Грэм Джойс - Реквием

• Название: Реквием
• Автор: Грэм Джойс
• Издательство: Азбука, Азбука-Аттикус
• Жанр: Современная проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-389-02126-6

Грэм Джойс — яркая звезда современной британской литературы, тонкий психолог и мастер увлекательной фабулы, автор, который, по словам именитого Джонатана Кэрролла, пишет именно те книги, которые мы всю жизнь надеемся отыскать, но крайне редко находим. Он виртуозно препарирует страхи и внутрисемейную ненависть, филигранно живописует тлеющий под спудом эротизм и смутное ощущение угрозы.

«Реквием» явился одним из первых в художественной прозе — за восемь лет до Дэна Брауна с его «Кодом да Винчи» — переосмыслением тем и мотивов, заявленных Майклом Бейджентом, Ричардом Ли и Генри Линкольном в их криптоисторическом исследовании «Святая кровь и святой Грааль». Итак, после трагической смерти жены от несчастного случая школьный учитель Том Уэбстер приезжает из английской глубинки в Иерусалим, где живет его старая знакомая Шерон. Вскоре священный город — живое воплощение истории, отягощенной грузом многовековой любви и ненависти, — начинает творить над Томом свою привычную магию: то подбросит фрагменты Кумранских свитков, за которыми охотятся все спецслужбы и церкви мира, то заставит видеть джиннов и слышать будто бы саму Марию Магдалину, излагающую историю, отличную от евангельской…

---

— А ты не боишься, когда я вхожу?

— Нет. Но боюсь, что в меня войдет любовь. Я боюсь полюбить тебя, Том.

— А любовь — это джинния?

— Да, скорее всего. Любовь — это джинния, притаившаяся в темноте и выжидающая момента, чтобы забраться в меня.

— Нет, джинны приходят, когда уходит любовь.

— Да, ты прав. Любовь устает от себя самой, надоедает сама себе. Она устремляется дальше. Но, уходя, она оставляет ужасную пустоту, открытую кровавую рану. И джинны поселяются в образовавшемся пустом пространстве. Поэтому я и боюсь любви. Не заставляй меня любить тебя, Том. Не заставляй меня пережить это снова.

43

— Так что насчет Кейти? Почему вы не хотите поговорить о ней?

Тоби крепко ухватила быка за рога. Громко отхлебнув кофе, она поставила чашку, стукнув ею о блюдце. На второй сессии Том должен был сам приготовить кофе на кухне и получил нагоняй за то, что не принес вместе с кофе печенье.

— Имбирное печенье, дорогуша. Вы найдете его в буфете. Без него я не работник.

Помимо имбирного печенья, Том обнаружил на кухне Кристину. Она сидела за столом, длинные волосы свисали по обе стороны от стакана, наполненного водой.

— Привет! — жизнерадостно приветствовал ее Том.

Она не шелохнулась и даже головы не повернула в знак того, что слышала его. Вернувшись в комнату, где проходила первая беседа с Тоби, Том увидел, что она переставила стулья. Два стула были поставлены друг против друга, а третий сбоку.

— А зачем третий стул? — спросил он небрежным тоном.

Тоби пожала плечами:

— Может, понадобится кому-нибудь, а может, и нет. Так что там с Кейти?

— А что с ней?

Тоби положила свою розовую ладонь ему на руку:

— Вы же понимаете: это вам принесет облегчение. Это не пустяк, это очень важно.

— Да, понимаю.

— Так расскажите мне о ней.

— Что рассказать?

— То, что вас мучает, дорогуша, что вас мучает.

У Тома был растерянный вид.

Тоби устало вздохнула:

— Вот потому я и не хочу больше иметь дела с мужчинами. Все вы слишком тупы. Зачем мне тратить впустую свои силы? Чтобы вы притворялись, что не имеете представления, о чем я толкую? Только для Шерон могу я делать это. О'кей. Пусть будет, как вы хотите. Давайте начнем с похорон. Что вы можете мне рассказать?

— Ее кремировали. Все как обычно — довольно быстро. Был какой-то священник, которого она даже не знала. Стандартная служба. Вот и все. Занавес опускается, вкатывайте следующего.

— Похоже, вас это расстроило.

— Но что еще можно было сделать?

«А действительно — что?» — подумал Том. Смерть вовлекает вас в обязательный ритуал, который либо идет как надо, либо оставляет у вас чувство крайнего неудовлетворения. Что его выбило из колеи на похоронах Кейти, так это профессиональная безупречность церемонии, скрупулезное исполнение всех ее деталей. Было что-то чуть ли не пугающее в том, как ловко священник подключился к делу. Прямо запущенная в работу динамо-машина с плотно пригнанными шестернями, вырабатывающая заученные слова, которые заслоняют от тебя все самое главное, наподобие старого испытанного занавеса. Такое чувство, что ты присутствовал при повешении, но все, что видел, — это открывшийся под виселицей люк. Затем тебя увели прочь и запихнули в автомобиль. Тебя окружило молчание. Все лишнее устранили, и никого это не трогало. И ничего не решало. Как будто посмотрел фильм о похоронах. Еще и дождь зарядил, прости господи. Потом, прежде чем разъехаться по домам, все подходили и произносили неловкие слова утешения, а у тебя оставалось чувство, что где-то в петле еще висит тело, которое бьется в конвульсиях и судорогах.

— А как умерла ваша жена?

— На нее упало дерево.

— Довольно необычная смерть.

