Джейн Гуджер - Идеальная жена

• Название: Идеальная жена
• Автор: Джейн Гуджер
• Жанр: Исторические любовные романы

Предложив Энн Фостер стать его женой, Генри Оуэн руководствовался чувствами, весьма далекими от любви. Эта некрасивая и застенчивая девушка была нужна ему совсем для других целей. И, добившись своего, он безжалостно покинул Энн. Однако спустя некоторое время Генри сам оказался жертвой неразделенной страсти к… своей бывшей жене.

Любовь, ревность, неожиданные повороты сюжета — все это найдут на страницах предлагаемой книги любители жанра «женского романа».

---

Вскоре после переезда в Нью-Йорк Артур Оуэн перенес свой первый, самый тяжелый инсульт, сделавший его инвалидом. Детство Генри закончилось.

Энн внимательно выслушала рассказ о маленьком мальчике, который узнал что такое счастье только для того, чтобы его лишиться. Сердце ее обливалось кровью.

Генри закончил свою повесть тяжелым вздохом и заглянул ей в глаза в поисках сочувствия, и она выразила свое сочувствие поцелуем.

Энн и сейчас не сомневалась, что подобная история могла оставить равнодушным только самого бессердечного человека. Она все еще не могла простить Генри того, что он сделал с ней, но теперь понимала причины, заставившие его поступить таким образом. И она жалела его. Сожалела о том, что он привез ее в «Морской Утес» и познакомил с печальным маленьким мальчиком, у которого отобрали единственное место, где он был счастлив. Каким ужасом, должно быть, обернулись для него те первые дни, когда дед сухо сообщил ему о гибели родителей. Рядом с мальчиком не оказалось никого, кто мог бы успокоить и поддержать его. Только старик, который не умел или не хотел облегчить боль ребенка.

И все-таки Энн не хотела сочувствовать Генри. Не хотела понимать его. Она хотела, чтобы он оставался в ее глазах «негодяем», который разбил ей сердце, а не маленьким осиротевшим ребенком, лишенным любви и понимания. Именно поэтому она бросила в него горсть песка. Он опять сбивает ее. Стучится к ней в душу, не спрашивает разрешения войти. И она — помоги ей Господь! — не может или не хочет вырвать его из своего сердца.

Беатрис едва дождалась момента, когда они останутся наедине, чтобы устроить подруге допрос.

— Я видела, как вы целовались, — заявила она. Энн закрыла лицо руками. — А потом я видела, как ты бросила в него песком. Энн, если ты хочешь довести до конца наш план, тебе придется получше скрывать свою антипатию. Я знаю, ты ненавидишь его, но он-то должен думать, что ты поддаешься его чарам. Надеюсь, ты не забыла?

Не убирая рук от лица, Энн затрясла головой. Из груди, у нее вырывались звуки, которые можно было принять и за смех, и за рыдания.

— Энн?

— Я не ненавижу его, — прошептала Энн.

— Что?!!

— Я не ненавижу его. Я… — Энн замолчала, пытаясь проглотить комок в горле.

Беатрис вытянула руку, словно пытаясь остановить Энн.

— Нет. О, нет! Не смей говорить мне, что влюблена в него. Нет! Не говори этого. — Вместо ответа Энн лишь подняла на подругу несчастные глаза. — Нет, Энн! Нет. Этого не может быть. Ты не можешь любить его! Тебе просто понравилось целоваться. Конечно, понравилось. Не могло не понравиться. У него же большая практика, он ведь целовался с тысячами женщин. Я могу тебя понять. Он — обаятелен и красив, красивее, чем заслуживает «негодяй». Ладно. Пусть ты увлечена им. Но то, что ты чувствуешь к нему, не может быть любовью. Это — не любовь.

— Нелюбовь? — с дрожью в голосе переспросила Энн.

Беатрис снисходительно улыбнулась.

— Конечно, нет. Ты просто слишком хорошо вошла в роль. Мы запланировали, что ты должна изображать влюбленность, и ты слишком сильно вжилась в образ влюбленной женщины. Тебе показалось, что ты влюбилась, но на самом деле этого нет. Поверь мне.

— Ох.

— Ты не любишь его.

Энн прикусила губу.

— Я, в самом деле, думаю, что влюбилась в него снова, — еле слышно проговорила она, не обращая внимания на протестующие жесты Беатрис.

Раздосадованная Беатрис несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться.

— Ну, ладно. Расскажи, что случилось?

Энн поведала подруге обо всем и слезы текли по ее лицу, когда она описывала печальное детство Генри.

— Я не могу даже сердиться на него, не говоря уже о том, чтобы нанести ему тот удар, который мы запланировали.

— И ты попалась на эту удочку? Ах, Энн, — укоризненно покачала головой Беатрис. — Видно, твой Генри — двуличный мерзавец, худшего мне не приходилось встречать. Он женился на тебе ради своего дома.

Энн не отрывала взгляда от своих коленей, старательно разглаживая на платье невидимые складки.

— Я знаю, почему он женился на мне.

