Роберт Силверберг - Подселенец

• Название: Подселенец
• Автор: Роберт Силверберг
• Жанр: Киберпанк

Полет к звездам целесообразно совершать в виде матрицы. Если, конечно, ты не член экипажа. Когда прилетишь, вселяешься в приготовленное для тебя тело и живешь, как все. Но беда, если во время полета, электромагнитный разум покинет ячейку и отправится бродить по кораблю в поисках подходящего тела.

fantlab.ru © mif1959

---

Ответ типичный для интеллектов серии Язон, отметил я про себя.

— Иными словами, ты не знаешь, как отследить передвижения матрицы Элиани? — спросил я.

— Мы имеем дело с чрезвычайно маленьким электрическим сопротивлением, сэр. В режиме обычного функционирования корабля очень трудно отличить, что это, матрица или нормальные выбросы тока и пульсация электрической системы.

— А если матрица попытается вернуться в свою ячейку, следящая система способна ее зарегистрировать?

— Весьма вероятно, сэр.

— Есть основания полагать, что матрица Элиани все еще на корабле?

— Нет оснований полагать, что ее здесь нет, капитан.

— То есть тебе ничего толком не известно о матрице Элиани.

— Я сообщил все, что известно на данный момент. Отслеживание продолжается.

«Ты по-прежнему думаешь, что это ловушка?» — беззвучно спросила Вокс.

«Наоборот, его слова меня радуют. Но заткнись и не отвлекай меня, поняла?»

— Ладно, держи меня в курсе, как развивается ситуация, — продолжал я, обращаясь к интеллекту. — Сейчас я собираюсь лечь спать, Шестьсот Двенадцать-Язон. Сообщи данные об общей ситуации на конец дня и оставь меня в покое.

— Очень хорошо, сэр. Пятый виртуальный день полета. Позиция корабля — шестнадцать единиц от последнего порта Канзас-четыре. Релейную станцию на Ультима Туле успешно миновали в…

Интеллект пробубнил обычный отчет об обычных событиях прошедшего дня, нарушенный лишь новостью о смерти пассажира и сбежавшей матрице; потом снова пошли стандартные данные — расход топлива, скорость и все такое прочее. Первые четыре вечера полета я честно пытался впитать в себя этот ритуальный поток данных вахтенного журнала, будто мое положение зависело от их запоминания, но сегодня я едва вслушивался и чуть не пропустил свою реплику — когда пришло время выразить одобрение и на этом закончить дела. Вокс пришлось «подтолкнуть» меня, дав понять, что интеллект ждет чего-то. Я очнул-я, сказал что положено и с облегчением услышал, как стихает музыка — 612-Язон разорвал контакт.

— Ну, что думаешь? — спросила Вокс. — Он вправду ничего не знает?

— Пока нет.

— Ты пессимист.

— Думаю, что у нас может получиться. Но если мы станем слишком самонадеянными, нам крышка. Команда жаждет найти тебя. Малейший промах, и все потеряно.

— Ладно. Не читай мне лекций.

— Постараюсь. А сейчас нужно немного поспать.

— Я не нуждаюсь в этом.

— Ну а я нуждаюсь.

— Давай сначала немножко поговорим?

— Завтра, — отрезал я.

Но конечно, уснуть мне не удавалось. Мешало осознание того, что внутри меня незнакомка, которая, возможно, в этот самый момент исследует самые укромные места моей психики. Или ждет, пока я усну, чтобы проникнуть в мой сон. Мне уже казалось, что я ощущаю ее присутствие, даже когда она молчит: в мозгу появился некий «горячий» узел. Может, это было просто воображение. Я лежал, не в силах расслабиться — сна ни в одном глазу. Спустя какое-то время я вызвал 612-Язона и попросил подключить меня к режиму сна, но и после этого спал беспокойно.

10

До тех событий я почти всегда ел у себя в каюте: мне казалось, таким образом я подчеркиваю свою особую властную позицию. Мое отсутствие в столовой создавало ощущение, будто я этакий суровый и надменный капитан; заодно я избавлял себя от неловкого ощущения, возникающего в присутствии подчиненных, во всех отношениях превосходящих меня. Для меня это была небольшая жертва: моя каюта была весьма удобной, еда та же, что и в столовой, робот-стюард молчаливый и умелый. Я всегда был склонен к уединению — как и большинство тех, кто выбрал Службу.

Но на следующее утро, проснувшись после этой бесконечной ночи, я отправился завтракать в столовую.

Это никак нельзя было назвать сознательной сменой политики и тщательно обдуманным решением. Никакого решения не было. И Вокс ничего не советовала, хотя, уверен, именно она внушила мне эту мысль. Я действовал автоматически. Встал, принял душ, оделся; признаюсь, я просто забыл о событиях прошлого вечера. Вокс внутри меня молчала. Но так было лишь до тех пор, пока я не оказался под душем. Ощущение теплой, успокаивающей ультразвуковой вибрации почему-то заставило меня вспомнить ее: возникло в высшей степени неприятное чувство, будто я в двух местах одновременно, а затем, сразу же, — потрясающее, странное, непривычное чувство стыда из-за моей обнаженности. Оба ощущения быстро прошли, но заставили меня ~ осознать экстраординарное обстоятельство, воспоминание о котором я какое-то время подавлял: в своем теле я больше не один.

