С. А. Федченков - Святой Ириней Лионский. Его жизнь и литературная деятельность

• Название: Святой Ириней Лионский. Его жизнь и литературная деятельность
• Автор: С. А. Федченков
• Издательство: «Издательство Олега Абышко»
• Жанр: Религия
• Год: 2008

Данное обстоятельнейшее исследование о жизни, пастырских трудах и сочинениях св. Иринея Лионского (ок. 130-202) не имеет аналогов в русской церковно-исторической науке. В книге рассмотрены и самым тщательным образом разобраны практически все вопросы, касающиеся как подробностей жизни великого отца Церкви (происхождение, ранние годы, знакомство со св. Поликарпом Смирнским и «пресвитерами», поездки в Рим и епископство в Галлии, борьба с гностицизмом, монта-низмом и другими лжеучениями, участие в пасхальных спорах и многое другое), так и его плодотворной литературной деятельности, особенно по созданию главных произведений св. Иринея — «Против ересей» в пяти книгах и «Доказательство апостольской проповеди».

По словам автора книги, «почти ни одно выдающееся явление церковной жизни II столетия не обошлось без его участия. Такая личность не может не представлять интереса для истории Церкви..... принципы и воззрения, которые раскрывал и защищал в своих творениях св. отец, лежат также в основе вероучения и практики нашей Православной Д Церкви. Мы принимаем установленный в первые века канон св. книгУ Нового Завета, церковное Предание в качестве источника вероучения наряду со Св. Писанием, признаем высший авторитет епископов; держимся, в сущности, тех же взглядов и по другим догматическим вопросам (за исключением хилиазма), какие раскрываются в сочинении “Против ересей”. Жизнь и учение Иринея для нас, православных, представляет поэтому еще больше интереса и значения».

Для всех интересующихся историей древней Церкви и становлением православной догматики.

---

Отсюда γενεά получило несколько иное значение. Вместе и наряду с формальным определением периода смены одного поколения другим, оно стало означать также и фактическую продолжительность жизни определенной генерации. В таком смысле употреблен этот термин у Дионисия Галикарнасского, когда он приводит слова Тулла Гостилия по поводу рождения Горациев и Куриациев. Они появились на свет значительно позже Тулла. Однако он утверждает, что их рождение случилось при его поколении (έπί της ήμετέρας γενεάς).[114] Точно также и Игисипп в «Церковной истории» Евсевия, характеризуя времена Траяна (конец первого столетия по P. X.), говорит: «Когда же прешло поколение людей (παρεληλύθει ή γενεά έκείνη), удостоившихся собственным слухом внимать Божественной Мудрости (Христа), тогда началась крамола нечестивого заблуждения» (появился гностицизм).[115] Климент Римский, муж апостольский, в Послании к Коринфянам относит к своему поколению время мученических подвигов апостолов Петра и Павла.[116]

Как видим, точно определенного цифрового содержания γενεά, употребленное здесь, не имеет. И если у Игисиппа продолжительность его не меньше 80-90 лет, то у Климента исчисление его может выразиться в 40 годах, у Дионисия же Галикарнасского и того меньше. А Плутарх, на основании утерянного теперь стихотворения Гесиода, определяет время жизни поколения нимф в 108 лет.[117]

Таким образом, употребляемое в неформальном смысле, равняясь фактической продолжительности жизни каждого поколения, γενεά в цифрах выражается всякий раз различно. Атак как фактически жизнь поколения тянется, пока есть в живых хоть один его представитель, то и общее определение, какое можно дать этому термину на основании приведенных примеров, таково, что он равняется жизни человека.[118] Такое заключение подтверждает и Геродот, когда наряду с формальным определением γενεά (= 30-33 годам), правда, в другом месте своего сочинения, употребляет выражение «ή άνθρωπηϊν λεγομένη γενεή».[119]

Другой вывод, какой можно сделать из данных примеров, тот, что γενεά, взятое в смысле продолжительности жизни человека или в неформальном значении, носит личную, субъективную окраску.

В древнелатинском переводе γενεάς передано термином saeculo.[120] Цан, по-видимому, понимает это так, что переводчик приравнивал γενεά к столетию (100).[121] Тогда, конечно, латинский перевод устанавливал бы новое значение этого слова. Но на самом деле saeculum означает не только 100 лет, а может употребляться также для определения продолжительности жизни человека и даже ее 30-летнего периода.[122] Словом, равно γενεά и не вносит в данном случае в последнее нового смысла. Кроме того, если бы действительно γενεά у Иринея равнялось 100 годам, тогда, как справедливо замечает Гарнак, и в греческом подлиннике должно было бы стоять не «Μ της ήμετέρας γενεάς», а «έν τή ι'ίμετέρςι γενεά».[123]

Остаются, таким образом, только два понимания этого слова: а) формальное = 30-33 годам и б) имеющее личную, субъективную окраску, когда γενεά приравнивается, вообще говоря, к жизни человека.

В каком же именно смысле употребляет его Ириней?

При γενεάς у него в качестве определения стоит местоимение ήμετέρας. Последнее значит, вообще говоря, «наш», но может в некоторых случаях заменять собой и έμός = «мой». Св. отец также дает нам примеры и того, и другого рода.[124]

Но что же это за «наше поколение», о котором он говорит в разбираемом месте?

