Лора Брантуэйт - Шепот моего сердца

• Название: Шепот моего сердца
• Автор: Лора Брантуэйт
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-7024-2594-8

В жизни каждого человека наступает момент, когда нужно что-то менять. Карен Норфолк три года проработала секретарем в крупной компании. График плотный, работа ответственная, начальница требовательная. За эти три года Карен не сумела закрутить ни одного романа, заработала хроническое переутомление и никотиновую зависимость. И поняла, что это не та жизнь, которую стоит продолжать. Но легко ли белке выпрыгнуть из бешено вертящегося колеса? Легко ли за один день изменить все? Почти невозможно. Если только день этот не ознаменован Той Самой Встречей…

---

— Понятно. Незнакомый психолог, господин Случай и Судьба. И мой авантюризм. Неплохая компания.

— А знаешь, я иногда теряюсь просто от того, насколько жизнь сложна. Сколько всяких ниточек должно переплестись, чтобы что-то произошло.

— В такие минуты ты думаешь про Бога?

— Ну… — Она замялась. — Да. Мне кажется, что вся система слишком тонка и сложна, чтобы работать без него.

— Слышала про теорию Великого Программиста?

— Нет.

— Она, конечно, не нова, просто оформлена в современных понятиях: мол, Бог был своего рода Великим Программистом, который «написал» этот мир и запустил его работу. Но только теперь программа работает без него. И ошибок в ней накапливается все больше.

— И скоро понадобится новая версия?

— Может, да, а может, нет, может, дождик, может, снег, — ответил Йен строчками из детского стихотвореньица.

— Забавно. Полчаса назад я и не знала, что ты существуешь, а теперь мы с тобой за чашкой кофе размышляем об устройстве мироздания. Если бы всегда в жизни все было так просто.

— Во-первых, это не просто, ты сама говорила, что каждому событию предшествует миллион других событий. А во-вторых, если возьмешь за правило каждый вечер знакомиться с кем-нибудь на улице…

— То либо сойду с ума, либо все это потеряет для меня всякую ценность. Уж лучше я воздержусь. Если, конечно, мой психолог не думает иначе.

Йен рассмеялся. Почему-то захотелось ей сказать что-нибудь очень личное.

— А я когда-то ходил к психоаналитику.

— И как?

— Помогло.

— Правда? Ты первый из моих знакомых, которому помог психоаналитик.

— Да, знаешь, это была в некотором смысле жертвенная помощь. Наша последняя встреча закончилась тем, что я начистил ему физиономию. К счастью, у него хватило ума не подавать на меня в суд.

Она замерла, не донеся чашку до рта.

— Ты ударил человека, который пытался тебе помочь?

Йен не сдержал усмешки. Наивная девочка. Еще знает, что такое хорошо, а что такое плохо…

— Ну начнем с того, что он делал это не бескорыстно, час работы с ним стоил мне почти двести баксов, а кроме того, он в «терапевтических» целях сказал то, чего говорить не следовало.

«Что Кэрол, вероятнее всего, спала с моим младшим братом, потому что относилась к тому типу женщин, которые не могут соединить в отношениях с одним человеком страсть и обожание, а меня она обожала…» — вспомнил Йен. Да что там вспомнил — никогда не забывал.

Он так резко поставил чашку на стол, что кофе выплеснулся ему на руку. Карен, похоже, испугалась.

— Извини, это неприятное воспоминание, а когда мне неприятно, я делаю кому-нибудь больно. На этот раз, так как, кроме меня, виноватых нет, — себе.

— Спасибо, что «отмазал», — глядя в пространство проговорила Карен.

Ему показалось или она стала бледнее?

— Да, считай, что тебе повезло. Обычно я никого, как ты выражаешься, не «отмазываю».

Карен чувствовала себя хорошо. Ее испугали его последние слова, но, подумав немного, она пришла к выводу, что такая позиция в принципе имеет право на существование. Если не накапливать в себе боль, может быть, жить легче? А вообще он был удивителен, и она с каждой секундой чувствовала все большую благодарность к тем могущественным силам, которые столкнули их сегодня на улице — к Богу, случаю, судьбе и Аманде.

Йен был дорого одет. Не вычурно, но дорого, и это было заметно — элегантный, идеально сидящий костюм, подходящий к запонкам узкий галстук. Давно она не встречала мужчин, которые носят запонки.

А еще он был умен. Он говорил правильно, свободно, не красуясь — и при этом остроумно и живо. Его проницательный взгляд ее немного смущал, но вообще, отметила Карен, Йен оказался гораздо обаятельнее, чем она могла предположить. Ей действительно крупно повезло сегодня. Она улыбнулась ему — искренне, просто, без кокетства и фальши.

— Можно, я закурю?

Йен отвел глаза.

— Кури, если нравится, — произнес он с какой-то запинкой.

Карен показалось, что, возможно, стоит и воздержаться, но раз уж спросила и раз он согласился…

Достала сигарету, щелкнула зажигалкой.

— Знаешь, а еще четыре года назад я не выносила табачного дыма и не заходила в кафе, где разрешено курить.

