Жан Ролен - …А вослед ему мертвый пес: По всему свету за бродячими собаками

• Название: …А вослед ему мертвый пес: По всему свету за бродячими собаками
• Автор: Жан Ролен
• Издательство: Текст
• Жанр: Биология
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-7516-0928-3

Это книга о бродячих псах. Отношения между человеком и собакой не столь идилличны, как это может показаться на первый взгляд, глубоко в историю человечества уходит достаточно спорный вопрос, о том, кто кого приручил. Но рядом с человеком и сегодня живут потомки тех первых неприрученных собак, сохранившие свои повадки, — бродячие псы. По их следам — не считая тех случаев, когда он от них улепетывал, — автор книги колесит по свету — от пригородов Москвы до австралийских пустынь.

Издание осуществлено в рамках программы «Пушкин» при поддержке Министерства иностранных дел Франции и посольства Франции в России.

---

Полтора столетия спустя, движимый заботой о том, как бы не пропустить ни единой детали, способной обеспечить успех фильма, я отправился в Эрмент, надеясь обнаружить там что-нибудь, проясняющее вопрос. Я не располагал тогда мало-мальски точной картой региона. Поначалу название «Эрмент», наверняка чудовищно офранцуженное, не вызвало никаких ассоциаций у шофера такси, нанятого мной в Луксоре. Мы с ним вместе ломали голову над этой задачей, подстегиваемые общим опасением, как бы не осрамиться, и под конец пришли к соглашению по поводу названия города, звучащего более или менее близко к тому, что некогда записал Флобер. Был ли предметом моих поисков именно он? Шофер объяснил, что с тех пор это название раздвоилось: один населенный пункт, носящий его, находится на берегу Нила, другой чуть подальше, — следовательно, к флоберовскому описанию больше подходил второй, стоящий посреди окультуренной земледельческой зоны, что простирается между рекой и пустыней. Первый являет собой внушительные индустриальные руины и портовое оборудование, громоздящееся у берега в полной заброшенности. Дорога, проходящая над Нилом, расположена на несколько метров выше причала, заваленного строительным и прочим мусором. Ни одной собаки поблизости не видно. По вечерам этот выступ заполняется множеством гуляющих, их манит прохлада, идущая от реки. В тот день запыленные кроны деревьев у них над головами кишели тысячами щебечущих воробьев. Никогда прежде мне не доводилось слышать, чтобы воробьи — это были именно воробьи, а не, к примеру, скворцы — производили столько шума. Гам стоял такой, что в конце концов в нем начинала мерещиться какая-то враждебность, что мало согласуется с привычным умильным представлением об этой птичке.

Уже стемнело, когда мы, направившись в глубь страны, добрались до другого Эрмента, если считать, что по крайности один из этих городков, как бы то ни было, являлся Эрментом. В этом последнем вся почва была сплошь возделана, а улочки, узкие и ухабистые, абсолютно непроезжи в силу переизбытка бродящего туда-сюда домашнего скота, вьючного и дойного — дромадеров, ослов, быков и т. д. И попрежнему никаких собак. Я начал уже терять надежду, а шофер, несомненно, с возрастающим беспокойством — или, может быть, с тупой покорностью судьбе — спрашивал себя, до чего я способен дойти в своей блажи. Мы объезжали город с внешней стороны, когда я мельком, в потемках приметил поодаль, в поле, рядом с кучкой работников, месивших глину для изготовления кирпичей, одинокое животное. Оно было крупнее, чем обычно бывают бродячие собаки, и по внешнему виду соответствовало беглым описаниям Флобера — «длинношерстное, взъерошенное», — имея сверх того некоторые дополнительные приметы, о которых он не сообщает, но они гармонируют с прочим: удлиненная морда, глаза, полускрытые ниспадающей со лба шерстью, и довольно пушистый хвост, изогнутый наподобие охотничьего рога. Впоследствии люди, заслуживающие доверия, подтвердили мне, что существует особая порода эрментских собак, бродячих или домашних, имеющая наряду с прочими все те признаки, которые я только что перечислил.

