Анастасия Руденская - Шаман. Скандальная биография Джима Моррисона

• Название: Шаман. Скандальная биография Джима Моррисона
• Автор: Анастасия Руденская
• Издательство: Funky Inc.
• Жанр: Музыка, музыканты
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-903912-68-1

Джим был первым. В своем призыве к поколению 60-х «творить будущее». В своей бесшабашности и смелости. В своей нещадной борьбе с комплексами общества, наконец.

Он был похож на пламя — манил, обжигал, горел ярко, быстро и дотла. Он поселил огонь в сердцах миллионов. Бунтарь и провокатор, революционер и шаман, Король Ящерица, поэт и просто романтик, он пришел в этот мир, чтобы донести до нас слова Великой Истины.

---

Песня Шамана

— Ну ты даешь, старина! Мы над тобой здорово поугорали… Ты по стенке сполз и, представляешь себе, пел! Подвывал что-то такое невнятное…

— Да, сразу видно — настоящий музыкант всегда музыкант.

— Ребята, я понял… — отрешенно произнес Джим.

— Что ты понял? — усмехнулся Рэй.

— Песню нужно перезаписать.

— Зачем?! Может, тебя с таблеток еще не отпустило? Вот чудак…

— Ей не хватает глубины. Мне был знак. Мне открылось что-то. Пока не пойму, что именно. В общем, я решил, что песню нужно перезаписать.

— Ну, раз уж ты решил, то давай, колдуй.

— В глазах Джима мелькнули два огонька, он подумал: «Именно так. Я должен колдовать. Музыка — это мое оружие и мое колдовство».

Мертвое детство

— Почему ты никогда не рассказываешь мне о своем прошлом? Мне было бы интересно узнать о твоем детстве — спросила Пам.

— Я живу сегодняшним днем и не люблю говорить об ушедшем. Иногда мне хочется вынуть из себя память и выкинуть куда подальше. Я вообще не люблю о чем-либо вспоминать, я люблю свое настоящее. Что-то из ушедшего звучит во мне сейчас. Но это я отношу к настоящему. А вспоминать что-то специально — не для меня.

— Детство. Он похоронил свое запыленное детство где-то в кварталах Мельбурна. Он забыл о нем, и оно к нему больше никогда не возвращалось. Он разорвал и выкинул свои детские фотографии, а вместе с ними порвались все нити, связывающие с домом и семьей. Ему просто-напросто не хотелось быть ребенком, он торопился взрослеть, жить, думать и чувствовать. Джим был слишком независим для того, чтобы считаться чьим-то ребенком. Он был всегда сам по себе. В день, когда произошла шокирующая автокатастрофа, он четко осознал, что должен был родиться не в этой семье, не в этом городе, не в этой среде.

Отречение

Я был чужим изначально. Словно меня перепутали с кем-то в роддоме или подсунули под дверь их дома. Дома, где стены давили и сжимали меня. Там было всегда тяжело дышать. Отец и мать невыносимо раздражали. Они были чем-то вроде сломанного будильника, который постоянно звонит и который хочется разбить. Я терпел, сколько мог, потому что знал, что эти люди послужили материалом для создания меня. Мне проще сказать, что они умерли, чем объяснить, почему я родился у них. Меня обвинят во всех смертных грехах, если я скажу, что не любил ни отца, ни мать. Но ведь и они меня не любили, не понимали и самое главное — не пытались понять. Я просто не нравился им от и до. Моя прическа, моя одежда, мои стихи, моя музыка, мои книги, фильмы, друзья, девушки… Им не нравилось ничего. Изо всех сил они пытались перекроить меня на свой лад и всунуть в свои рамки. Больше всего на свете им хотелось сделать меня таким, как все. А мне больше всего на свете хотелось быть собой, а значит, не быть частью серой, скучной, среднестатистической массы. Однажды я пришел домой после полуночи — мать закатила истерику, а отец дал мне пощечину. Я молча собрал вещи и ушел. С тех пор мы не виделись и вряд ли увидимся когда-нибудь. Я не знаю, что с ними и живы ли они. Но для меня они умерли еще в ту ночь…»

Манипулятор

Концерт за концертом, глоток за глотком, затяжка за затяжкой. Джим становился все раскованнее и смелее. Он привык к сцене, стал чувствовать себя свободно, уже не стеснялся ни зрителей, ни самого себя и больше не поворачивался к залу спиной. Все казалось таким легким, сиюминутным, искрящимся…

Он делал только то, что хотел. Его кровь подогревали алкоголь, легкие наркотики и поведение зала. В какой-то момент он осознал, что может манипулировать толпой.

«Я могу заставить их плакать или смеяться, могу оскорбить их, могу похвалить — они воспримут и запомнят все!»

Ему нравилось играть со зрителями и следить за их реакцией. Иногда намеренно, иногда в эмоциональном порыве, а порой и под действием психотропных средств, он кричал, прыгал, кружился в нескладном танце, падал на колени, смеялся до слез или плакал сквозь смех. Толпа жадно глотала все его выходки и трюки, переваривала их и в итоге всегда оставалась довольна.

