Ада Сконечная - Русский Парнас

• Название: Русский Парнас
• Автор: Ада Сконечная
• Издательство: Московский Рабочий
• Жанр: Искусство и Дизайн
• Год: 1983

Композиторы Алябьев и Верстовский, актриса Сандунова, первый музыкальный критик Одоевский — вот далеко не полный перечень лиц, о которых рассказывается в книге.

Серия очерков-портретов дает представление о музыкально-театральной жизни Москвы конца XVIII — первой половины XIX века, в центре которой находился Петровский, а позже — Большой театр.

Рассчитана на широкий круг читателей.

---

Постепенно Александр Егорович Варламов занимает, как и в Москбе, заметное место в художественной жизни столицы, общается с выдающимися петербургскими певцами: О.А. Петровым, П.А. Бартеневой, А.Я. Билибиной, встречается с художниками П.П. Соколовым и К.П. Брюлловым.

У Бартеневой была огромная и заслуженная слава: она владела обширным, разнообразным репертуаром, тонко интерпретировала исполняемые ею произведения. Пленительным назвал пение Бартеневой поэт И.И. Козлов в посвященном ей стихотворении. В одном из домашних альбомов Бартеневой вместе с романсами Глинки помещен и ранний варламовский романс «Ох, болит да щемит...».

Это дает возможность предположить, как считает исследователь творчества Варламова Н. А. Листова, что знакомство композитора и певицы произошло еще в Москве, где в 1830 году состоялся дебют Бартеневой, исполнившей алябьевского «Соловья». Теперь же Варламов посвящает ей свои произведения «Сяду ль я на лавочку...» и «Вдоль по улице...». О том, что Бартеневу и Варламова связывала преданная дружба, свидетельствуют письма композитора к ней в моменты отчаянной, безысходной тоски, тяжелых периодов нужды в его жизни.

Интересно, что в Петербурге, в отличие от концертов московского периода, где иногда звучали и сочинения иностранных авторов, Варламов выступал с произведениями лишь отечественного искусства. В концертах Александра Варламова звучали и романсы Глинки, и народные песни. Скорее всего, Варламов делал это из чувства протеста перед поклонением итальянской и французской музыке, свойственным высшим слоям петербургского общества.

Петербургская публика обычно называла варламовские концерты, устраиваемые в зале Петербургского университета, «русскими народными концертами».

Варламовские романсы нравились не только соотечественникам, но и зарубежным певцам, например Полине Виардо. «Г-жа Виардо-Гарция в восхищении от русских романсов и песней композитора Варламова, сама поет их в совершенстве, и весьма жаль, что поет их не для публики...»; «Мы были свидетелями, как она обрадовалась, встретив случайно в одном доме г. Варламова: она тотчас села за фортепиано и пропела его «Сарафан»...» — писали о Виардо петербургские газеты.

И в свою очередь Александр Варламов не мог равнодушно отнестись к искусству великой певицы. Восхищенный исполнением Виардо «Соловья» Алябьева, он посвящает ей свой романс «Ты не пой, душа-девица...».

Нередко бывает Александр Варламов на вечерах в доме писателя графа В.А. Соллогуба.

Варламов — частый посетитель панаевских «вторников», где он встречает и литераторов и артистов. Вот что писала Авдотья Яковлевна Панаева-Головачева о знакомстве с Варламовым и его второй женой в Петербурге в своих воспоминаниях:

«У моей приятельницы я познакомилась также с Варламовым, композитором романсов... У Варламова были уроки в богатых домах... Я редко встречала супругов, которые так были бы сходны по характеру: оба добрые, готовые всегда помочь нуждающимся, когда у них были деньги. Они не думали о завтрашнем дне, а наслаждались жизнью при всяком удобном случае. Если Варламов получал деньги за уроки или за продажу своего нового романса, то задавал пир горой, а вскоре затем приходил к жене Межевича мрачный, потому что его жена и дети сидят без обеда, лавочники не отпускали более в кредит провизии, требуя уплаты долга.

— Ехали бы домой, сочинили бы романс, продали бы его, вот и будут у вас деньги, — советовала Варламову моя приятельница.

Варламов ударял себя по лбу и просил ее выбрать коротенькие стихи какого-нибудь поэта. С книгой он отправлялся в зало, садился за фортепиано и сочинял музыку. Домой он боялся идти, опасаясь атаки лавочников. Через некоторое время Варламов являлся в комнату, где мы сидели, и пел новый свой романс, уже положенный на ноты. Варламову было тогда лет под 50, голоса у него уже не было никакого, а в молодости, говорили, у него был очень приятный тенор. Варламов торопливо прощался, спеша в музыкальный магазин запродать свой романс. Через три часа муж и жена Варламовы приезжали уже в коляске с корзиной вина и приглашали Межевичей на вечер».