Гарнак,[125] а вслед за ним и Корссен[126] понимают ήμετέρας в первом значении («наш»); а все выражение έπι της ήμετέρας γενεάς приравнивают к стоящему выше τω νυν καιρω, переводя его, таким образом, как «настоящее поколение». Св. Ириней, по их мнению, имел в виду выражением ήμετέρας γενεάς указать лишь на то время, в которое он писал Contra haereses. При таком толковании естественнее, конечно, понимать и γενεάς в первом, формальном смысле (= 30-33 года).

Но уже самое согласование слов ήμετέρας и γενεάς невольно склоняет мысль в другую сторону. Как бы ни толковать ήμετέρας, равным ли русскому «наш» или «мой», — несомненно, что этим термином св. Ириней придает всему выражению личную, субъективную окраску;[127] другими словами, его фразу естественнее поставить в аналогию с употреблением γενεά у Дионисия Галикарнасского, Климента Римского и др.[128] За такое понимание говорит и весь ход речи в разбираемом месте. Св. отец хочет лишь приблизить свое время ко времени появления Апокалипсиса. У него не было никакой цели вести формальный счет современным поколениям. Кроме того, если принимать γενεά в формальном значении поколения, современного написанию Contra haereses, тогда придется время появления Апокалипсиса отнести к 150-160 гт.

В виду всего этого естественнее вместе с Цаном[129] понимать все разбираемое выражение в смысле указания на жизнь того поколения, к которому принадлежал Ириней. А в соответствии с этим и ήμετέρας может быть переведено без ущерба для дела словом «мое».[130] Но начало жизни поколения св. отца и его самого безусловно должны более или менее[131] совпадать. А в таком случае мы имеем второе подтверждение[132] того, что разбираемое место может, вопреки Гарнаку, иметь значение при определении времени рождения Иринея; и всё его мы имеем право перефразировать так: «Апокалипсис, — говорит св. отец, — появился незадолго до начала моей жизни, почти при ней, к концу царствования Домициана». Конец же царствования этого императора и, следовательно, время написания Апокалипсиса, по общему признанию, падают на 96 г.[133] Значит, св. Ириней утверждает данной фразой, что год его рождения близок ко времени последних дней апостола Иоанна и, в частности, к 96 г. первого столетия.

Только такое общее положительное заключение можем мы вывести из рассмотрения данного основания; более же конкретного, частного определения времени рождения св. отца не имеем права сделать.[134]

Это общее суждение дает нам, однако же, возможность определить сравнительную значимость разных мнении по разбираемому вопросу.

Дата рождения Иринея близка к 96 г. первого столетия. Значит,; неправы те, которые отодвигают ее очень далеко от начала второго столетия; неправ, в частности, Гарнак, так как промежуток в 46 лет (142— 96) ни в коем случае не может подойти под понятие близости, да еще с усилением («почти при моем поколении»).[135] Если иметь в виду только это основание, то более правыми оказываются Цан, Грабе, а особенно, конечно, Додвель.[136]

Но при разборе этого основания становится для нас очевидной и причина ошибки Додвеля и близко к нему стоящих исследователей. Очевидно, они обратили исключительное внимание при определении даты рождения Иринея именно на него, не придав большого значения другим, значительно дополняющим его.

II.

К числу последних относится прежде всего разбираемое почти всеми исследователями место из III книги «Против ересей», гл. 3-4, где св. Ириней говорит о Поликарпе Смирнском: «И Поликарп... которого и мы видели в первом нашем возрасте, — ибо он жил долго и в глубокой старости окончил эту жизнь славнейшим и благороднейшим мученичеством [Και Πολύκαρπος... δν mi ήμεΐς έοράκαμεν[137] έν τη πρώτη ήμών ηλικία (έπιπολύ γαρ παρέμεινεν και πάνυ γηραλέος ένδόξως και έπιφανέσιατα μαρτυρήσας έξήλΒεν του βίου)], — он всегда учил тому, что узнал от апостолов, что передает и Церковь и что одно только истинно. Об этом свидетельствуют все Церкви азийские, равно как и те, которые были преемниками Поликарпу до настоящего времени (και οί μέχρι νυν διαδεδεγμένοι τον Πολύκαρπον)...».[138]

Во всем отделе (обнимает 3-5 гл.), из которого взято приведенное место, св. Ириней доказывает, в обличение гностиков, что истинно христианское учение сохраняется лишь в кафолической Церкви, передаваясь от апостолов через преемственный ряд епископов в чистоте до настоящего времени, когда жил св. отец. Эту мысль он повторяет часто.' «Все желающие видеть истину могут во всякой Церкви узнать предание апостолов, открытое во всем мире; и мы можем перечислить епископов, поставленных апостолами в Церквах, и преемников их до нас (ad nos); которые ничего не учили и не знали такого, что эти (еретики) бредят».[139] «В таком порядке и в таком преемстве (св. отец говорит о Римской церкви) церковное предание от апостолов и проповедь истины дошли до нас (ad nos). И это служит самым полным доказательством, что одна и та же животворная вера сохранилась в Церкви от апостолов доныне (usque nunc) и предана в истинном виде».[140] «Об этом (истинность проповеди Поликарпа) свидетельствуют все Церкви азийские, равно как и те, которые были преемниками Поликарпу до настоящего времени (οί μέχρι νυν διαδεδεγμένοι)».[141] — Заканчивая весь этот отдел, св. отец также замечает: «Когда апостольское предание, таким образом, существует в Церкви и сохраняется у нас, я возвращусь к доказательствам из писаний апостолов... (Traditione igitur, quae est ab apostolis, sic se habente in Ecclesia et permanente apud nos, revertamur ad earn.:.)».[142]