Гарри Гордон - Птичьи права

• Название: Птичьи права
• Автор: Гарри Гордон
• Издательство: Предлог
• Жанр: Поэзия
• Год: 2005
• ISBN: 5-85164-042-1

Книга, составленная из стихотворений разных лет, представляет собой биографию лирического героя.

---

ОВРАГ

Ко мне добра осенняя жара.
Пока еще не выпали снега,
И в лопухах крутые берега
Старинной переполненной канавы,
Во мне еще силен наивный навык
Смотреть в окно до самого утра.
Трава прогоркла, пар идет из луж,
Трещит рессора старой колымаги,
Дым от листвы и скомканной бумаги
Возносится, как противленье злу.
Я замечаю трещину на чашке,
И подозренье в старости не тяжко,
Пока еще не выпали снега.
И куклы отрешенная нога,
И венский стул с пробитой сердцевиной
Еще живут открыто и безвинно.
Меня еще чему-нибудь научит
Бег муравья от влажной тени тучи,
Глухой овраг, заросший до бровей,
В захламленной серьезности своей

«Ах, осенняя путина…»

Ах, осенняя путина.
Влезла муха в паутину,
Нити тонкие прядет —
Ждет, когда паук придет.

Ах, путина. Спозаранку,
Только выйдешь за порог,
Сразу чувствуешь приманку
Листьев, солнца и дорог.

Ветер вырвется на сушу,
Стаи дыма унесет,
Доброта вплывает в душу
Величаво, как осетр.

Сверху кто-то, строг и светел,
Смотрит — что ему душа!
Тянет, тянет свои сети
Хладнокровно, неспеша….

«В лопухах снует неловко…»

В лопухах снует неловко,
В сонме известковых звезд
Свищет серенький прохвост —
Птичка с детскою головкой.

Чем лопух его привлек,
Тоже — клетка золотая…
Коготком за стебелек
Зацепился и летает.

Тень мясистого листа.
Ни удода, ни клеста…

«Какая праздничная осень…»

Какая праздничная осень!
Сжигаем листья на земле.
Наверно, в жертву их приносим
Серьезной мраморной зиме.

Автобус, шлепая по лужам,
Развозит нас сто раз на дню
Не на базар и не на службу,
А просто от огня к огню.

И девушка в шиньоне русом
Садится важно у окна,
И, проявляя массу вкуса,
Читает Фолкнера она.

В ее глазах потусторонних,
Где больше дыма, чем огня,
Мой приговор: я посторонний
И нет надежды у меня.

Я улыбаюсь неуклюже,
Ведь я и вправду не при чем —
Мне ничего от вас не нужно,
И книгу я давно прочел.

КУРОРТНЫЙ РОМАНС

Чайка вскрикнула во сне.
Значит, лето на исходе,
Значит, где-то белый снег
Образуется в природе.

Он пока еще далек,
Он пока еще в помине, —
Прошлогодний уголек
В нерастопленном камине.

Он пока еще горяч,
Словно полдень на пригорке…
Август весел, словно врач
Со своей микстурой горькой.

По утрам, умывши лик,
«Как здоровье?» — вопрошает…
Что ж затейник-массовик
Так поспешно отъезжает!

В смехотворной тюбетейке
Массовик любезный наш
С незастегнутой петелькой
На рубашечке «апаш.»

Что затеяно меж лодок,
Среди призрачных сетей?
Шквал отчаянья холодный,
Эпидемия страстей?

Помутнеет берег дальний,
Вскрикнет сонный пароход…
Улетальный, прилетальный
Неминуемый исход.

«Из-за пришлого бедняги…»

Из-за пришлого бедняги,
Прошумевшего во рву,
Вдохновенные дворняги
Приседая, цепи рвут.

Вход, уйди и не завидуй,
Посторонним воспрещен.
Вдох — мечта, работа — выдох,
Вдох и выдох — что еще!

Парк, больница, Дом культуры,
Занавески на окне…
Что ты ходишь здесь, придурок,
Громыхаешь в тишине?

По какой веселой пьянке
Громыхаешь на версту
Новенькой консервной банкой,
Присобаченной к хвосту?

ИЗ ПИТЕРА БРЕЙГЕЛЯ

По мокрым лугам, по деревням,
Ходим, полунагие.
Питер и Ганс, Пауль и Ян,
Клаус и другие.