8

Что до пресловутой сцены охоты, для ее воспроизведения, по-видимому, годилась только свалка Бени Юсеф, если верить тому, как описывал ее господин Осама. Она расположена высоко в горах, на плато, добираться туда нужно по немощеной дороге из Шабраманта по довольно крутому склону, так что от водителя требуется осторожность — нелегко лавировать в сплошной веренице самосвалов, столь же медлительно ползущих вверх по склону, сколь стремительно несущихся вниз, причем в обоих направлениях наполовину вслепую, так как над дорогой клубятся тучи пыли. Проехав примерно две трети пути и миновав расположенный слева гигантский котлован, вырытый в дюнах, откуда, по всей вероятности, добывают материал для строительства, если только эта яма не предназначена для сброса сверх меры неприглядных отходов, подъезжаем к контрольному посту. Шлагбаум обычно поднят, чтобы не задерживать проезд самосвалов, но появление туристского автомобиля все-таки способно привлечь внимание охраны. Допуская, что нас могут подвергнуть досмотру на этом этапе или потом, мы договорились с Махмудом, что он предъявит свою профессиональную карточку, заверенную службой Департамента древностей, а меня, смотря по обстоятельствам, объявит либо туристом, либо заблудившимся египтологом (тут он, похоже, недооценивал враждебность, какую вызывает у властей Египта, как и любого другого государства планеты, одна мысль о том, что какой-то иностранец с неустановленной целью вздумал рыться в общественных отбросах). Ведь даже еще не доехав до контрольного поста, мудрено было бы притворяться, будто не знаешь, куда ведет эта дорога, с обеих сторон обрамленная грудами мусора, на одной из которых мы только что заметили мертвую собаку, одна ее нога была задрана к небу, шерсть с нее еще не слезла, так что она могла бы сойти за дичь, выставленную в витрине мясной лавки.

При выезде наверх движение машин стало более плавным, грузовики в поисках места, где бы опорожнить свой кузов, разъезжались по довольно обширному пространству среди полей, покрытых мусором, слежавшимся довольно толстыми слоями. И чем выше поднимаешься, тем шире обзор — внезапно то здесь, то там видишь заросли каких-нибудь растений, тамариск, колючий кустарник, опунцию, проезжающие поодаль уже не только самосвалы, но и бульдозеры, хижины, где ютятся сортировщики мусора, а еще дальше — нечто вроде малого форта со стенами землистого цвета, над которым развевается египетский флаг; за этим сооружением плато отвесно обрывается вниз, к Каирской равнине, оттуда местами открывается вид на пирамиды Гизы, а также на Сфинкса, это по-настоящему ошеломляющее ощущение — смотреть на них отсюда, с такой высоты, сквозь пелену наполняющей воздух пыли, словно бы из царства нечистот. Впрочем, все эти отбросы, утрамбованные бульдозерами и прокаленные солнцем настолько, что почти не издают запаха, выглядят относительно чистыми.

Однако присутствие многочисленных падальщиков, особенно ворон и белых цапель, говорит о том, что они здесь все же находят чем поживиться, и даже немало. Еще одним доказательством того же являлись собаки — не скажешь, что их намного больше, чем в Саккаре, откуда мы прибыли и где ночью не редкость встретить стаю в шесть-восемь голов, зато здешние отличались весьма внушительными размерами (даже если списать многое на воображение) и, главное, манерой держаться уверенно, как у себя дома, нисколько не смущаясь, — а уступать нам дорогу они и подавно не собирались. В нескольких шагах от нас, где мы оставили автомобиль, сука желтой масти вальяжно раскинулась в своем «гнезде» — этаком кратере диаметром около метра, вырытом в тени кустов. Вокруг копошился ее помет — пять таких же желтых щенков, только их шкурка, в отличие от материнской, потертой и пыльной, еще блистала новизной. А чуть в стороне на гребне плато близ края, откуда оно головокружительно обрывается вниз, к пирамидам Гизы, вырисовывались силуэты десятка других собак, рыжих и черных, они спокойно, равномерной рысцой трусили мимо.

«Главное, — сказал Махмуд, — надо остерегаться тех из них, которые пристрастились к человеческому мясу, поедая трупы на кладбище». Но он вообще допускал в своих речах много поэтических вольностей, в частности, когда утверждал, что обитатели хижин живут хорошо, если не зажиточно, благодаря урожаю, который собирают со свалки. Особенно он напирал на «золотые часы», как если бы кто-то, что ни день, выбрасывал в каирские мусорные баки предметы подобного рода.

Совершенно очевидно, что эти собаки должны были отличаться особой мощью и дерзостью, выработанной вследствие жесткого естественного отбора, чтобы обеспечить себе контроль за этой территорией, во всех смыслах благодатной. Здесь в силу изобилия ресурсов никто не помышлял им докучать, все заняты своим делом — вороны, цапли, водители транспортных средств и добытчики, что роются в отбросах, главное, нет желающих этим собакам вредить, кроме разве что обитателей форта, то есть полицейских и военных. Эти последние представляли, бесспорно, главную угрозу для всех, в иные моменты даже для нас.

На обратном пути, когда мы, спускаясь с горы, поравнялись с караульным постом, нас таки остановили, но, после долгих пустопорожних препирательств и не без помощи профессиональной карточки Махмуда, все обошлось.

9

Свидетельства о том, что бродячая собака — существо, связанное с разрухой, беспорядками и войной, встречаются в столь почитаемых творениях литературы, как библейские «Книги Царств» или «Илиада». В отношении первых для тех, кто забыл, можно вкратце пересказать историю Ахава, царя Самарии, и его супруги Иезавели.