Борис Громов - Это Моя Земля!

• Название: Это Моя Земля!
• Автор: Борис Громов
• Жанр: Боевая фантастика

Когда привычный нам всем мир внезапно сойдет с ума, когда реальностью обернутся самые жуткие и кровавые фантазии создателей фильмов ужасов, когда рухнут не готовые и неспособные противостоять совершенно невозможной с точки зрения любого здравомыслящего человека угрозе государства… Когда мертвые вдруг встанут чтобы кормиться от живых… У большинства тех, кто смог выжить, сразу появится много новых дел: раздобыть оружие и подходящий транспорт, запастись продуктами, найти убежище. Но есть и другие. Они отлично подготовлены. Их базы — изначально маленькие крепости. В их распоряжении есть и оружие, и даже бронетехника. А еще они давали Присягу. Так что же они будут делать в новом, жестоком и кровавом мире? Данное произведение является фанфиком на цикл повестей Андрея Круза «Эпоха Мертвых».

Окончание первой части от 08.11.2012 г.

---

— Значит так, сейчас вы трое, — он тычет пальцем в трех «оперов», стоящих ближе всего к нему, — начинаете искать по двору стеклянные бутылки. Водочные, пивные, да хоть лимонадные. Нужно не меньше двух десятков. Ты, — кивок на того капитана, что чуть не арестовал Володю, — берешь пару человек на прикрытие и топаешь в дальнее крыло корпуса, там, в прошлый наш приезд на первом этаже мебельная бригада трудилась, а сейчас — закрыто. Возьмете там кусок обивочной ткани и какого-нито лака или олифы банку. Все, погнали, времени мало.

— Зачем это все? — спрашивает капитан.

— Зажигательную смесь будем делать. Про «коктейль Молотова», слышал? Вот, почти такой же. Внутрь туда лезть — чистое самоубийство. А вот таких «стекляшек» в окна накидаем, и кирдык. Там же все полыхнет синим пламенем: деревяшки, тряпки… Гореть будет до утра.

— Еще одно, — громко говорю я, — искусанный упырями парень умер, а потом превратился в такую же мертвую мерзость, как и те, наверху. А значит, любой, кто даст себя укусить, очень скоро умрет, а потом восстанет, чтоб жрать всех вокруг. Это понятно? Будьте предельно осторожны.

Кто-то из местных дозвонился в Ивантеевское УВД и долго слушал последние новости, страшно при этом матерясь, а потом передал трубку грязному и сникшему «подполу». Тот, похоже, попытался нас «вложить» своему начальнику, но не преуспел. Уж не знаю, что ему там сказали, но после окончания разговора он совсем поник и спрятался в «Газель». Прокурорские тоже куда-то звонили, а потом серыми (хотя нет, скорее уж черными) мышами скользнули в свой джип и укатили. Стираться, наверное. Как бы то ни было, все прониклись серьезностью положения и работали на совесть.

На наше счастье, больше нигде на территории фабрики зомби не оказалось. Мебельный цех вскрыли, сбив навесной замок прикладом, а «опера» насобирали по кустам вдоль забора целую батарею разной стеклотары. Намешали в бутылках найденную в мебельном олифу с бензином, слитым понемногу со всех машин, заткнули горлышки фитилями из грубой, похожей на мешковину, ткани для обивки кресел и диванов изнутри. Потом дружно выставляли короткими очередями стекла и «светомаскировочные» фанерные заслонки в окнах. В нескольких чертовы деревяшки все же удержались, но и тех, что мы «вскрыли» было вполне достаточно. И когда Антон приготовился кидать наши «напалмовые бомбы», вдруг внезапно «очнулся» тихо сидевший до этого подполковник:

— Вы хоть соображаете, во сколько обойдется ваша выходка? Там же имущества на сотни тысяч, да плюс стоимость самого здания…

— Мля, счет мне вышли! — ухмыляюсь я. — Ты что, совсем дебил? У тебя тут в десяти-пятнадцати минутах ходьбы — две школы, четыре детских сада, и две больницы — центральная городская и детская! И роддом! Ты представляешь, что будет, если вся эта стая вдруг из заводского корпуса выберется?! Тебе что, пальбы на всех углах, как в Москве, не хватает?! Короче, заглохни, пока я тебе не добавил.