— Она вела машину. Дул ураганный ветер. Не так уж редко случается в Англии осенью. Ветер повалил много деревьев. Одно из них упало прямо на ее машину, когда она ехала домой из церкви.

— Она была в машине одна?

— Да.

— Да уж, не повезло так не повезло.

— Все мы в руках судьбы.

— А почему вы чувствуете себя так погано в связи с этим происшествием?

Том посмотрел на нее:

— Вы думаете, это легко пережить?

— Нет, не думаю, что это легко. Воспринимать такие вещи как взрослый человек и относиться к ним легко — совсем не одно и то же.

Том провалился в бездну молчания. Если он ждал, что Тоби вытащит его из нее, то ждал напрасно: она не собиралась этого делать. Так прошло минут пять, но в кричащем вакууме, где каждая секунда набухала и разрасталась, трудно было четко ориентироваться во времени. Наконец он поднял голову и увидел, что ее серые, как морская волна, глаза терпеливо смотрят на него.

— А? Что?

— Вы собирались объяснить мне, почему вы чувствуете себя так погано в связи с этим происшествием, несчастным случаем, катастрофой.

Открылась дверь и, не спрашивая разрешения, вошла Кристина. Так же молча она села на свободный стул. Том посмотрел на Тоби.

— У нас тут открытая система, дорогуша. Каждый помогает каждому. Иначе говоря, нет пациентов и нет врачей. Кристина и другие наши женщины обладают и опытом, и проницательностью, которые могут быть полезны.

Том тупо смотрел в пространство перед собой. Неужели он так низко пал, что Тоби считает эту сумасшедшую подходящим терапевтом для него?

— Достаточно низко, — сказала Кристина.

— Что? — опешил Том.

— Ты слышал.

— Я слышал, но я…

— А пошел ты!..

— Тише, тише, не надо так набрасываться на него, — успокаивающе произнесла Тоби.

— Это он набрасывается, а не я, — огрызнулась Кристина.

— Но я же не…

Кристина, не дав Тому договорить, отвернулась от него и обратилась к Тоби:

— Я стараюсь быть доброжелательной, Тоби, я правда стараюсь. Но послушайте, о чем он думает. Как можно быть доброжелательной при этом? Его ум где-то блуждает. К черту, если он хочет так себя вести, я пошла. — Она резко поднялась, опрокинув стул, и вышла из комнаты.

Когда дверь за ней закрылась, Том опять посмотрел на Тоби. Она поправляла прическу на затылке.

— Вы собирались объяснить мне, почему чувствуете себя так погано в связи с этим, — сказала она.

Что за чушь? Она повторила эту фразу слово в слово и точно с той же интонацией, с какой произнесла ее перед приходом Кристины. Том посмотрел на стул. Он стоял на своем месте на четырех ножках. Между тем он не видел, чтобы Тоби поднимала его.

— У вас растерянный вид, Том.

— О чем она говорила?

— Кто, дорогуша?

— Кристина. Почему ей надо быть доброжелательной?

— Вас занесло куда-то не туда, сладкий мой. Какое отношение имеет Кристина к нашему разговору?

— Так ведь она только что была тут… — (Тоби смотрела на него без всякого выражения.) — …И опрокинула стул.

— Никого тут не было, дорогуша. Ни Кристины, ни кого-нибудь еще, кроме нас.

Том уставился на нее, подозревая, что она его разыгрывает.

— Я сейчас приду, — сказал он и, поднявшись, вышел из комнаты и прошагал по коридору на кухню.

Кристина сидела на прежнем месте за столом, глядя прямо перед собой. На столе стоял нетронутый стакан воды.

— Вы заходили только что в комнату? — спросил Том. — Ответьте.

Кристина не шелохнулась. Том угрожающе наклонился к ее лицу. Она и глазом не моргнула. Затем ее губы оттянулись назад не то в улыбке, не то в оскале. Том пошел обратно.

— Теперь вы чем-то расстроены, — сказала Тоби. — Что вас расстроило?

— Да, черт побери! Я же видел — или думал, что вижу, — как вошла Кристина и села на этот стул. Она что-то говорила о том, что надо быть доброжелательной или не надо быть доброжелательной.

— Может быть, все дело вот в этих строках? — Тоби указала на прикрепленный к стене лист бумаги, на котором от руки было написано: «Будь доброжелателен ко всем, кого ты здесь встречаешь, потому что они дают тебе шанс поработать над собой».

Том только вздохнул.

— Значит, вы знакомы с Кристиной? Шерон очень успешно справляется с ней. Позвольте мне рассказать вам о ней немного. Она, как антенна радиостанции, улавливает в воздушных волнах самые разные мысли. Но, настраиваясь на ее волну, никогда не знаешь, на что наткнешься. Интерференция. Пиратские станции. Звонки в полицию. Ее наборный диск никогда не остается в покое, что бы мы ни делали. Нет, Том, Кристина не заходила к нам в комнату. Но кто-то другой заходил. И мы думаем, что знаем, кто это был.

— Знаем?

— О да, мы оба знаем, кто это был. Не так ли?

— Она ехала домой из церкви. Это было воскресенье.

— Она была религиозна?

— Только в последние месяцы перед смертью, а до того — вовсе нет. Это у меня были какие-то зачатки религиозных убеждений. Поначалу она даже поднимала меня на смех. Да и Шерон тоже. Между прочим, это Шерон отвратила меня от религии в колледже.