Сакс Ромер - Ведьмино отродье

• Название: Ведьмино отродье
• Автор: Сакс Ромер
• Жанр: Ужасы и Мистика

Имя Сакса Ромера, весьма популярного в начале двадцатого столетия писателя, успело позабыться, но когда-то он стоял одним из первых в рядах авторов, работающих в жанре детективной, приключенческой и мистической прозы. Славу Саксу Ромеру принес цикл о зловещем докторе Фу Манчу, но его сфера интересов лежала также и в области сверхъестественного. Являясь членом оккультного «Герметического Ордена Золотой Зари», он немало времени посвятил изучению магии, что не могло не отразиться на произведениях. Одно из них сейчас перед вами. Когда-то этот роман был высоко оценен Г. Ф. Лавкрафтом. Есть мнение, что именно «Книга Тота», описанная в нем Саксом Ромером, послужила прототипом всемирно известного «Некрономикона». Сегодня проза Сакса Ромера может показаться несколько наивной, но это один из первых кирпичиков, заложенных в основу литературы ужасов.

---

— Флиндерс Питри,[16] — сказал доктор Кеан, — упоминает «Книгу Тота[17]» как еще один магический источник, дающий подобные силы.

— Но, сэр, в конце концов, сейчас двадцатый век — это же просто суеверия!

— Я тоже так когда-то считал, — ответил доктор. — Но потом узнал, что египетская магия реальна и могущественна. Большая ее часть основана на гипнозе, но есть и иное знание. Все наши современные ученые труды — детские сказки по сравнению с такими манускриптами, как египетская «Книга мертвых». Помилуй меня господь! Что же я наделал!

— Вам не в чем себя упрекнуть, сэр.

— Разве? — хрипло сказал доктор Кеан. — Ах, Роб, ты просто ничего не знаешь!

В дверь постучали, и вошел семейный врач.

— Это очень специфический случай, доктор Кеан, — неуверенно начал он. — Вскрытие…

— Чушь! — возразил доктор Кеан. — Сэр Элвин Гроувз предвидел такой исход. Я тоже его не исключал.

— Но с обеих сторон горла явные следы давления…

— Конечно. Такие следы естественны при подобном заболевании. Сэр Майкл долгое время жил на Востоке и там переболел особой формой чумы. Он умер именно от ее последствий. Она очень заразна, и ее нельзя окончательно излечить. На этой неделе в одной из больниц скончалась девушка: на ее шее точно такие же следы, — он повернулся к сыну. — Ты ведь ее видел, Роб?

Роберт Кеан кивнул, и наконец медик ушел: он был заинтригован, но не осмелился спорить с таким светилом, как доктор Брюс Кеан. Сам же знаменитый врачеватель расположился в кресле, оперев подбородок о ладонь левой руки. Роберт Кеан беспокойно метался по библиотеке. В половине третьего Фэлтон принес поднос с закусками, но ни один из мужчин так к ним и не притронулся.

— Как мисс Дюкен? — спросил Роберт.

— Только что заснула, сэр.

— Хорошо, — пробормотал доктор Кеан. — Блаженна молодость.

После ухода слуги вновь повисла тишина, прерываемая лишь редкими репликами, несмотря на то, что мужчины не прекращали о чем-то напряженно размышлять. Примерно без пятнадцати три доктор Кеан встал, услышав, что к дому подъезжают. Он посмотрел в окно. Уже забрезжил рассвет. Вдоль по аллее с ревом пронесся автомобиль и встал у дома.

Отец и сын переглянулись. В холле зашумели, быстро перекинулись парой слов, потом раздались шаги на лестнице, и все смолкло. Двое стояли бок о бок у незажженного камина, изможденная пара, подходящий антураж для унылой комнаты, где желтоватый свет ламп отступал перед первыми лучами зари

Потом медленно открылась дверь: Феррара вошел без стука.

Его лицо цвета слоновой кости не выражало никаких эмоций, алые губы были плотно сжаты, голова опущена. Но продолговатые черные глаза мерцали, словно отражая жар горнила. Он все еще не снял теплую куртку, отороченную мехом леопарда, и лишь теперь стягивал толстые перчатки.

— Как хорошо, доктор, что вы меня подождали, — сказал он хриплым мелодичным голосом, — и ты тоже, Кеан, — и сделал несколько шагов вперед.

Роберт был немного напуган, но больше всего ему хотелось взять что-нибудь потяжелее и ударить этим между змеиных глаз коварного женоподобного создания. Он заговорил — слова выходили из него вопреки воле.

— Энтони Феррара, — сказал он, — читал ли ты «Папирус Харриса»?

Феррара выронил перчатку, нагнулся и поднял ее с улыбочкой.

— Нет, — ответил он. — А ты?

Его блестящие глаза сузились.

— Но, конечно, — продолжил он, — сейчас не время обсуждать книги, Кеан. Как наследник моего бедного отца и, следовательно, хозяин дома, я бы попросил тебя проявить…

Тут его отвлек шорох. В дверях стояла Майра Дюкен: розовые лучи зари, лившиеся в окна библиотеки, нежно касались ее. На девушке все еще был халат, волосы растрепались, босые ножки белели на красном ковре. Глаза были широко раскрыты — не выражая никаких эмоций, она смотрела на левую руку Феррары, с которой он успел снять перчатку.

Энтони медленно повернулся к Майре, встав спиной к мужчинам. Она заговорила. Слова звучали ровно и бесцветно, палец указывал на кольцо Феррары.