А потом Антоха спокойно, словно на тренировке, метал бутылки с подожженными фитилями в окна. Юношеское увлечение толканием ядра даром не прошло, всего две бутылки не попали в оконные проемы и по кирпичной стене вниз потекли огненные ручьи. Остальные благополучно пролетели внутрь и уже через пару минут сквозь темные окна заблаговременно обесточенного нами корпуса стали видны яркие сполохи занимающегося пожара.

— Володя, — зовет Антон старшего прапорщика, — ты проследи за тем, чтоб тут группа для наблюдения осталась. Мало ли что. И пожарных не подпускайте. Корпус на отшибе стоит, пожар с него дальше не перекинется. А нам пора.

— Сделаю. Не глупый, понимаю. Удачи.

— И тебе тоже.

Жмем друг другу руки и расходимся. Я уже почти вошел в автобус, когда увидел все еще сидящих в будке-проходной охранников. Стоп! Была ведь одна мыслишка… Поворачиваю назад. Захожу в будку и подхожу к ЧОПовцам:

— Короче, мужики, сами видите, что творится, поэтому давайте начистоту: что еще происходило ночью. До того, как под утро шум в корпусе поднялся?

Охранники неуверенно переглядываются. Им явно есть что сказать, но они не решаются. Наконец один, тот, что кричал мне код входной двери, собирается с духом:

— Здесь Юра Пак был. Он каждый вечер на своей «буханке» десяток вьетнамцев куда-то увозит, а потом к утру возвращает. Куда, мы не знаем. Вроде, в Москву куда-то. А тут вернулся назад раньше, чем обычно. Одного узкоглазого они чуть не волоком тащили, ему плохо было. Он у нас тут прямо на проходной блеванул, меня еще Степаныч… ну… — охраннику явно не по себе оттого, что старшего смены, о котором он мне говорит, уже нет в живых. — В общем, я потом тут полы мыл.

— Это понятно, а что за Юра и куда он делся?

— Ну, Юра, он… Он как бы бригадир у вьетнамцев. Он продукты им привозит, ткани и все остальное. Товар готовый увозит.

— Хозяин что ли?

— Нет, хозяин человек серьезный, а Юра, он так…

— Ясно, «шестерка» хозяйская. Так и что с ним стало?

— Да ничего. Узкопленочных отвел, двери закрыл, нам ключи сдал и домой поехал. А может — бухать. Он до этого дела любитель… А где-то через час «вьеты» бузить начали. Но мы внимания не обратили, у них там иногда бывало…

— А когда он уходил, ничего подозрительного не заметили?

— Нет, вроде. Нормальный был, даже поржал немного, мол, нифига вьетнамцы пить не умеют. Стопку водки тяпнут и травятся так, что ходить потом не могут.

М-да, одним словом ясно, что ничего не понятно… Юра Пак, значит… Ладно… Я вышел из караулки и пошел к автобусу. А за моей спиной все ярче разгорался пожар, и рвались в небо из окон языки пламени.

Интермедия первая. Юра Пак

Если бы лет двадцать назад кто-нибудь обозвал Юру Пака бандитом, он бы не обиделся. Скорее, наоборот, с гордым видом подтвердил бы правоту обозвавшего. Потому что был Юра Пак не кем-нибудь, а доверенным лицом, можно сказать, «ординарцем для особых поручений» у самого Пети Жмыха, державшего под собой всю Ивантеевку. Да вот беда — не было таких. Как Юра не старался, как не культивировал образ крутого и безбашенного парня, ничего у него не выходило. Не помогало частое посещение спортзала: генетика была у наполовину корейца Юры не та, был он крепким, но маленьким и тощим. Не мог поправить дело «реальный пацанячий прикид»: вся эта спортивно-кожанная амуниция и толстенные золотые цепи, так ладно сидевшие на прочих жмыховых «быках», висела на Юре, как на вешалке. И даже крутая тачка не могла поправить ситуацию: в своем черном «Гран Чероки» Юра выглядел школьником-старшеклассником, забравшимся «порулить» в папину машину. Вот так вот не повезло в жизни человеку!

