Клайв Касслер - Саботажник

• Название: Саботажник
• Автор: Клайв Касслер
• Издательство: Астрель
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-271-40663-8

1907 год.

Америка переживает настоящий «железнодорожный бум». Но прогресс не всем по нраву…

Крупная компания, ведущая строительство новой трассы через весь континент, вызвала ненависть таинственного преступника по прозвищу Саботажник. Он сеет хаос и разрушение и оставляет на своем пути все новые и новые человеческие жертвы. Кто он? Чего добивается? Как ему удается бесследно исчезать с мест преступлений?

Железнодорожная полиция бессильна поймать неуловимого убийцу. И тогда компания обращается за помощью к детективному агентству Айзека Белла, раскрывающего самые запутанные преступления.

Но как только Белл вступает в игру, интуиция подсказывает ему, что Саботажник замышляет новое, невероятное по размаху преступление. И если Белл не остановит его, то будущее всей страны может оказаться под угрозой…

---

— Не верю, — сказал Белл.

— Я тоже. Звери всегда что-нибудь оставляют, руку или ногу. Но наши охотничьи собаки ничего не нашли… Прошло три месяца…

Белл ничего не ответил. А когда снова улыбнулся, то потому, что увидел вошедшую Марион.

— Всюду глубокий снег… — продолжал Техасец.

Белл молчал.

— …я обещал ребятам спросить. Когда закончатся поиски?

Белл положил одну руку на плечо Техасцу, второе — на плечо Арчи, посмотрел обоим в глаза и дал ответ, какой они ожидали услышать:

— Никогда.

НЕЗАКОНЧЕННОЕ ДЕЛО

12 декабря 1934 года Гармиш-Партенкирхен

Исаак Белл в последний раз очистил ото льда тюленью шкуру и втащил волокушу по крутому склону, занесенному снегом и скользкому от льда. На вершине стоял замок Кинкейда. Прежде чем дойти до него, Белл остановился и посмотрел на яркий электрический свет несколькими сотнями ярдов ниже; свет обозначал пропускной пункт и бронированные машины немецких солдат, охранявших дорогу к главным воротам.

Увидев, что солдаты прячутся от метели, он возобновил подъем, направляясь к задней стене замка. Грандиозное сооружение доказывало изобретательность Кинкейда. Даже потерпев поражение, он сумел сохранить столько, что мог позволить себе жизнь в роскоши. По обоим концам большой стены возвышались башни. В нижней части дальней башни светились окна: там жили охранники и слуги. Единственное освещенное окно в ближней башне отмечало личные комнаты Кинкейда.

Белл остановился у сугроба под древней стеной, чтобы перевести дух.

Он достал из саней абордажный крюк, размотал прочную веревку с узлами и высоко бросил. Крюк, обтянутый резиной, неслышно впился в камень. Используя узлы как опоры, Белл поднялся на стену. Ее гребень был усеян битым стеклом. Он рукавом расчистил место, подгребая стекло к себе, чтобы оно бесшумно упало наружу. Потом перебрался через стену, подтянул веревку с узлами, спустил ее с противоположной стороны и слез во двор. Окно светилось на втором этаже пятиэтажной башни.

Бел прошел по двору к толстой наружной двери и открыл ее. Один засов он вернул на место, чтобы ветер не распахнул дверь. Потом прошел через двор к маленькой двери у подножия башни. Здесь был современный замок, но сыщики Ван Дорна узнали имя изготовителя, и Белл получил возможность практиковаться до тех пор, пока не стал открывать этот замок вслепую.

Он не питал иллюзий относительно легкого ареста. Восемнадцать лет назад они едва не схватили Кинкейда, но в хаосе, охватившем Европу по окончании мировой войны, тот сумел ускользнуть. Они вновь подобрались к нему в гражданскую войну в России, но неудачно. У Кинкейда были друзья в обоих лагерях.

Совсем недавно, в 1929 году, Белл подумал было, что загнал Кинкейда в угол в Шанхае, но тот опять вывернулся, едва не убив при этом Техасца. Не было причин полагать, что за минувшие пять лет Кинкейд стал менее изобретателен или опасен, несмотря на то, что сейчас ему уже перевалило за шестьдесят. Злые, с самой мрачной улыбкой предупредил Джо Ван Дорн, не стареют, потому что никогда не заботятся о других.

Замок открылся. Белл распахнул дверь на смазанных петлях. Тихо, как в могиле. Он скользнул внутрь, закрыл дверь. Тусклая парафиновая лампа освещала винтовую лестницу, ведущую вниз, в подвалы и темницу, и наверх, в комнаты Кинкейда. В центре лестничного колодца свисала толстая веревка, помогавшая подниматься по крутым, узким ступеням. Она шла от крыши до темницы, и любое движение заставило бы ее шумно удариться о камень.

Белл извлек пистолет и начал подниматься.

Из-под двери, ведущей в комнаты Кинкейда, пробивался свет. Неожиданно Белл уловил запах мыла и повернулся на движение, которое почувствовал за собой. Из темноты материализовался человек плотного сложения, в одежде слуги, с кобурой на бедре. Белл действовал с быстротой молнии, воткнув рукоять пистолета в горло немца, приглушив его крик и ударом кулака по голове лишив человека сознания. Он быстро протащил его по коридору, нашел еще одну дверь, открыл ее и втащил слугу внутрь. Срезал ножом шнуры портьер, связал человека по рукам и ногам и вставил в рот кляп.

