Андрей Дугинец - Искры под пеплом

• Название: Искры под пеплом
• Автор: Андрей Дугинец
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: О войне
• Год: 1970

«За голову Михаила Черного — 10 000 оккупационных марок!»

Это было напечатано огромными черными, далеко видными буквами. А ниже мелким текстом шло объяснение, кто такой Михаил Черный и почему так дорого ценится его голова.

Большая серая бумажка эта была намертво прилеплена к стенке пустого, покинутого хозяином дома на отшибе села, в которое решились наконец зайти партизаны после пятидневного путешествия по воде и глухим лесным тропам.

---

— Да ты не бойся, — успокоил Михаил. — Садись и слушай меня внимательно.

Степан послушно сел, вытирая вспотевший лоб.

— Мы сейчас уйдем. А ты соберешь винтовки — и в кусты! — наставлял Михаил. — Спрячь эти дрянные винтовки — и пешком в Броды. Тут и комендант подоспеет. Доложишь ему, почти что как было. Как подбили машину, как она пошла кувырком. А дальше уже хитрость. Ты скажешь, что считал самым важным для коменданта только то, что он получил от шефа. Поэтому, когда вылез из кабины и понял, что никого поблизости нету, ты перво-наперво собрал винтовки и поволок в кусты. А когда стал возвращаться к машине, чтобы забрать и патроны, появились партизаны, или назови им в угоду бандитами. Ну и тогда ты снова в кусты и убежал в село. Как думаешь, комендант побоится заявлять, что у него отняли гранаты?

— Ну конечно же. Раз они тайные. Ведь немцы, когда пришли, сразу приказали все советское оружие стаскивать на склад. А кто ослушается, расстрел.

— Вот и хорошо. Значит, комендант будет рад, что спасены винтовки, а с ними и голова на плечах. А про гранаты он еще и тебя попросит молчать.

— Так я ж ему и не скажу, что знал, какой он груз взял у свояка.

— А вот это правильно! Действуй, Степан.

— Товарищ командир, а не лучше, если я те винтовки сразу прихвачу с собой и принесу в Броды, тут семь километров осталось.

— Ну что ты! Это же тяжело! — отмахнулся Михаил.

— А какое ж геройство дается легко, — иронически протянул Степан.

— Да, то правда, — улыбнувшись, в тон ему ответил Михаил. — Ну, попробуй.

— Можно идти?

— Нет, Степа. Осталось самое главное, — прямо глядя в глаза, сказал Михаил. — Согласишься ли ты нам помогать?

— Какой вопрос! Только не думайте, что я от страха. Нет, нет! Я хочу хоть что-то делать. Да и многие ребята у нас в гараже…

— Многие нам пока не нужны. А один глаз не мешало бы иметь, — ответил Михаил. — Ты ездишь и по городу и по району. Много видишь и слышишь.

— Только как мы будем встречаться?

— К тебе придет мой человек. Скажет: «Спасибо за автопокрышку от Мишки Черного».

— Так… так вы и есть… — Степан, заметно бледнея, встал. — Вы и есть Мишка Черный?

— Видишь, — Михаил с веселой улыбкой поцокал ногтем по чуть приоткрытому зубу. — Есть у меня кое-что и белое, так что зря сразу испугался.

— Да нет. Я ничего, но неудобно, что сидел запросто. Не знал я, что вы и есть товарищ командир…

— Не беда, сиди! — остановил его Михаил. — К тебе еще одна просьба. Если попадется какая взрывчатка, прибереги для нас. Будем очень благодарны. Но вот о семье надо подумать. Может, ее куда перевезти?

— Думал и я об этом, — потирая затылок, ответил озабоченный шофер, — но куда? Ведь они теперь везде, эти проклятые… А у меня там дочурка и двое мальчишек.

— Ну, будь осторожен, Степан. Счастливого пути. — И Михаил крепко пожал ему руку. — Да, самое главное забыл, о происшествии коменданту постарайся доложить с глазу на глаз. Он, видимо, захочет, чтоб никто не узнал о гранатах, чтоб перед немцами остаться чистеньким. Крой, Степан, герой рейха!

В полдень партизаны, засевшие на опушке леса, увидели группу крестьян, подошедших к перевернувшейся автомашине. С ними был и шофер. Видно, мотор автомобиля оказался исправным, потому что вскоре и заурчал.

— Эх! Безотказная машина, этот «газик»! — с восторгом заметил Иван Бойко. — Ругают ее, клянут шофера, а она вон, в чем душа держится, а все равно-пошла!

— Ну и мы давай поспешим наперерез! — сказал Михаил, — расспросим, как и что. Вы тут на всякий случай следите за дорогой, — кивнул Михаил пулеметчику, а сам с Иваном отправился к мостику за поворотом дороги.

Степан, словно поджидал партизан, к мосту подъехал медленно и, увидев Михаила, остановился. Выскочив из кабины, он схватил ведро и побежал к воде.

— Товарищ командир, не выходите из кустов! По дороге идет подвода, — предупредил Степан. И, делая вид, что набирает воду, поднял одной рукой часы на серебряной цепочке.

— Что это? — недоуменно спросил Михаил.

— Комендант подарил! — весело ответил Степан. — За спасение винтовок. Он сказал, что я вообще ему голову спас. Пуд муки дал и кусок сала. Часы я оставлю себе, а продукты вам отдам.