— А что же сбило тебя с пути истинного, дочь моя?

— Моя адская работа, — усмехнулась Карен. — Когда я пошла в «Би-эм софт», я просто не смогла справляться с напряжением иначе. Иногда сигарета — это лучшее, что происходит со мной за целый час. Иногда пачка выкуренных сигарет — лучшее, что происходит со мной за весь день.

— Сомнительное лучшее.

— Зато хорошо прочищает мозги. От бредней начальницы.

— А что ты там делаешь?

— А это важно? — рассмеялась она.

— Нет, любопытно.

— Я первый помощник исполнительного директора. Главная на побегушках.

— Интересная должность.

— Мне тоже так казалось. В первую неделю.

— А почему не ушла на второй?

— А что, где-то будет лучше?

— А что, весь мир погряз в пороке?

Карен пожала плечами.

— Сначала я боялась остаться без работы, потом привыкала, потом почти уже привыкла, а потом просто устала до такой степени, что стало все равно, где быть и что делать.

— Тебе ведь нет и двадцати пяти, так?

— Есть. Ровно двадцать пять.

— А ты уже устала жить?

— Ну, если совсем откровенно, то да.

— И потому надеешься, что пачка выкуренных сигарет чуть-чуть сократит эту самую надоевшую жизнь?

Карен остолбенела, вникая в смысл его слов.

— Прости, если я перешел границы.

— Ничего. Я подумаю над твоим вопросом. На досуге. У меня как раз планируются выходные.

В Карен вспыхнуло раздражение — ну откуда он все знает?! — но именно вспыхнуло, тут же угаснув.

— А ты часом не священник? — спросила она с улыбкой.

— Священник? — Он расхохотался. Смеялся он красиво, глубоко, заразительно. Очень как-то естественно. — Нет. А похож?

— Не то чтобы похож, но ты вызываешь желание быть откровенной. Я тысячу лет ни с кем столько не говорила о духовном, о метафизике мира, да и вообще тысячу лет уже не думала ни о каких нематериальных вещах. Ты возвращаешь мне вкус к «упражнению ума».

— Мне это приятно. Я ценю в людях способность быть откровенным. Ты со всеми можешь говорить начистоту?

— Нет, только с самыми близкими. Иногда. Давно не пробовала.

— Понятно. Значит, мне повезло вдвойне? Кстати, в связи с этим возникает философский вопрос: близок я тебе или нет?

Карен улыбнулась и опустила глаза.

— Выходит, близок, но во многом потому, что мы вряд ли встретимся еще раз. Как попутчик в поезде. Впрочем, с попутчиками я тоже не откровенничаю. И вообще давно никуда не ездила.

— А ты родилась в Нью-Йорке?

— Нет, в Техасе. В Кроуфорде. Слышал?

— Не слышал.

— Естественно. Представляешь, он настолько маленький, что там даже светофоров нет — они не нужны!

— Забавно. Никогда не бывал в городе без светофоров.

— А ты откуда?

— Из Нового Орлеана.

— Никогда не была в Новом Орлеане.

— Это упущение. Там совершенно особенный воздух. Там есть на что посмотреть и есть где погулять. В Новом Орлеане хорошо развлекаться.

— Спасибо за ценную информацию. Если мне вдруг захочется развлечься, поеду в Новый Орлеан.

— А тебе не хочется развлекаться?

— В последнее время — нет. Знаешь, я решилась пойти на этот тренинг — этот благословенный тренинг, потому что на работе мне почти насильно впихнули выходной, и я стала составлять планы на день, и вдруг поняла, что все равно собираюсь делать то, что надо. Что ничего не хочется. Короче, дальше так уже нельзя.

— Я понял тебя. У меня в жизни тоже был период, — он помрачнел, — когда мне было сложно даже встать утром. Я перестал бриться, потому что не видел смысла в таком пустом времяпрепровождении, которое еще и отнимает кучу сил. Хорошо, что ты не смеешься, потому что это не смешно.

Карен слушала его, боясь пошевелиться, боясь вздохнуть. Какое-то глубинное чувство подсказало ей, что он никому еще этого не рассказывал. Йен говорил просто, без рисовки и лишнего пафоса, как о книге, которая не произвела на него особого впечатления, или о неудачно проведенном отпуске.

— Мне не было интересно, какая погода стоит на улице, какое сегодня число и вообще какой месяц. Вечером, закрывая глаза, я часто не мог вспомнить, светило ли солнце в окно моей комнаты или нет. А потом… В общем, потом я тоже решил, что так больше нельзя и нужно или умереть — или жить. И я заснул в полной уверенности, что уже никогда не проснусь. Но проснулся. И тогда я встал и пошел бриться.

Когда он замолчал, Карен опустила голову, чтобы он не увидел, что в глазах у нее стоят слезы. «А с чего бы тебе плакать над историей чужого человека, о котором ты знаешь только, как его зовут, и которого видишь в первый и в последний раз?» — с подозрением поинтересовался внутренний голос.