Георг Вильгельм Фридрих Гегель - Учение о понятии

• Название: Учение о понятии
• Автор: Георг Вильгельм Фридрих Гегель
• Издательство: Типография М.М. Стасюлевича
• Жанр: Философия
• Год: 1916

К 200-летию «Науки логики» Г.В.Ф. Гегеля (1812 – 2012)

Первый перевод «Науки логики» на русский язык выполнил Николай Григорьевич Дебольский (1842 – 1918). Этот перевод издавался дважды:

1916 г.: Петроград, Типография М.М. Стасюлевича (в 3-х томах – по числу книг в произведении);

1929 г.: Москва, Издание профкома слушателей института красной профессуры, Перепечатано на правах рукописи (в 2-х томах – по числу частей в произведении).

Издание 1929 г. в новой орфографии полностью воспроизводит текст издания 1916 г., включая разбивку текста на страницы и их нумерацию (поэтому в первом томе второго издания имеется двойная пагинация – своя на каждую книгу). Единственным содержательным отличием двух изданий является текст предисловий в первом томе:

1916 г.: Предисловие к русскому переводу, стр. VII – XXII;

1929 г.: От издательства, стр. VII – XI.

В переводе Н.Г. Дебольского встречаются устаревшие на сегодня слова, формы слов и обороты речи.

Особенности электронного издания:

1. Состоит из трех файлов – по числу книг в произведении. В первом файле приводятся предисловия обоих изданий. В третьем файле не приводится алфавитный указатель ко всему произведению (стр. 219 – 222 бумажного издания).

2. Текст печатается с пагинацией, номер страницы указывается в ее начале нижним индексом в фигурных скобках.

3. Весь текст приводится в современной орфографии (например, в отличие от издания 1929 г. используется твердый знак «ъ» вместо апострофа «’»). Слово «Бог» и относящиеся к нему местоимения (напр., «Он») пишутся с большой буквы. Ударение над русской буквой о передается с помощью буквы европейского алфавита ó.

4. Немецкие слова и выражения приводятся в старой орфографии печатных изданий (напр., «Seyn»).

5. Разрядка текста заменена курсивом (курсив, используемый в бумажных изданиях крайне редко, сохранен).

6. Формулы с дробями приведены к линейному виду. В качестве знака умножения используется звездочка (*).

7. Греческие слова и выражения приводятся без диакритических знаков.

8. Проверка выбранного шрифта: греческая альфа (α), буквы немецкого алфавита (äöüß).

---

Поэтому нет иного истинного разделения, кроме того, что понятие само ставит себя в сторону, как непосредственную, неопределенную общность; именно это неопределенное и составляет его определенность или то, в силу чего оно есть частное. То и другое суть частные и потому координированные. То и другое, как частное, есть также определенное в противоположность общему; в этом смысле оно называется подчиненным последнему. Но именно потому это общее, в противоположность коему определено частное, тем самым скорее само есть также лишь одно из противоположных. Если мы говорим о двух противоположных, то мы должны поэтому также снова сказать, что оба они составляют частное, не только вместе, как бы для внешней рефлексии они были равно частными, но их определенность в противоположность одного другому есть по существу лишь одна определенность, отрицательность, которая в общем лишена сложности.

Различение, как показано, есть здесь в своем понятии и тем самым в своей истине. Всякое предыдущее различение находит это единство в понятии. Как непосредственное различение в бытии, оно есть граница некоторого другого; как данное в рефлексии, оно относительно, положено, как относящееся по существу к своему другому; здесь тем самым единство понятия начинает становиться положенным, но ближайшим образом, лишь как видимость в чем-либо другом. Переход и разложение этих определений имеют лишь тот истинный смысл, что они достигают своего понятия, истины; бытие, существование, нечто или целое, части и т.д., субстанция и акциденция, причина и действие суть для себя лишь мысленные {25}определения; они становятся поняты, как определенные понятия, поскольку каждое из них познано в единстве со своим другим или противоположным. Например, целое и части, причина и действие и т.д. не суть еще различные, определенные, как частные, одно в противоположность другому, так как хотя они в себе составляют одно понятие, но их единство не достигло еще формы общности; таким образом, и различение, присущее этим отношениям, не имеет еще такой формы, что оно есть одна определенность. Например, причина и действие суть не два различных понятия, а лишь одно определенное понятие, и причинность, как всякое понятие, есть нечто простое.

