Георг Вильгельм Фридрих Гегель - Учение о бытии

• Название: Учение о бытии
• Автор: Георг Вильгельм Фридрих Гегель
• Издательство: Типография М.М. Стасюлевича
• Жанр: Философия
• Год: 1916

К 200-летию «Науки логики» Г.В.Ф. Гегеля (1812–2012)

Первый перевод «Науки логики» на русский язык выполнил Николай Григорьевич Дебольский (1842–1918). Этот перевод издавался дважды:

1916 г.: Петроград, Типография М.М. Стасюлевича (в 3-х томах — по числу книг в произведении);

1929 г.: Москва, Издание профкома слушателей института красной профессуры, Перепечатано на правах рукописи (в 2-х томах — по числу частей в произведении).

Издание 1929 г. в новой орфографии полностью воспроизводит текст издания 1916 г., включая разбивку текста на страницы и их нумерацию (поэтому в первом томе второго издания имеется двойная пагинация — своя на каждую книгу). Единственным содержательным отличием двух изданий является текст предисловий в первом томе:

1916 г.: Предисловие к русскому переводу, стр. VII–XXII;

1929 г.: От издательства, стр. VII–XI.

В переводе Н.Г. Дебольского встречаются устаревшие на сегодня слова, формы слов и обороты речи.

Особенности электронного издания:

1. Состоит из трех файлов — по числу книг в произведении. В первом файле приводятся предисловия обоих изданий. В третьем файле не приводится алфавитный указатель ко всему произведению (стр. 219–222 бумажного издания).

2. Текст печатается с пагинацией, номер страницы указывается в ее начале нижним индексом в фигурных скобках.

3. Весь текст приводится в современной орфографии (например, в отличие от издания 1929 г. используется твердый знак «ъ» вместо апострофа «’»). Слово «Бог» и относящиеся к нему местоимения (напр., «Он») пишутся с большой буквы. Ударение над русской буквой о передается с помощью буквы европейского алфавита ó.

4. Немецкие слова и выражения приводятся в старой орфографии печатных изданий (напр., «Seyn»).

5. Разрядка текста заменена курсивом (курсив, используемый в бумажных изданиях крайне редко, сохранен).

6. Формулы с дробями приведены к линейному виду. В качестве знака умножения используется звездочка (*).

7. Греческие слова и выражения приводятся без диакритических знаков.

8. Проверка выбранного шрифта: греческая альфа (α), буквы немецкого алфавита (äöüß).

---

Это опосредование собою, которое есть нечто в себе, взятое лишь как отрицание отрицания, не имеет конкретной определенности; таким образом оно совпадает с тем простым единством, которое есть бытие. Нечто есть и оно же есть также существующее; далее, оно в себе есть также становление, которое, однако, уже не имеет своими моментами только бытие и ничто. Один из них, бытие, есть уже существование и далее — существующее. Второй есть также существующее, но определенное, как отрицание нечто, — другое. Нечто, как становление, есть переход, моменты которого суть также нечто, и которое, поэтому, есть изменение, ставшее уж конкретным становлением. Но нечто изменяется ближайшим образом лишь в своем понятии; оно еще не положено, как опосредывающее и опосредованное; оно определяется, лишь как просто сохраняющее себя в своем отношении к себе, и его отрицание себя, как также качественное, лишь как другое вообще.

В. Конечность

a. Нечто и другое; они сначала взаимно безразличны; другое есть также непосредственно существующее, нечто; т. обр. отрицание находится вне их. Нечто в себе противополагается своему бытию для другого. Но определенность принадлежит его бытию в себе и есть

b. его определение (Bestimmung), также переходящее в состояние (Beschaffenheit)[16], составляющее тожественное с первым имманентное и вместе отрицаемое бытие для другого, границу (Grenze) нечто, которая

c. есть имманентное определение самого нечто, вследствие чего последнее есть конечное.

<…>

а. Нечто и другое

1. Нечто и другое оба суть, во-первых, существующее или нечто.

Во-вторых, каждое есть также другое. Безразлично, какое называется прежде, и оно поэтому просто считается за нечто (по-латыни, когда они вместе встречаются в предложении, они оба называются aliud или одно из другого, aliud alium; при их противоположности аналогическим выражением служит alter alterum). Если мы некоторое существование называем А, а другое В, то тем самым В определяется, как другое. Ho A есть в той же мере другое относительно В. Оба в равной мере суть другие. Для фиксирования различения и утвердительно признаваемого нечто служит слово {57}это. Но словом это мы именно и выражаем, что такое различение и выделение одного нечто есть обозначение субъективное, находящееся вне самого нечто. В этом внешнем показывании заключается вся определенность; самое выражение это не содержит в себе никакого различения; все и каждое нечто суть так же эти, как и другие. Есть мнение, что словом это выражается нечто вполне определенное; но при этом упускается из виду, что язык, как произведение рассудка, высказывает лишь общее, за исключением названий единичных предметов; но индивидуальное название есть нечто бессмысленное именно в том отношении, что оно не выражает чего-либо общего, и является поэтому просто положенным, произвольным по тому же основанию, по которому собственные имена могут быть произвольно принимаемы, даваемы и изменяемы.