— Нет, не знаешь! — вскричала Беатрис, испытывая большой соблазн рассказать Энн все, что она знала о том, почему выбор Генри пал именно на нее. Если бы Энн узнала о том, что Генри выбрал ее потому, что считал некрасивой, она бы сразу же забыла о своем, так называемом чувстве любви. Но Беатрис не могла так поступить с подругой, не могла причинить ей такую боль.

— Ты просто слишком быстро забываешь о плохом. Тебя вводит в заблуждение его нынешнее «хорошее» отношение к тебе. Разве ты забыла, что он сделал с тобой?

— Я помню, — вспыхнув, ответила Энн. Она все помнила, просто сейчас не хотела говорить об этом. Она просто не могла сейчас вспоминать ни о чем, кроме его теплых губ и глубоких глаз, наполнявших ее душу неведомым, но прекрасным чувством.

— Он использовал тебя тогда и сейчас использует только для того, чтобы избавиться от чувства вины. И обе мы знаем, что следующим шагом, который он предпримет, будет пересмотр условий вашего развода.

— Он не сделает этого.

Беатрис обняла Энн за плечи.

— Не будет? Он дал тебе клятву верности перед алтарем и нарушил ее в день, когда развелся с тобой и оставил тебя одну. Неужели же он именно тот человек, который заслуживает твоей любви?

— Нет! — вскрикнула Энн и заплакала. Глаза Беатрис тоже наполнились слезами.

— Ты должна ожесточить свое сердце, Энн. Этот город и это общество разорвут тебя на части, если узнают, что ты полюбила Генри снова. О тебе будут рассказывать анекдоты. А Генри все сойдет с рук. Как всегда.

Энн кивнула соглашаясь. Беатрис была права. Генри ничего не сказал о своих чувствах к ней. Он все время говорил о том, что ему нужно ее прощение, а не о том, что он хотел бы возобновить их отношения. Теперь она припомнила, что он не выглядел обиженным или, хотя бы раздраженным, когда она бросила в него песком после того, как они поцеловались. Какой глупой она считала себя сейчас из-за того, что не сумела скрыть свою любовь. Слава Богу, что она хотя бы не выставила себя полной идиоткой и ничего не сказала вслух. А он, вероятно, порадовался, что ему так легко удалось снять тяжкий грех с души.

— Ох, Беа. Поверить не могу в то, что я такая слабая.

— Он может быть очень обаятельным, — с понимающей улыбкой сказала Беатрис. — А ты была влюблёна в него прежде.

— Беа, если я когда-нибудь еще поддамся своей слабости, ударь меня посильнее. Прямо по голове.

Беатрис рассмеялась.

— Я думаю, что нам больше следует беспокоиться о твоем сердце, а не о твоей голове.

* * *

Генри отпил глоток неразбавленного виски. В начале вечера он пил виски с содовой, но с каждой порцией напиток в его бокале приобретал все более темный оттенок.

— Не-на-вижу этот город, — пробормотал пьяный Генри, прислоняясь к шелковой обивке стены. — Ты только посмотри на них. Они только и ждут, чтобы кого-нибудь… кого-нибудь… Интересно, как бы им п-понравилось, если бы я… — Он снова отхлебнул виски и медленно поднял глаза на Алекса: — О чем это я?

— Ты сказал, что хочешь пойти домой, — сухо ответил Алекс и забрал у него бокал. Взяв Генри за руку, он положил ее себе на плечо и оторвал друга от стены, пытаясь поставить его на ноги.

— Нет, нет, нет, — затряс головой Генри. Он прищурился, стараясь сфокусировать, взгляд. — О Господи! Я совсем пьян.

— Да уж. Не на шутку.

— Как это я ум-мудрился так нап-питься? — недоуменно вопрошал Генри.

— Я не совсем точно подсчитал, но ты выпил около десяти порций виски, может быть, и одиннадцать.

— Этого н-не может б-быть. Я н-не см-мог бы уд-дер-жать столько в-виски в-внутри. М-меня с-сейчас с-сто-шнит.

— Все будет в порядке, старина. Давай-ка уберемся отсюда, пока ты еще при памяти. Ты в состоянии добраться до кареты?

— Д-дум-маю, д-да.

— Держи себя в руках, дружище. Мы собираемся немного пройтись, — приговаривал Алекс, посмеиваясь над преувеличенной осторожностью, с которой Генри движется к выходу. — Что скажет миссис Астор, если ты изгадишь её сверкающий паркет, а, Генри?

— П-прошу т-тебя, н-не надо об-б этом с-сейчас, Алекс. — Генри судорожно сглотнул, и глаза его наполнились пьяными слезами.

Им все же удалось дойти до мостовой, прежде чем Генри судорожно согнулся и расстался, наконец, с огромным количеством виски, обременявшим его желудок.

— Тебе нужно или больше тренироваться в этом виде спорта, или совсем бросить пить, Генри.

Генри сидел на земле, прислонившись головой к холодной подножке кареты, не обращая внимания на кучера, подбежавшего за приказом хозяина.

— Мне уже немного лучше, — с трудом выговорил он. — Напоминай мне почаще, чтобы я не пил так много.

— Я всегда начеку, но, поскольку это происходит довольно редко, я решил, что у тебя есть веская причина для того, чтобы напиться до поросячьего визга. Что на этот раз? Или, вернее спросить, кто?