— Ну что ты! У тебя семья! Мы себе добудем, — отверг это предложение партизанский командир. — Говорили вы с ним без свидетелей?

— Угу! Он увидел меня еще во дворе, сам выскочил и скорее к себе в кабинет. Насчет гранат просил никому никогда не говорить.

— А как же он с патронами обойдется?

— Я понял так, что у них патронов полно, — ответил Степан. — Там, где прошел фронт, патроны не проблема.

— А как ты думаешь, комендант теперь кинется искать нас?

— Ну что вы! Он не дурак!

— Но ведь шеф приказал ему доставить мою голову живой или мертвой.

— Мне думается, что он постарается подсунуть шефу другую голову, чуть-чуть похожую на вашу.

— Все может быть, — согласился Михаил. — Ну, что же, Степан! Рад за тебя, что так легко выкрутился. Неси воду, а то и правда кто-то едет: надоедать мы тебе не будем, но как-нибудь пришлем своего человека. До свиданья!

Шофер приветливо кивнул и понес ведерко, из дна которого двумя тонкими струйками била вода.

Возвратившись в отряд, Михаил сел у бездымного костра и задумался.

Ермачок пристально посмотрел на своего командира и заговорил тихо, не спеша, словно рассуждал сам с собой:

— Говорят, когда Александр Македонский возвратился из похода на Малую Азию, он сел возле палатки и заплакал. Его спросили, о чем он плачет. А он ответил: «Нечего больше завоевывать!» А вот о чем задумался наш командир? Не пойму. Завоевывать ему еще вон сколько…

ДЕТИ И ДАНКО ЦВЕТОК В ЛЕСНОЙ ГЛУХОМАНИ НАРОДНЫЕ МСТИТЕЛИ

Второй день партизаны Михаила Черного пробирались вдоль безымянной речушки по густым труднопроходимым лесам. Наконец набрели на бурелом и остановились. По самому берегу речки обойти бурелом было невозможно, там болото. Разведчики Саша и Ефим ушли вперед. А отряд расположился на отдых.

Михаил тяжело опустился на старую, вывороченную с корнем березу и задумался.

Второй день ему не давала покоя какая-то безысходная тоска. Перед уходом из района, где началась его партизанская жизнь, Михаилу хотелось еще раз глянуть на могилу командира, с которым прошел, пожалуй, самое трудное время в своей жизни, оправить ее, обложить дерном, может, звезду вырезать, если найдется там кусок жести. Да просто молча постоять у холмика и уж потом только уйти навсегда в другие края. Но было не по пути. А сказать прямо о своем желании Михаилу казалось неудобным, сентиментальным. Теперь о живых не хватает времени заботиться, не только о мертвых!

Ушли.

В походе появились новые заботы, которые, казалось Михаилу, заглушат его затаенную тоску. Ан нет! Он то и знай невольно возвращался мыслями к одинокой могиле в чужом, далеком от родины лесу. Ему почему-то казалось, что, исполни он свое желание, он сделал бы для Стародуба что-то очень важное, без чего не имел права уходить.

«Просто горе и лишения нас так сроднили, что я без него не могу, — решил Михаил, отмахиваясь от своей тоски. — Появятся новые дела, забудусь. Но на могилу я вернусь после войны. Обязательно вернусь…»

— Товарищ командир, там большой шалаш. Люди живут! — доложил Саша, выбравшийся из бурелома без Ефима.

— Что за люди? Сколько их? С оружием?

— Да какое там оружие. — Саша печально потупился. — Ребятишки. Вот такусенькие, — он показал себе до пояса. — Убежали из еврейского гетто. Испугались и, как одичавшие котята, бросились в кусты. А когда мы заговорили по-хорошему, из шалаша вышла настоящая царевна Несмеяна, очень красивая и очень печальная. Она позвала детей. Они сбежались, ухватились за нее и смотрят на нас, как голодные утята. Глазища у всех большие, черные. А шеи тонкие и аж синие от худобы. Ефим, кажется, заплакал. Остался там, выворачивает свои карманы, крошки вытряхивает.

— Комиссар! — тревожно крикнул Михаил. — Дмитрий Артемьевич! Бери буханку хлеба. Весь сахар, что принесла Мария Степановна. Сала побольше.

— Товарищ командир, разрешите, и я пойду, — встала Мария Степановна. — Может, детям нужна и медицинская помощь.

— Идемте, идемте. — Михаил передал Саше огромный каравай, который они носили с собой как неприкосновенный запас.

Две огромные старые березы были сломаны каким-то буйным вихрем и упали навстречу одна другой, макушка к макушке. Падая, они ободрали не одну ель и осину. И получилось огромное нагромождение из ветвей и сучьев. Под этим-то завалом и приютилась девушка с ребятишками. Они соорудили довольно вместительный шалаш. Покрыли его осокой, которую, видимо, голыми руками рвали у реки: инструментов здесь не было видно никаких. Вверху перед входом в шалаш висели вязанки грибов и вяленой рыбы, в основном вьюнов. Вместо шпагата все это нанизывалось на лыко. А внизу на кучке сухой травы сидели они, хозяева этого обиталища, словно наседку, окружившие и на самом деле небывало красивую девушку.