Таким образом, инобытие является определением чуждым так определенному существованию, или, иначе, другое — находящимся вне некоторого существования; существование определяется, как другое, отчасти лишь чрез сравнение с чем-либо третьим, отчасти лишь ради другого, находящегося вне его, но не для себя. Вместе с тем, как сказано, всякое существование, даже для представления, определяется, как другое существование, так что не остается существования, которое было бы только существованием и не находилось бы вне некоторого существования, т. е. не было бы само другим.

Оба, поэтому, определяются столько же, как нечто, сколько и как другое, и таким образом, суть одно и то же, и между ними не оказывается никакого различия. Но эта однозначимость определений также есть результат внешней рефлексии, сравнения их; а так как другое положено ближайшим образом, то оно хотя и для себя есть то же самое в отношении к нечто, но также для себя и вне его.

Поэтому другое, в-третьих, должно быть взято, как изолированное, в отношении к самому себе, как отвлеченно другое, как το ετερον Платона, который противополагает его одному, как один из моментов всей полноты сущего, и таким образом приписывает другому некоторую собственную природу. Лишь так понимаемое другое есть другое, как таковое, не другое чего-либо, но другое в себе самом, т. е. другое себя самого. По такому своему определению другое есть физическая природа; она есть другое духа, и это ее определение — простая относительность, выражающая не качество самой природы, но лишь одно внешнее для нее отношение. Но поскольку дух есть истинно сущее, а поэтому природа в себе есть лишь то, что она есть в противоположность духу, то, поскольку она берется для себя, ее качество в том и состоит, чтобы быть другим в себе самом, сущим вне себя (в определениях пространства, времени, материи).

Другое для себя есть другое в нем самом, тем самым другое себя самого, т. е. другое другого, — следовательно, просто неравное внутри себя, отрицающее себя, изменяющееся. Но оно остается также тожественным себе, ибо то, во что оно изменилось, есть другое, которое не имеет никакого своего дальнейшего определения; изменяющееся же определяется лишь так, {58}что оно есть другое; поэтому в последнем оно само с собою совпадает. Таким образом оно положено, как рефлектированное в себе со снятием своего инобытия, как тожественное с собою нечто, по отношению к коему инобытие, будучи вместе с тем его моментом, есть нечто отличенное, не причастное ему, как самому нечто.

2. Нечто сохраняется в своем несуществовании; оно есть существенно и одно и не одно с ним самим. Следовательно, оно находится в отношении к своему инобытию, но не есть просто свое инобытие. Инобытие вместе и содержится в нем, и еще отделено от него; оно есть бытие для другого (Seyn für Anderes). Существование, как таковое, есть непосредственное, безотносительное, или оно есть в определении бытия. Но существование, как включающее в себя небытие, есть определенное, самоотрекшееся бытие и потому прежде всего другое; но поскольку оно вместе с тем также сохраняется в своем отрицании, оно есть лишь бытие для другого.

Оно сохраняется в своем несуществовании и есть бытие; но не бытие вообще, а как отношение к себе в противоположность своему отношению к другому, как равенство с собою в противоположность своему неравенству. Такое бытие есть бытие в себе (Ansichseyn).

Бытие для другого и бытие в себе образуют собою два момента нечто. Здесь даны две пары определений: 1., Нечто и другое. 2., Бытие для другого и бытие в себе. В первой паре содержится безотносительность ее определений: нечто и другое находятся одно вне другого. Но их истина есть их отношение; поэтому в бытии для другого и в бытии в себе эти определения положены как моменты одного и того же, как определения, которые суть отношения и остаются в их единстве, в единстве существования. Тем самым каждое само содержит в себе, вместе с тем, и свой отличенный от него момент.

Бытие и ничто в их единстве, которое есть существование, уже не суть бытие и ничто; — они таковы лишь вне их единства; в своем беспокойном единстве, в становлении, они суть происхождение и уничтожение. Бытие в нечто есть бытие в себе (Ansichseyn). Бытие, отношение к себе, равенство с собою, есть уже не непосредственное, но отношение к себе, лишь как к небытию инобытия (как к рефлектированному в себе существованию). Равным образом небытие, как момент нечто в этом единстве бытия и небытия, есть не вообще несуществование, но другое, и определеннее, по отличию бытия от себя, вместе отношение к своему несуществованию, бытие для другого.

Тем самым бытие в себе есть, во-первых, отрицательное отношение к несуществованию, оно имеет инобытие вне себя и противоположно ему; поскольку нечто есть в себе, оно отнимается от инобытия и бытия для другого. Но, во-вторых, оно само имеет небытие также в себе, ибо оно само есть небытие бытия для другого.