Сергей Батурин - Драйзер

• Название: Драйзер
• Автор: Сергей Батурин
• Издательство: "Молодая гвардия"
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1975

Эта книга о крупнейшем американском писателе и общественном деятеле Теодоре Драйзере. В своих романах Драйзер разрушает миф о «свободном мире», показывает, что в Америке рядом с богатством существует беспросветная нужда, рядом с комфортом и бездельем — безработица и голод. Великая Октябрьская социалистическая революция в России явилась поворотным пунктом в жизни и творчестве Драйзера. «С глубочайшим интересом наблюдал я зарождение и рост СССР, — писал он в 1934 году, — думаю, что оставаться при этом внутренне безучастным… невозможно». В 1927–1928 годах Драйзер посетил Советский Союз. До конца своей жизни он остался большим другом нашей страны.

---

С первых же дней работы в Питтсбурге его поразил резкий контраст между бедными и богатыми районами города. Такой разительной нищеты ему не приходилось встречать даже в Чикаго, не видывал он и такой показной роскоши новоявленных богачей. Расположенные в возвышенной части города дворцы миллионеров Карнеги, Фрика, Фипса, Оливера выделялись своей вызывающей помпезностью, великолепием отделки, огромными зеркальными окнами. А внизу, у самой реки, ютились затхлые лачуги бедняков, которые работали на предприятиях миллионеров.

Наблюдая воочию за этими по идее взаимоисключающими друг друга, но в действительности неразрывно связанными между собой мирами, Драйзер лучше понимал, почему именно здесь недавно происходили кровавые стычки забастовщиков с полицией, почему отсюда начала свой марш на Вашингтон армия голодающих. Под впечатлением от всего увиденного он спрашивает конгрессмена Томаса Рида, вскоре ставшего спикером палаты представителей США, что он думает о марше армии голодающих на Вашингтон.

— Да это же настоящая революция! — восклицает возмущенный Рид. — И вовсе неважно, что именно явилось поводом для их недовольства.

Конечно, такие взгляды не могли найти отклика в душе Теодора, но именно в этом духе он обязан был писать свои статьи, если хотел сохранить работу.

— Никто из нас в своих материалах не касается положения рабочих, — предупредил его редактор. — Это дело специального репортера, а он знает, что писать. Здесь все фактически принадлежит стальным магнатам, и мы не можем нарушить их волю.

О положении рабочих писал Мартин, молодой человек с печальным выражением лица. Он откровенно рассказал Теодору о том, как вербовщики заманивают на заводы безграмотных крестьян из Европы, как у них отбирают последние гроши через заводские лавки, как используется церковь, чтобы держать рабочих в узде. Вместе с ним Теодор побывал в самых нищих районах города, посетил такие лачуги, каких он не видел за всю свою жизнь. Больше всего его поразили лица рабочих, отреченные лица людей, ничего в жизни не знающих, кроме тяжелого труда. Ему казалось, что они даже не отдают себе отчета в том, что именно их трудом создается сталь, из которой строят мосты и небоскребы, пароходы и железные дороги. Отупляющий, убивающий всякую мысль, непосильный, нечеловеческий труд был их единственным уделом.

В великолепном здании публичной библиотеки, созданной на пожертвования Карнеги, он видит тома, принадлежащие перу Бальзака, вспоминает настойчивый совет редактора из сент-луисской «Рипаблик» и принимается за чтение «Шагреневой кожи». Мысли Рафаэля настолько соответствовали собственным размышлениям Теодора, что он был потрясен до глубины души. Отныне он решает настойчиво и упорно учиться литературному мастерству, чтобы когда-нибудь самому писать так, как Лев Толстой и Бальзак. Он много читает — Джорджа Элиота и Филдинга, Бульвер-Литтона и Дюмурье, на какое-то время его любимой книгой становится «Трильби», печатавшаяся с продолжением в журнале «Харперс». Под явным влиянием этой сентиментальной истории он решает наконец нанести визит родителям своей невесты, берет короткий отпуск и едет в город Монтгомери в штате Миссури.

Встреча с невестой, ее патриархальными родителями, простота их быта, ровные семейные отношения производят глубокое впечатление на мечущегося молодого человека. Но приходит письмо от Поля, и он забывает обо всем, быстро прощается с невестой и ее родителями и едет в Нью-Йорк. По дороге останавливается в Сент-Луисе, навещает старых друзей Маккорда и Вуда. Но эта долгожданная встреча не приносит удовлетворения, ему кажется, что они увлечены лишь собственными заботами, слишком быстро забыли о нем, что их уже не интересует его судьба.

Улыбающийся, шутливо настроенный Поль встретил брата в городе Джерси, и они вместе на пароме отправляются в Манхаттан. Небольшие вагончики конки, замусоренные узкие колодцы улиц поначалу разочаровывают Теодора.

— Не торопись с выводами, малыш, — советует Поль, — ты же еще ничего не видел… Подожди, пока увидишь Бродвей или Пятую авеню.