— Теперь я все про тебя поняла, — сказала она, — разглядела тебя, сын порочной женщины: ты же носишь ее кольцо, священное кольцо Тота. Ты запятнал его кровью, как это сделала до тебя она, кровью тех, кто любил тебя и доверял тебе. Я бы могла сказать, кто ты, но мои губы запечатаны. Я бы сказала, кто ты, ведьмино отродье, убийца, потому что я все знаю.

Она механически выдвигала свои дикие обвинения, не проявляя ни малейшего признака страсти. За ее плечом показалась взволнованная миссис Хьюм и прижала указательный палец к губам.

— Боже мой! — бормотал Кеан. — Боже мой! Что…

— Тсс! — отец схватил его за руку. — Она спит!

Майра Дюкен повернулась и вышла из комнаты, сопровождаемая встревоженной миссис Хьюм. Энтони Феррара поглядел на мужчин. Его губы скривились.

— Ее беспокоят странные сны, — прохрипел он.

— Провидческие сны! — впервые доктор Кеан обратился к нему. — И не надо на меня смотреть так свирепо, потому что, возможно, я тоже все знаю про тебя! Пойдем, Роб.

— Но Майра…

Доктор Кеан положил руку на плечо сына и посмотрел ему в глаза.

— В этом доме ничто не причинит боли Майре, — спокойно произнес он, — потому что Добро выше Зла. А сейчас мы можем только уйти.

Энтони Феррара посторонился, и они вышли из библиотеки.

Глава 4. На квартире у Феррары

Доктор Брюс Кеан развернулся на стуле и поднял густые брови в немом вопросе: в кабинет неожиданно вошел его сын. Хаф-Мун-стрит была залита почти тропическим солнечным светом, но знаменитый терапевт в этот ясный день уже беседовал с теми, для кого небо затянулось тучами и кого больше не радует дневное светило, и отослал их домой. Еще одна группа несчастных, в волнении ожидающая осмотра, сидела в соседней комнате.

— Привет, Роб! Ты ко мне как к врачу?

Роберт присел на угол большого стола и отрицательно покачал головой.

— Нет, спасибо, сэр, я в порядке, но думаю, вы захотите услышать кое-что о завещании…

— Уже слышал. Так как там упоминалось и мое имя, Джермин известил меня, но неотложный случай помешал присутствовать. Поэтому сегодня утром он мне позвонил.

— Понимаю. Значит, я просто теряю ваше время, но я удивился, приятно удивился, когда узнал, что сэр Майкл оставил наследство Майре — мисс Дюкен.

Взгляд доктора Кеана стал серьезен.

— А что заставило тебя думать, что он ничего не оставит своей племяннице? Она сирота, он был ее опекуном.

— Конечно, в этом нет ничего неестественного, но не один я предполагал, что, находясь в определенном состоянии психики, которое предшествовало его смерти, он изменил завещание.

— В пользу приемного сына Энтони?

— Да, я знаю, что и вы этого опасались, сэр. Но выяснилось, что они наследуют в равных долях, и дом остается Майре. Мистер Энтони Феррара, — он подчеркнул имя, — даже не смог скрыть досаду.

— Да ты что!

— Точно. Он лично присутствовал, опять закутался в одну из своих шуб — и это когда на улице настоящая Африка! На сей раз шуба была из виверры,[18] вот так вот!

Доктор Кеан постукивал по промокательной бумаге стетоскопом.

— Жаль, что ты так относишься к молодому Ферраре, Роб.

Роберт вздрогнул.

— Вам жаль? Не понимаю. Да вы же сами прилюдно порвали с ним, когда умер сэр Майкл.

— И все же мне жаль. Сам знаешь, сэр Майкл поручил мне заботу о своей племяннице.

— И слава богу!

— Я тоже рад, хотя дело весьма непростое. Более того, он запретил мне…

— Присматривать за Энтони. Да, да, но он же не знал, что из себя представляет этот человек!

Доктор Кеан повернулся к сыну.

— Не знал. По божьему благословению, он так и не узнал того, что открылось нам. Но, — отец пристально посмотрел в глаза Робу, — обязанность не стала от этого менее значимой, мальчик мой!

Молодой человек был в замешательстве.

— Но он же…

Доктор поднял палец, и слова замерли на губах сына.

— Я все понимаю, Роб, даже лучше тебя. Разве ты не видишь, как обещание связывает мне руки и заставляет молчать?

Роберт онемел, не зная, как реагировать.

— Дай мне время обдумать, что делать дальше, Роб. Признаю, что в данный момент я не могу примирить свою совесть с возложенными на меня обязанностями. Но дай мне время. Если можешь — только как формальность, тонкий политический ход — не порывай с Феррарой. Ты его не любишь, я знаю, но мы должны следить за ним! Есть и другие причины…

— Майра! — догадался Роберт и покраснел. — Да, понимаю. Вы правы. Но, господи, как же это тяжело.

— Советуйся со мной. На хитрость отвечай хитростью. Мальчик мой, мы видели, что тот, кто встает у него на пути, умирает таинственной смертью. Если бы ты изучал то, что изучал я, ты бы знал, что расплата, пусть и нескорая, неизбежна. Будь начеку. Я тоже приму меры предосторожности. Я не отрицаю, у нас есть враг, и действует он при помощи нестандартного оружия. Возможно, я узнаю, как у него это получается, и подумаю, не перенять ли что-нибудь у него. Но защитой, а для тебя единственной защитой, будет хитрость, коварство!