, Вела —
Так Сергей тебя величал.
Не сложила в бессилье руки,
А в работу, как в плуг, впряглась.
И в твоем фантазере-внуке
Проступает с поэтом связь…
Зарастают холмы травою,
В наступленье пошла весна.
…Зря тебя назвала вдовою,
Ты — жена, ты — навек жена.

* * *

Вологодский говорок певучий.
Над резными домиками дым.
Звезды, протаранившие тучи —
Две с орбит сошедшие звезды.
Только две — их не видала ране,
Может, родились они вчера?..
Как бинты на незажившей ране
Считанные эти вечера.
Тропка к речке. Прорубь. Бездорожье.
Отступает боль, светлеет грусть.
Это руки протянул Сережа,
Подарил мне северную Русь.
Подарил мне над Шексною тучи.
Две с орбит сошедшие звезды.
Вологодский говорок певучий,
Вьюгу, заносящую следы…

* * *

Теперь я увижу не скоро,
Сергей, Белозерье твое,
Где женщины, словно жонглеры,
Шестами полощут белье.
Красиво, уверенно, смело
Полощут белье в прорубях.
Где гуси над озером Белым
Тревожно и грустно трубят.
Куда вы летите, куда же?
Меня прихватите с собой!..
Здесь «Здравствуйте!»— ласково скажет
Приезжему встречный любой.
Здесь мальчик, с глазами как блюдца,
Вдруг мне подарил туесок.
Здесь в детство Сережи вернуться
Позволила жизнь на часок.

ПОЭТ