Волна звериной агрессии

В тот вечер Джим перебрал перед выступлением. Опоздав на репетицию, он заявился в клуб, слегка пошатываясь и нетрезво улыбаясь. Рей, Робби и Джон многозначительно переглянулись. Джон робко сказал:

— Послушай, Джим. Так нельзя. Мы еще ничего не добились, а ты уже строишь из себя короля. Еще не наступило то время, когда можно приходить вот в таком состоянии. Сюда придут люди. Они придут, чтобы послушать музыку, посмотреть на тебя. Ты — лицо группы и ты не должен выглядеть… так как выглядишь сейчас.

Моррисон пьяно расхохотался, похлопал Денсмора по плечу и уверенно заявил:

— Все под контролем, старина! Все пройдет отлично!

Первые пять-шесть песен Джим держался молодцом. Дальше его рассудок помутился, а тело перестало слушаться. Внезапно его накрыла волна звериной агрессии. Он уже не пел, он истошно орал, брызгая слюной и со слепой ненавистью вглядываясь в мелькающие перед ним лица.

Падение

То, что что-то пошло не так, первой почувствовала Пам. Затем начали волноваться и ребята. Остановить выступление они не решались. Стоя на самом краю сцены, Джим на мгновение по старой привычке повернулся к залу спиной.

Робби увидел его раскрасневшееся лицо, налитое злостью и неконтролируемым гневом… Моррисон очень резко и, видимо, неудачно развернулся, зацепился за провод и вместе с микрофоном полетел вниз со сцены. В зале поднялся девичий визг и мужская ругань. Музыка оборвалась.

Пам через весь зал бросилась к телу Джима. Тот, судя по всему, потерял сознание…

Через пару минут администрация объявила об окончании концерта, а ребят попросили выплатить штраф за сломанное оборудование и навсегда убраться из этого места.

Далеко пойдешь, парень!

Как-то к молодому Моррисону на улице подбежал мальчишка лет двенадцати. Беззубо улыбаясь, он спросил:

— А ты и есть тот самый Моррисон?

Джим был польщен, но сделал вид, что не понимает, о чем речь. Ему хотелось выслушать как можно больше комплиментов в свой адрес.

— Что ты имеешь в виду? Может, ты меня с кем-то путаешь?

— Да нет же, — парнишка хитро прищурился, — Я знаю, ты Джим Моррисон, ты поешь с тремя придурками, ты еще недавно со сцены грохнулся в клубе. У меня там брат работает.

Моррисон покраснел и натянуто улыбнулся:

— Прости, но ты меня точно с кем-то путаешь. А впрочем… Далеко пойдешь, парень!

Поиски места пол солнцем

«Дорз» оказались, в буквальном смысле этого слова, на улице. После случая в «Whisky-A-Go-Go» их больше не приглашали ни в клубы, ни на сборные концерты. Репутация молодой группы была подмочена… Так думали хозяева заведений. Но поклонники и поклонницы по-прежнему хотели видеть своих любимцев на сцене. Ребята и сами мечтали давать нормальные концерты на хороших площадках, но возможностей и связей было недостаточно. Немного поразмыслив над ситуацией, «Дорз» решили устраивать квартирники в домах своих друзей — сборища с огромным количеством выпивки, хорошего настроения и, кончено же, музыки. Они играли на крышах, верандах, террасах, кухнях… Это было отличное время, когда народ собирался, чтобы просто послушать песни. Молодость, азарт и романтика били через край. С каждым таким концертом, помимо основной компании, собиралось все больше и больше людей, многим не хватало места. «Дорз» всерьез задумались о поиске подходящего клуба, куда их могли бы принять.

Его Величество Случай

Однажды на очередной квартирник явился нетипичный для окружения «Дорз» персонаж — высокий мужчина в сером деловом костюме и строгих очках в тонкой оправе. Он пришел один, молча сел на грязный стул в своих безупречных брюках и долгим и внимательным взглядом посмотрел на ребят, настраивающих инструменты. Парни переглянулись и пожали плечами: «Что еще за чудак?». «Дорз» начали играть…

Народ аплодировал, подпевал, притоптывал в такт, девушки танцевали, парни выпивали. И только странный мужчина, сидящий в углу, оставался серьезен и спокоен. Медленно затягиваясь сигарой, он что-то записывал в толстом блокноте. Джиму стало как-то не по себе, он заподозрил что-то неладное в этом человеке. Его начали мучить нехорошие мысли. «Откуда он узнал о концерте? А вдруг это какая-то проверка? Нужно срочно избавиться от травы и таблеток…»

«Дорз» отыграли программу, но никто не спешил расходиться. Настало время для общения старых друзей и встреч новых. Эти вечеринки иногда затягивались до самого утра. Джим поискал в толпе глазами загадочного незнакомца, не нашел его и хотел облегченно вздохнуть, как вдруг кто-то сзади окликнул его. Он обернулся — перед ним стоял тот самый человек в сером костюме.