Мы связаны крепкой бечевой
Слабости и недоверья.
Мир состоит из «ничего,»
Да из шершавых деревьев,

Да из поверий, да из росы,
А еще — из болот опасных.
Из милосердия — хлеб да сыр,
А если вино — прекрасно.

Благословен день без труда,
Круглый, как сытный ужин.
У нашего Питера — борода,
Не знаю, зачем это нужно.

Наш старый Питер носит очки,
Для чего, неизвестно —
Зачем подавать богачу пятачки
И глухонемому песню.

Наш добрый Пауль жирней каплуна.
Его невеселый дискант
Звенит над нами — Найдется жена,
И он ее будет тискать.

Зачем оленю седло и хомут,
Сазану — крючок во рту,
Зачем бородавка на нос тому,
Кто ценит свою красоту!

Идем, не веря своим ногам,
Большим от налипшей гнили,
Питер и Ян, Пауль и Ганс,
Клаус и другие.

У бедного Яна нет колпака,
Зато у него есть лютня,
Есть в рукаве большая рука,
А вот пальцев нет, абсолютно.

Зачем кабану охотничья дробь,
Безрукому — плуг или молот,
Зачем горбатому плоский гроб,
Если он еще молод?

У Ганса в руках заржавленный нож,
За поясом — Смит и Вессон,
Он с этим оружьем безумно похож,
А на кого — неизвестно.

Зачем волосатому парик,
Дьяволу — Дух святой,
Зачем старику другой старик,
Отраженный в кадке с водой…

Идем, спотыкаясь, от окон к дверям,
Идем от могилы к могиле —
Питер и Ганс, Пауль и Ян,
Клаус и другие.

«Прошелестит звезда…»

Прошелестит звезда
По колее небесной.
Покажется — беда,
На самом деле — бездна.

Протащится вагон,
Гремя ночными псами,
Покажется — закон,
А это — расписанье.

Движение пера
Благословится дрожью.
Послышится — ура,
Почудится — о, Боже…

И вот уже труба
Гласит: “Пора, сдавайся,”
Покажется — судьба,
А это дядя Вася

Поставив пятки врозь,
Поет у магазина,
Как отощавший лось,
Веселый от бензина.

«Часы пробили. В доме воскрешен…»

Часы пробили. В доме воскрешен
Старинный дух, древесный и овчинный.
И, как ни убедительна причина,
Я здесь и неуместен, и смешон.

Из крепкого махорочного мрака
Воинственные воскресают сны…
А я родился под созвездьем Рака,
Под бледным покровительством Луны.

И ни ружье, ни нож, ни шкура волчья
Не для меня. Ни сердцу, ни уму.
И если я порой зверею молча,
До этого нет дела никому.

(А темный потолок в ажуре
Витков, сучков, паучьих лапок,
Чужая ночь в овечьей шкуре
Ворочается с боку на бок.)

Но вот уже в ушаты и кувшины
По подоконнику сползла сырая мгла,
Уже ошеломленные вершины
Шарахнулись от легкого крыла.

Часы пробьют, кукушка запоет,
Как будто сердце по лесу летает,
Садится, что-то скудное глотает,
И снова продолжает свой полет.

«Да не судимы нелюдимы…»

Да не судимы нелюдимы,
Невозмутимые, как дом.
Висит паук в углу картины,
Изображающей Содом.

Хозяин венский стул в охапку
Сгреб, как медведь виолончель.
Поправил кошку на плече,
Погладил выгнутую лапку.

Пил самогонку, не пьянея,
Посуду мыл, дрова колол,
Пока я вздор и ахинею
Из благодарности молол.

«И ветер в щели, и вода сквозь пальцы…»

И ветер в щели, и вода сквозь пальцы.
Хозяин дома — старый спекулянт.
Он спекулирует водой сквозь пальцы,
И сквозняки нахально называет
Движением души. Всю ночь скулят
Под плинтусом голодные мышата.
Весь дом, как зуб, болезнен и расшатан,
Стропила ноют и глаза болят.

Вот перышко сороки по ступенькам,
Как ангел, опускается на крышу.
Потом сквозь крышу, как вода сквозь пальцы,
Потом по горнице, как ветер в щели…

Хозяин спит и ничего не слышит.
Окно спокойно и прохладно дышит,
Собака улыбается слегка,
И щелкает зубами на жука.

«Я слышал пение осла…»