Евгений Лотош - Серый туман

• Название: Серый туман
• Автор: Евгений Лотош
• Жанр: Научная Фантастика

Бывает, что истории суждено повторяться отнюдь не в виде фарса…

Огромное грозное некогда государство Народной Справедливости переживает не лучшие времена. Экономика Ростании рушится под неподъемной тяжестью ВПК, неэффективное сельское хозяйство не в состоянии справиться с нарастающим дефицитом продовольствия, наркотики расползаются по улицам, проникая в респектабельные доселе семьи, а государство бессильно остановить всплеск воровства и бандитизма. Но пропагандистская государственная машина не сбавляет оборотов, не допуская самой мысли даже о незначительной смене курса.

Государство обречено. Глиняные ноги колосса давно должны были развалиться под тяжестью торса. И лишь благодаря Хранителям, веками тайно оберегавшим человечество, печальный исход на время откладывается. Но их мало, и они устали от безвестности, устали спасать мир, не получая за то никакой благодарности. Их Совет узурпирует все больше власти, организация разлагается изнутри, и иссякший приток свежих кадров лишь усугубляет дело.

И что остается кукловоду, отчаянно дергающему за ускользающие из рук ниточки? Все, чего он пытался достичь, гниет и распадается, а ответы на главные вопросы так и не найдены. Да и существуют ли они, эти ответы? Сейчас уже неважно. Главное – понять, можно ли снова, в самый последний раз, спасти этот мир…

---

Что бы ни утверждали любители теории заговоров, в первую очередь Советский Союз рухнул под тяжестью военизированно-плановой экономики, не перенесшей падения мировых цен на нефть. Конец восьмидесятых, когда строй еще оставался советским, но уже разрешалось о многом говорить, а экономика входила в финальный виток плоского штопора, я успел застать во вполне разумном возрасте (летом 1991-го я как раз закончил школу и поступил в университет). Я прекрасно помню разнообразные детали, способные показаться дикими поколению, родившимся уже после превращения РСФСР в Российскую Федерацию – километровые очереди за продуктами (любыми, под конец включая даже обычный хлеб), талоны, на которые ничего нельзя купить, морозные зимы с двадцати-тридцатиградусными морозами, когда за парой бутылок кефира и банкой сметаны приходилось приходить к молочному магазину в шесть утра, за час до открытия… В то же время я был достаточно молод, чтобы меня не успела искалечить одряхлевшая комсомольская машина. Невольно я оказался частью уникального поколения, способного трезво, свежим взглядом молодости и без идеологических заморочек воспринимать происходящую агонию социалистического строя.

В 97-м СССР в моих воспоминаниях превратился в мрачный полумиф, окончательно похороненный историей. Я считал, что ностальгию по нему могу испытывать разве что старички (к которым в силу возраста относил всех, кто старше лет на десять). Однако чем дальше, тем чаще я с изумлением встречал на форумах вполне молодых ребят, своих ровесников и младше, с пеной у рта утверждавших, что ничего подобного в СССР – НЕ СУЩЕСТВОВАЛО! Ни километровых очередей за продуктами, ни талонов, ни очередей на жилье, в которых выстаивали десятилетиями, ни тотального дефицита любой бытовой техники и мебели, ни государственного антисемитизма, ни копеечных зарплат у инженеров и научных сотрудников, ни грошовых пенсий, обрекающих стариков на прозябание, ни огромных бессмысленных расходов на армию и «помощь» «развивающимся странам»… Вот не существовало, и все тут. Развалился же СССР, по их мнению, из-за происков Горбачева, Ельцина, демократов, ЦРУ, мирового жидомасонского заговора – можете расширить список по собственному вкусу. Меня же и других, кто пытался рассказать о реальном положении дел, к моей оторопи в глаза называли наглыми лжецами. Что удивительно, с течением времени количество таких «знатоков» не только не уменьшалось, но даже увеличивалось. Более того, вскоре после завершения первой версии романа (по объему в два раза меньшей, чем последняя редакция) и приходу к власти в России подполковника КГБ Россия начала все больше и больше напоминать мертвый вроде бы СССР.

И в 2011-м году, завершив серию «Корректор» и наблюдая за очередной вакханалией абсурда перед «выборами» Думы и Президента, я понял, что просто обязан вернуться к своему первому тексту. Мало того, что оригинальная редакция даже после третьей правки 2005-го года страдала всеми родовыми травмами, характерными для творений начинающих авторов – по неопытности мне не удалось показать в тексте даже половину того, что я намеревался. В последней редакции я не только вычистил текст от откровенных ляпов и самопротиворечий, но и развил и дополнил основные сюжетные линии, прояснив мотивацию действующих лиц и добавив значительное количество деталей советской действительности. Кроме того, я привел текст в соответствие с основными концепциями Вселенной Демиургов, сложившимися позже.

Поскольку уже повзрослели дети тех, кто практически не помнит СССР, после некоторого размышления я решил, что хотя бы некоторые вещи следует пояснить явно. Так, на всякий случай.

«Талоны». Псевдо-карточки, дающие право на приобретение чего-либо, как правило продуктов питания или наиболее необходимых товаров. В отличие от настоящих карточек военной поры вовсе не гарантировали отоваривание: кто не успел, тот опоздал. Выдавались талоны через ЖЭКи (жилищно-эксплуатационные конторы) блоками на несколько месяцев вперед. Если потерял, твои проблемы.