Относительно полноты оказалось, что определенное, как частное, достигает полноты в различении общего и частного, и что лишь эти два составляют частные виды. В природе, конечно, в одном и том же роде бывает более двух видов, так что эти многие виды не имеют вышеуказанного отношения противоположности. Таково бессилие природы, что она не в состоянии сохранить и выразить собою строгость понятия и протекает в таком чуждом понятию слепом многообразии. Природа в разнообразии своих родов и видов и в бесконечном различии своих образований может вызывать в нас удивление, так как в удивлении нет понятия, и его предмет есть неразумное. Так как природа есть инобытие понятия, то ей предоставлено впадать в это различие, подобно тому, как дух, хотя имеет понятие в образе понятия, впадает также и в представления и вращается в их бесконечном многообразии. Многочисленные природные роды и виды должны считаться за нечто не-высшее произвольных причуд духа в его представлениях. В тех и других, правда, повсюду видны следы и чаянии понятия, но изображающие последнее не в верном отражении, так как они суть стороны его свободного инобытия; понятие есть абсолютная сила именно потому, что оно может проявлять свои различения свободно в образе самостоятельных различий, внешней необходимости, случайности, произвола, мнения, которые должны, однако, считаться не более чем отвлеченной стороною ничтожества.

Определенность частного, как мы видели, есть просто принцип, но она есть также момент целого, определенность в противоположность другой определенности. Понятие, поскольку оно определяет или отличает себя, направлено отрицательно к своему единству и сообщает себе форму одного из своих идеальных моментов бытия; как определенное понятие, оно имеет вообще существование. Но это бытие имеет значение уже не простой непосредственности, а общности через абсолютное опосредование равной себе непосредственности, которая содержит в себе также другой момент, сущность или рефлексию. Эта общность, коею облечено определенное, есть отвлеченная. Частное имеет общность внутри его, как свою сущность; но поскольку определенность различения положена и тем самым имеет бытие, форма находится в нем, и определенность, как таковая, есть содержание. Общность становится формою, поскольку отличение есть существенное, {26}как, наоборот, в чисто общем оно есть абсолютная отрицательность, а не такое отличение, которое положено, как таковое.

Хотя теперь определенность есть отвлеченное в противоположность другой определенности, но так как эта другая есть лишь сама общность, то последняя тем самым есть также отвлеченность, и определенность понятия или частность есть опять-таки не что иное, как определенная общность. Понятие в ней вне себя; поскольку оно есть то, что в ней вне себя, отвлеченно общее содержит в себе все моменты понятия; оно есть α, общность, ß, определенность, γ, простое единство обоих; но это единство непосредственное, и потому частность не есть полнота. В себе она есть также эта полнота и опосредование; она есть по существу отношение к другому или снятие отрицания, т.е. другой определенности, – другой, которая предносится однако, лишь как мнение, ибо она непосредственно исчезает и обнаруживает себя, как то, чем должно быть ее другое. Тем самым эта общность делается, таким образом, отвлеченною, так как опосредование есть лишь условие или, иначе, не положено в нем самом. Так как оно не положено, то единство отвлеченного имеет форму непосредственности, а содержание – форму безразличия в противоположность своей общности, так как оно не есть та полнота, какую представляет собою общность абсолютной отрицательности. Отвлеченно общее есть тем самым хотя и понятие, но как лишенное понятия, как понятие, которое не положено, как таковое.

Если идет речь об определенном понятии, то обыкновенно подразумевается лишь такое чисто отвлеченно общее. Равным образом, под понятием вообще большею частью разумеется лишь такое чуждое понятию понятие, и слово рассудок означает способность таких понятий. Этому рассудку присуще доказательство, поскольку оно движется посредством понятий, т.е. лишь определений. Такое движение посредством понятий не восходит поэтому над конечностью с необходимостью; высшая его ступень есть отрицательное бесконечное, отвлеченность доведенной до крайней высоты сущности, которая сама есть определенность неопределенности. Абсолютная субстанция, правда, есть не эта пустая отвлеченность, а по содержанию своему скорее полнота, но она отвлеченна потому, что лишена абсолютной формы, понятие не составляет ее внутренней истины; хотя она есть тожество общности и частности или мышления и взаимного внеположения, но это тожество не есть определенность понятия; вне ее скорее находится некоторый, и притом, именно потому что он находится вне ее, случайный рассудок, в котором и для которого она существует в различных атрибутах и модусах.

Впрочем, отвлеченность не пуста, как то обыкновенно принимают; она есть определенное понятие; она имеет содержанием некоторую определенность; сущность, доведенная до крайней высоты, чистая отвлеченность, обладает, как сказано, определенностью неопределенности; но некоторая определенность есть неопределенность, так как первая должна противостоять определенному. Но поскольку высказывается, чтó она такое, снимается то самое, чем она должна быть; она высказывается, как одно и то же с опреде{27}ленностью и, таким образом, из отвлеченности восстановляется понятие и его истина. Но каждое определенное понятие, конечно, пусто постольку, поскольку оно содержит в себе не полноту, а лишь некоторую одностороннюю определенность. Если ему даже свойственно конкретное содержание, напр. человек, государство, животное и т.п., оно все же остается пустым понятием, поскольку его определенность не есть принцип его различений; принцип содержит в себе начало и сущность своих развития и реализации; всякая же иная определенность понятия бесплодна. Поэтому, если понятие порицается вообще, как пустое, то тем самым не принимается в расчет та абсолютная определенность, которая есть различение понятия и единственно истинное его элементарное содержание.