Тогда, в «лихие девяностые», многие удивлялись: что, собственно говоря, делает этот мелкий кореец среди здоровенных, будто бульдозеры жмыховских бойцов. А ответ был прост — Юра, хоть и не обладал бычьим здоровьем, не имел пудовых кулаков, наглой рожи кирпичом и роста был невеликого, отличался недюжинным умом и подвешенным языком. Да, Юра не умел запугивать взглядом до икоты и проламывать головы легким взмахом руки. Зато он мог договориться с кем угодно и о чем угодно. И именно за это его ценил Жмых.

Девяностые давно ушли в прошлое. Крутой парень Петя Жмых как-то незаметно превратился в Петра Сергеевича Жмыхова, преуспевающего бизнесмена, уважаемого члена общества, щедрого мецената и благотворителя. Большая часть крутых до умопомрачения парней из жмыховой бригады навеки «прописалась» под красивыми гранитными монументами на кладбище. А вот маленький и юркий Пак по-прежнему был жив и здоров, и по-прежнему занимал при Жмыхове все ту же «должность». Правда, теперь услышь Юра, что его назвали бандитом, он был бы искренне возмущен до глубины души. Какой же он бандит? Он — честный предприниматель! У него швейный цех, чуть не половину Черкизовского рынка товаром снабжающий!

А то, что у «честного предпринимателя» в фабричном корпусе на улице Дзержинского около пятисот нелегальных эмигрантов трудятся, так о том и не знает никто. Вернее, кое-кто знает, но с этими господами из мэрии, налоговой и городского УВД Юра уже давно обо всем договорился и все проплатил. Вон, участковый местный, так тот вообще каждый месяц к нему ходит, словно в бухгалтерию — за второй зарплатой. Затратно, конечно. Но есть и плюсы. Не успеет какой-нибудь ОБЭП или ФМС при поддержке «гоблинов» из ОМОНа задумать облаву в Юриных владениях, как кто-то из «доброжелателей» ему уже любезно на мобильный звонит… И застает облава только пустые цеха. Хотя, бывают и накладки. Совсем недавно ФМС и ОМОН, с согласия Главка, устроили рейд, не поставив в известность местное УВД. Некрасиво, помнится, получилось: «гоблины» повязали в цехах фабрики полтысячи не имеющих никаких документов вьетнамских гастарбайтеров. Скандал был серьезный, история даже по центральным телеканалам промелькнула. Жмыхов был очень недоволен и даже пообещал собственноручно оторвать Юре голову, если тот все не уладит, а неприятности доберутся до самого Петра Сергеевича. Но — обошлось. Шустрый и толковый Пак выкрутился, отнес, кому надо пухлые конверты с вечнозеленым шуршащим содержимым и дело как-то само по себе заглохло. А уже через пару недель на втором этаже фабрики опять бурлила жизнь. Правда, без последствий все равно не обошлось. Раздосадованный финансовыми потерями, вызванными двухнедельным простоем, Жмыхов «отлучил» Пака от небольшого продовольственного рынка и пары «минисупермаркетов» с которых тот кормился. Лишенный финансовой подпитки Юра, уже привыкший жить не сильно себя ограничивая, приуныл. Босс — человек, что называется, не злопамятный, но злой и с хорошей памятью. Когда теперь окончательно «косяк» простит — бог весть. Похоже, придется затянуть пояс. От «швейки» не турнули, и то хорошо.