Она по-прежнему молчала. Я тоже. Вчерашнее поразительное ощущение родства душ породило у меня желание вернуться к состоянию молчания, бездумья, инстинктивных действий. Нужно позавтракать, напомнил я себе, и вызвал трак, чтобы он доставил меня в столовую. Покинув каюту, я с удивлением столкнулся с роботом-стюардом, уже направлявшимся ко мне с подносом. Он, возможно, тоже удивился, но его металлическое лицо никаких чувств не выражало.

— Сегодня я завтракаю в столовой, — сообщил я ему.

— Как скажете, сэр.

Прибыл мой трак. Я забрался на сиденье и на воздушной подушке понесся в столовую.

Столовая на «Мече Ориона» — великолепное помещение на палубе экипажа, неподалеку от Глаза; одна стена полностью из стекла, и это позволяет видеть огни небес. По прихоти дизайнеров мы сидели так, что эта стена располагалась ниже нас, в результате чего все звезды и миры проносились у наших ног. Другие стены из серебристого металла с орнаментом в виде золотых завитков сияли отраженным светом мелькавших мимо звездных скоплений. В центре стол из черного камня, за каждым из семнадцати членов экипажа закреплено определенное место. Это роскошное и в то же время нелепое помещение — напоминание о богатстве и могуществе Службы.

Когда я вошел, там сидели три члена команды. Педрегал — суперкарго, плотный мрачный мужчина, на вид совсем без шеи. Фреско — навигатор, стройный, вертлявый, темнокожий, от полета к полету меняющий пол: он превращался то в мужчину, то в женщину в соответствии со своим личным ритмом. И Рейбак, ответственный за коммуникацию, уже очень пожилой человек. Его тусклый холодный взгляд выражал либо скуку, либо угрозу — я никогда не понимал, что именно.

— Смотрите-ка, вот и капитан, — сказал Педрегал. — Почтил нас своим присутствием.

Все трое обратили на меня любопытные, испытующие взгляды, что, как я уже понял, было неотъемлемой частью жизни новичка на борту корабля Службы: они вечно искали мое самое уязвимое место. В данный момент у меня оно было в парсек шириной, и я не сомневался, что они сразу же все раскроют, но решил отвечать взглядом на взгляд, хитростью на хитрость, испытанием на испытание.

— Доброе утро, джентльмены, — сказал я и добавил, бросив взгляд на Фреско: — Доброе утро, Фреско.

Заняв место во главе стола, я стал ждать, пока меня обслужат.

Я осознавал, почему сегодня утром покинул свою каюту. Отчасти это было следствием того, что во мне поселилась Вокс, отражением ее опрометчивости и импульсивности. Но в основном, понял я, это была моя собственная уловка, разработанная на недосягаемом, скрытом уровне моего двойного сознания. Чтобы успешно скрывать Вокс и дальше, мне следовало перейти в наступление. Вместо того чтобы прятаться у себя в каюте, пробуждая опасные подозрения в сознании сослуживцев, я должен с вызовом, дерзко, почти рисуясь тем, что сделал, расхаживать среди них, притворяясь, будто ничего необычного не происходит, и таким образом заставить их поверить в это. Столь вызывающее поведение было мне несвойственно, но, возможно, я сумею вытянуть запасы дерзости из Вокс. Если нет, мы оба пропали.

Рейбак сказал, ни к кому конкретно не обращаясь:

— Полагаю, вчерашние волнующие события пробудили в капитане потребность в дружеском общении.

Я посмотрел ему в лицо.

— Мне хватает дружеского общения, Рейбак. Но я согласен — вчера случились волнующие события.

— Грязное дело. — Педрегал тяжело покачал лишенной шеи головой. — И странное. Надо же! Матрица попыталась проникнуть в пассажира. Для меня это что-то новенькое. Вдобавок пассажира потеряли. Скверно. Очень скверно.

— Ну, такое случается, пассажиры порой гибнут, — заметил Рейбак.

— Да, однажды я летал на корабле, где это произошло, — согласился Педрегал.

— Мы потеряли целую группу на «Императоре Каллисто», — сказал Фреско. — Знаете эту историю? Это было тридцать лет назад. Мы летели с Ван-Бурена в скопление Сан-Педро. Нас зацепила пульсация сверхновой, и дежурный интеллект слегка свихнулся. Взял и загрузил алюминиевую соль в линии питания и убил не то пятнадцать, не то шестнадцать пассажиров. Я видел тела до того, как их отправили в конвертор. Никакой возможности спасти что-либо.