Сначала братья отправились на Пятнадцатую улицу к сестре Эмме. Позавтракав принесенными Полем бифштексами, Поль и Теодор совершают первую совместную прогулку по Нью-Йорку. Эта первая встреча с городом произвела на Теодора очень сильное впечатление, и впоследствии он неоднократно возвращался к ней в своих произведениях — рассказе «Мой брат Поль», автобиографической книге «Газетные дни», статье «Истоки песни», предисловии к сборнику песен Поля Дрессера.

Выйдя по широкой Четырнадцатой улице на Бродвей, братья пошли вверх по освещенному солнцем, только что вымытому теплым дождем Бродвею, и Поль показывал Теодору местные достопримечательности — театры и мюзик-холлы, магазины и издательские фирмы, отели и рестораны. Теодор хорошо запомнил и отражающиеся в лужицах дождевой воды лучи солнца, и нарядно одетых красивых женщин, и яркие витрины магазинов, и звуки музыки, и «открытые настежь двери закусочных и гостиничных баров, входящих и выходящих актеров и актрис, отлично одетого Поля, его шутки, доносившиеся мелодии его песен, приветствующие и похлопывающие его руки друзей…».

Полюбовавшись новым зданием «Метрополитен-опера», братья зашли пообедать в бар «Метрополь». И сразу же окунулись в «атмосферу обеспеченности и процветания…». Поль чувствовал себя здесь, словно рыба в воде, со всех сторон его окликали знакомые, он со всеми перебрасывался шутками, выслушивал последние новости и анекдоты, рассказывал сам, много пил и вкусно ел.

Теодор восхищался Полем и завидовал ему, его умению обращаться с людьми, его добродушному веселому нраву. Он знал, что это на первый взгляд легкое и беззаботное времяпрепровождение на самом деле есть часть неутомимой деятельности Поля по рекламе песен фирмы, в которой он был партнером. «Мой брат… — писал он, — пожимал руки на Бродвее, всегда находясь в гуще водевильных и эстрадных певцов и певиц, и… своей располагающей внешностью рекламировал само существование своей фирмы… Он пил, рассказывал пустые истории, неутомимо острил. Но все это время… он в действительности искал певцов и певиц, которых в этой непринужденной атмосфере он мог бы заинтересовать той конкретной песней, которую он в данный момент рекламировал».

В этот свой первый приезд Теодор жил у сестры Эммы, присматривался к ее мужу Гопкинсу, с которым она когда-то бежала из Чикаго в Канаду. Романтическая история эта обошла все чикагские газеты, и Драйзеры не попали в нее только потому, что Эмма скрылась под вымышленным именем.

Жаркими июльскими днями длинный нескладный двадцатитрехлетний провинциал бродил по улицам Нью-Йорка, стараясь постигнуть этот огромный город. Помня советы брата, он несколько раз прогуливается вверх по Бродвею, на котором сосредоточены театры, затем по Пятой авеню подымается к Центральному парку. Следующий визит — на узенькую, но играющую огромную роль в экономической жизни страны короткую Уолл-стрит. Его давно уже словно магнит притягивает площадь Принтинг-Хауз, на которой расположены редакции крупнейших нью-йоркских газет.

Если еще не так давно взгляды всех начинающих литераторов страны были устремлены на Бостон, то теперь центром литературной жизни становится Нью-Йорк с его журналами и газетами. «Геральд», «Сан», «Пост», «Ньюс», «Пресс», «Трибюн», «Джорнэл», «Таймс», «Уорлд» — все эти газеты по праву назывались наиболее влиятельными и самыми интересными газетами в стране. Тон задавала газета Джозефа Пулитцера «Уорлд». Молодые литераторы не случайно стремились попасть в нью-йоркские газеты. Здесь наряду с информационными материалами помещались длинные репортажи, задача которых заключалась не в том, чтобы информировать, а в том, чтобы «приятно пощекотать нервы» читателя. На страницах газет, особенно в их воскресных выпусках, печатались проблемные статьи и очерки. Словом, литераторам здесь было где приложить свои силы.

Первое знакомство с Нью-Йорком, его ярко освещенными по вечерам улицами и авеню, величественными небоскребами редакций, огромными магазинами, всегда полными покупателей, роскошными ресторанами, в которых официанты услужливо бросались навстречу Полю, городскими пляжами, особняками знати на Пятой авеню, яркими, зазывающими рекламами театров — все заставило сердце Теодора сжаться от зависти и подумать: «Разве я по-настоящему жил!» Поль уговаривал его побыстрее переезжать в Нью-Йорк, но Теодор не торопился. Его пугали авторитетные суждения журналистов в городских газетах, в которых, он это понимал, будет не так легко найти работу даже с его опытом. И он возвращается в Питтсбург, чтобы заработать деньги для переезда в Нью-Йорк.

После Нью-Йорка Питтсбург показался грязной дырой. Теодор упорно работает, увлекается философскими работами Томаса Гексли и Герберта Спенсера. Особенно сильное влияние оказали на него работы последнего. Спенсер «почти лишил меня жизни, — писал он впоследствии, — он разрушил мою веру до основания, показал, что сам я — всего лишь химический атом в круговороте неизвестных сил; осознание этого смутило мой разум». Он экономит на всем и в ноябре 1894 года с 240 долларами в кармане навсегда покидает Питтсбург и отправляется попытать счастья в Нью-Йорке.