Как вспоминает современник, у В.С. Межевича, редактора журнала «Репертуар и Пантеон», собирался по вечерам небольшой круг сотрудников, долго и горячо ораторствовал Аполлон Григорьев, пел Варламов надтреснутым, но полным выражения голосом свои задушевные романсы. Иногда, как вспоминал А.А. Фет, Аполлон Григорьев певал «по целым вечерам, аккомпанируя себе на гитаре».

Свое отношение к Варламову Григорьев выразил в посвященном ему стихотворении:

Да, это так: я слышал в них,
В твоих напевах безотрадных,
Тоску надежд безумно жадных
И память радостей былых.

Выступления в концертах, сольные концерты, уроки по вокалу, по композиции и дирижированию, которые давал Варламов, не приносили достаточных средств для благополучной жизни его семьи. Необходимо было устраиваться на службу. Письма к Бартеневой говорят о тщетных попытках композитора поступить в певческую капеллу: «Не имея духу явиться самому к Вам, я решился написать и объявить Вам мою крайность, тем более, что прошедший раз Вы были так добры, что сами мне предложили быть полезной... Бедное мое семейство в отчаянии...»

Непрекращающаяся борьба Александра Варламова с нуждой не мешает ему, однако, создавать в это время новые произведения. Он пишет романсы на слова Пушкина («Мери»), Михайлова («Вижу, ты прекрасна...»), Фета («Давно ль под волшебные звуки...») и др. Творчество Варламова, например элегический романс «Мне жаль тебя...», с его напряженной эмоциональностью и сумрачной, страстной тоской, — предтеча вершин вокальной лирики Даргомыжского, Чайковского, Рахманинова.

Нельзя забывать, что расцвет творчества Варламова падает на годы реакции. Отсюда, очевидно, в его произведениях так много характерных нот тоски, боли и разочарования. Но наряду с этим в них ощутимы и мятежный протест, желание свободы (романс «Белеет парус одинокий...» на стихи Лермонтова, песня «В поле ветер веет...»).

Много сил отдал Варламов созданию сборника народных песен «Русский певец» (1846), который, однако, расходился очень медленно.

Ни горькая нужда, ни болезни не, прекращали концертной деятельности Варламова в Петербурге до конца его дней. Большей частью эти концерты носили камерный характер, в них принимали участие лучшие петербургские певцы. Иногда им аккомпанировал сам Варламов. На одном из концертов произведения его звучали в сопровождении хора.

Умер Александр Егорович скоропостижно в доме одного из своих знакомых, доктора П.А. Нарановича, который устроил у себя карточный вечер. Причина смерти точно не известна. По одним сведениям, дошедшим до нас, композитор умер от туберкулеза горла, по другим — от аневризма.

Похоронили Варламова на петербургском Смоленском кладбище.

Тяжело воспринял смерть друга Даргомыжский. Немало сил и энергии положил он, чтобы материально помочь семье композитора: организовал сбор денег по подписке, способствовал тому, чтобы средства от нескольких любительских спектаклей и концертов поступили в пользу семьи Варламова; кроме того, Даргомыжский выступил одним из авторов «Музыкального сборника в память А.Е. Варламова».

...Он творил во времена, весьма богатые талантами, был современником Пушкина, Глинки, Лермонтова, Даргомыжского. И все-таки не затерялся, как многие, дожил до нас, сделав поклонниками своего самобытного искусства.

Много лет прошло с тех пор, а гитара, варламовская гитара звучит и ныне...

Поэт и актер

Поэт и актер

Судьба наделила его талантами разнообразными: актер московского театра, поэт-песенник, исполняющий песни и аккомпанирующий себе на гитаре, собиратель народного фольклора. И поэтому странно, что имя Цыганова, автора стихов популярнейшего русского романса «Красный сарафан», столь мало известно.

«Незаслуженно забытый талантливый поэт-самоучка» — так обычно упоминают о нем, рассказывая о его современниках — поэте Кольцове, великом актере-романтике Мочалове.

Николай Григорьевич Цыганов прожил всего тридцать четыре года, оставив нам в наследие свыше сорока песен. Но впервые собраны и изданы эти песни были лишь после его смерти, в 1834 году, да и то с благотворительной целью — помочь матери поэта, оставшейся без средств.

Сын крепостного, получившего вольную и ставшего приказчиком у богатого волжского хлебопромышленника, Цыганов в 1816 году, девятнадцати лет от роду, поступает актером в саратовскую труппу. Разъезжая с актерской труппой по Руси, начинает он прислушиваться к народным интонациям, записывать фольклор. Ф. Кони вспоминал, что Цыганов «исходил почти всю Россию, чтобы послушать родные звуки у русского человека в скорбный и веселый час».