Надо было торопиться. Охранника хватятся.

Он проверил коридор перед комнатой Кинкейда: пусто и тихо. Дверь тяжелая, ручка большая. Белл знал, что эту дверь Кинкейд не запирает, полагаясь на защиту стен, внешней двери, охранников и немецких солдат, которые блокировали дорогу.

Белл прижался ухом к двери. И услышал слабую музыку. Соната Бетховена. Вероятно, фонограф: сомнительно, чтобы в горах можно было принимать радиопередачи. Ну и хорошо, звук заглушит шум открываемой двери. Он повернул ручку. Дверь была не заперта. Белл толкнул ее и вошел в теплую, неярко освещенную комнату.

В камине горел огонь, свечи и керосиновые лампы освещали книжные шкафы, ковры и красивый потолок, выложенный звуконепроницаемой плиткой. Повернутое к огню, спинкой к двери стояло кресло с подголовником. Белл закрыл дверь, чтобы Саботажника не насторожил сквозняк. Постоял в тишине, пока глаза привыкали к освещению. Музыка доносилась из другой комнаты за дверью.

Голосом, заполнившим помещение, Исаак Белл произнес:

— Чарлз Кинкейд, я арестовываю вас за убийство.

Саботажник вскочил с кресла.

Он по-прежнему был крепко сложен, но выглядел на все свои шестьдесят девять лет. Слегка сутулящийся, в бархатном жилете и в очках, Кинкейд мог бы сойти за отставного банкира или даже за университетского профессора, если бы не шрамы, память о чудесном спасении из каньона Каскейд. Разбитая, приплюснутая левая щека на некогда красивом лице. Левая рука кончается неожиданно, сразу за локтем. Выражение лица — под стать шрамам. В глазах горечь, лицо перекошено от разочарования. Но вид Исаака Белла словно оживил его, и он вновь стал насмешливым и презрительным.

— Вы не можете меня арестовать. Это Германия.

— Вас будут судить в Соединенных Штатах.

— Вы что, оглохли от старости? — насмехался Кинкейд. — Слушайте внимательно. Как верный друг нового правительства, я пользуюсь полной защитой государства.

Белл достал из кармана лыжного костюма наручники.

— Мне было бы легче убить вас, чем доставлять живым. Поэтому не забывайте, что произошло с вашим носом, когда я в прошлый раз надевал на вас наручники. Повернитесь.

Держа Кинкейда под прицелом, он застегнул наручники на здоровом запястье и над локтем искалеченной руки. Убедился, что Кинкейд не сможет выдернуть руку. Щелчки наручников словно парализовали Кинкейда. Голосом, полным боли, он спросил Исаака Белла:

— Как вы смогли сюда проникнуть? Немецкая тайная государственная полиция перехватывает всех, кто приближается к моему замку на двадцать миль.

— Поэтому я и пришел один. С другой стороны.

Кинкейд застонал, словно отказавшись от всякой надежды.

Белл посмотрел пленнику в глаза.

— Вы ответите за свои преступления.

Музыка резко оборвалась, и Белл понял, что слышал не фонограф, а настоящее пианино. Он услышал звук открывшейся двери, шорох шелков, и в комнату вплыла Эмма Комден в модном платье с разрезом на боку, которое словно сливалось с изгибами ее тела. Как и у Кинкейда, лицо ее выдавало возраст, но не было ни шрамов, ни выражения горькой ненависти. Следы возраста, морщины — все кануло туда же, куда делись улыбки и смех. Сегодня ее темные глаза оставались серьезными.

— Здравствуйте, Исаак. Я всегда знала, что когда-нибудь мы с вами встретимся.

Белл растерялся. Миссис Комден ему нравилась, пока он не узнал, что она помощница Кинкейда. Невозможно было отделить ее шпионаж для Саботажника от убитых им людей. И он холодно сказал:

— Эмма, к счастью для вас, у меня есть место только для одного, иначе и вы отправились бы с нами.

Она ответила:

— Успокойтесь, Исаак. Забирая его, вы наказываете меня. Я буду страданием искупать свои преступления — страданием, какое только вы способны понять.

— Что это значит?

— Как вы любите Марион, так я люблю его. Могу я с ним попрощаться?

Белл отступил.

Эмма встала на цыпочки, чтобы поцеловать Кинкейда в изуродованную щеку. И, делая это, прижала к руке Кинкейда в наручнике маленький карманный пистолет.

Белл сказал:

— Эмма, я застрелю вас обоих, если вы отдадите ему пистолет. Бросьте!

Она застыла. Но вместо того, чтобы бросить пистолет, нажала на курок. Тело Кинкейда приглушило выстрел. Кинкейд тяжело опрокинулся на спину.

— Эмма! — выдохнул он. — Черт побери, что ты наделала!

— Не могу вынести мысль о том, что ты умрешь в тюрьме или на электрическом стуле.

— Как ты могла меня предать?

Эмма попыталась сказать еще что-то, не смогла и молча повернулась к Исааку Беллу.

— Она вас не предавала, — сказал Белл. — Она сделала вам подарок, которого вы недостойны.