Набор талонов зависел от местности. Так, в 91-м в Свердловске, ныне Екатеринбурге, выдавались талоны на сливочное масло (200 грамм на человека в месяц), колбасу (кажется, 400 грамм), сахар, мыло и спички. В южных сельскохозяйственных областях (Краснодарский край, значительная часть Украины и т. п.) их могло не быть вообще. Помню свой шок в 87-м году, когда мы с родителями приехали в курортный Железноводск, и магазинная продавщица в ответ на вопрос, не по талонам ли продается сливочное масло, лениво-презрительно бросила «По каким еще талонам?»

Список ограничительных мер по продаже товаров не ограничивался талонами. Так, в Москве и Ленинграде вводились запреты на продажу товаров иногородним (противодействие «колбасным электричкам», везущим в богато снабжаемые столицы ходоков с авоськами из голодных окружающих регионов). Местным жителям даже выдавались специальные удостоверения типа «визитных карточек покупателя». Иногда товары продавали лишь по предъявлению паспорта с местной пропиской.

«Выбросили» (например «Маня, в ГУМе женские сапоги на „манной каше“ выбросили!») Термин, означающий неожиданное поступление в продажу остродефицитного товара. Как правило, подобного рода товары по блату расходились между родственниками и знакомыми продавцов, а также уходили налево, к спекулянтам. Появление их в свободной продаже обычно имело причиной внезапную ревизию, показательную акцию или аналогичный катаклизм, вынуждавший торговых работников ломать отлаженные схемы распределения. Вероятно, им же и принадлежит авторство термина: действительно, продать дефицит кому попало по госцене – почти то же самое, что и выбросить его на помойку.

«Пятый пункт». В разнообразных официальных анкетах, заполняемых советскими гражданами по каждому поводу, пятой графой шел вопрос о национальности. Упоминание «пятого пункта» в разговоре свидетельствовало о наличии у человека проблем или льгот по национальному признаку. В подавляющем большинстве случаев, однако, под пятым пунктом понималась еврейская национальность. Да простит меня читатель за симметричный обмен местами евреев и немцев в романе – шутка не имела целью оскорбить ни тех, ни других.

«Судьба водопроводчика». Отсылка к известному политическому анекдоту конца восьмидесятых об арестованном водопроводчике, в обкоме партии при осмотре труб заметившего, что «тут всю систему надо менять». Термин «вся система» в устной традиции конца восьмидесятых относился к социалистической экономике в целом.

«Долгострой». Стройка, не завершающаяся в течение многих лет. Некоторые долгострои оставались в состоянии «строительства» в течении десятилетий, а иногда просто забрасывались навсегда. Примером такого брошенного долгостроя является телебашня в Екатеринбурге, в проекте – одна из самых высоких в стране (360 м). Ее начали строить в 1983-м, к 91-му подняли бетонный каркас до уровня 220 метров, а затем бросили, вероятно, навсегда. На ветер оказались выброшенными два миллиона советских рублей, почти три с половиной миллионов долларов по официальному курсу (около 60 копеек за доллар) и не менее полумиллиона по реальному (примерно 3–4 к одному) — тогдашних куда более весомых долларов, не нынешних.

«Знак качества». В конце 80-х годов в отчаянной попытке улучшить катастрофически низкое качество бытовых товаров в СССР на некоторых производствах были введены отделы технического контроля (ОТК). В теории им полагалось следить за качеством выпускаемой продукции и отфильтровывать брак. На прошедшие контроль изделия ставился характерный знак: вписанная в окружность пятилучевая звезда с отрезанным верхним лучом и надписью «СССР» сверху (изображение можно найти в Интернете). Однако на практике начальник ОТК ходил все под тем же директором предприятия, и службе приходилось закрывать глаза на брак, чтобы не срывать планы по выпуску продукции. В результате государственное клеймо качества не означало вообще ничего и служило объектом многочисленных издевательств в народе. Одна из таких насмешек, обыгрывающая сходство знака с раскинувшим руки человечком («извините, лучше не можем»), воспроизведена в романе.

«Сапоги на „манной каше“». «Манная каша» – разговорное название вспененного каучука светлых оттенков, используемого в качестве подошвы как для мужской, так и для женской обуви. В 80-х годах считалась писком моды. Поскольку в СССР попадала в основном из-за рубежа, подбитая ей обувь являлась острым дефицитом и предметом зависти со стороны окружающих неудачников. Доставалась, как правило, по большому блату либо за большие деньги.

«Макулатура в обмен на книги». В СССР делались попытки организовать сбор утильсырья для последующей его переработки. С этой целью организовывались разнообразные мероприятия наподобие пионерских рейдов по свалкам и квартирам, что породило массу анекдотов, а также термин «спионерить» – очередной синоним к слову «украсть». Однако эффект они имели слабый, поскольку стоило утильсырье копейки, и заморачиваться его сбором не хотелось никому. Одной из наиболее эффективных поощрительных мер являлась продажа дефицитной художественной литературы по талонам, выдаваемым на пунктах приема утильсырья за определенный объем сданной бумажной макулатуры (как правило, за 20 килограмм – талон на одну книгу). В условиях острого книжного голода 80-х народ охотно таскал в пункты приема перевязанные бечевкой пачки старых газет, хотя полученные талоны, как и продуктовые, не всегда удавалось отоварить. У меня в библиотеке до сих пор стоят томики Джека Лондона, Жюля Верна и других дефицитных писателей, приобретенных таким путем. В начале 90-х после полной либерализации книжного рынка система отмерла естественным образом.