Евгений Лотош - Несомненная реальность

• Название: Несомненная реальность
• Автор: Евгений Лотош
• Жанр: Научная Фантастика

В этом мире больше нет Хранителей. Но его проблемы не исчезли вместе с таинственной организацией. Молодой и неопытный Народный Председатель отчаянно пытается бороться одновременно и с нарастающим кризисом в экономике, и с откровенным саботажем старой бюрократической гвардии. И, кажется, борьбу эту он проигрывает по всем фронтам. Его последний шанс – секретный план, который в тайне от всех разработала и запустила его канцелярия. Но на его реализацию требуется время. То самое время, которого ему отчаянно не хватает.

Но и это – лишь часть его проблем. Странные сны преследуют его ночами. Чужой мир, похожий и непохожий на его собственный, властно предъявляет на него права. Странно искаженная история его собственного мира развертывается перед его глазами. Но не было в его мире ни Российской империи, ни города по имени Москва, ни Охранного отделения, и невиданные устройства – самолеты – рассекают там воздух, и бурная осень 1905 года накатывает на страну подобно шторму…

Сон? Сумасшествие? Реальность? Неизвестно. И остается только барахтаться в окружающем молоке в надежде когда-нибудь сбить из него масло и выкарабкаться из проклятой ловушки. Две огромные империи трещат по всем швам, разваливаясь на части, и судьбы обеих во многом зависят от того, чего именно сумеет добиться один-единственный человек.

---

— Клянусь, — серьезно кивнул Зубатов, но тут же его лицо вытянулось от удивления. — Что… что, собственно, вы себе позволяете, господин Кислицын? И что я такое несу? Позволю себе напомнить, молодой человек, что пока еще я ваш начальник, а не наоборот!

— Я немногим моложе вас, Сергей Васильевич, — досадливо поморщился Олег. — Нужно ли так понимать, что вы отказываетесь от своего первого слова и держать клятву не намерены?

Зубатов заколебался. Внезапно Олег понял, что почти физически ощущает гнев собеседника, странным образом смешанный с иронией и неуверенностью. Какое-то странное чувство овладело им.

— Вы сами понимаете, Сергей Васильевич, что ситуация серьезная, — свои слова он услышал, словно со стороны. Мерцающий туман окутал его со всех сторон, и он почти наяву разглядел эмоции собеседника как переплетение ярких разноцветных жилок. Как-то автоматически он разгладил полоски гнева, стер пульсирующие волоски неуверенности и ярко разжег волны спокойной решимости. (Что происходит, билась мысль где-то на заднем плане, что за чушь? Что со мной??) — Я как пришелец из иного мира опасен не столько своими знаниями, сколько владением новыми концепциями. Некоторые из них вполне просты, чтобы их мог воспринять любой человек вашего мира, но настолько убойны, что способны опустошить планету. Вы обязаны осознать огромную ответственность, которая… кха-а-а…

Мерцающий туман сгустился в непроницаемую белую стену. Спазм перехватил горло, и в ушах зазвенело от нарастающего удушья. Он дернулся… и потерял сознание.

Впрочем, спустя несколько секунд он осознал, что полулежит на стуле, поддерживаемый крепкими руками Чумашкина, а о его зубы позвякивает стакан, и вода тонкой струйкой стекает в глотку. Он дернулся и попытался выпрямиться.

— Опять припадок, — донесся до него озабоченный голос Зубатова. — Наверное, все же рано я его из клиники забрал. Иван, надо бы врача вызвать…

— Не надо врача, — Олег выпрямился и удивленно осмотрелся вокруг. Странный приступ закончился так же внезапно, как и начался. — Я в порядке. Что… случилось?

— Вы внезапно окостенели и начали что-то бессвязно бормотать, — любезно пояснил филер, помогая ему усесться нормально. — Потом ненадолго замерли и перестали дышать, а потом вдруг тяжело задышали и почти сползли на пол. Вот, собственно…

— Вам определенно следует проконсультироваться с Болотовым, — Зубатов тревожно взглянул ему в лицо. — Такое совершенно ненормально. В следующий раз дыхание может и не восстановиться.

— Спасибо, я подумаю, — Олег кивнул и поднялся на ноги. Противу ожидания, его даже не качало. — Сергей Васильевич, скажите, вы ничего особенного не почувствовали? Ничего… в голове?

— В голове? — недоуменно поднял бровь директор отделения. — Нет, не чувствовал. А что?

— Значит, показалось, — качнул головой Олег. — Тогда все же вернемся назад к нашему разговору. Я еще раз настоятельно прошу вас…

— Полноте, Олег Захарович, — недовольно поморщился Зубатов, возвращаясь на свое место. — Все же не с маленькими детьми разговариваете. Разумеется, я понимаю всю ответственность, которая на меня ложится. Отравляющий газ… Да, действительно, красивая концепция. Простенько и убойно. Никакой броней не прикрыться. Лучше, чтобы о ней никто не знал.

— Прекрасно. Вы, Иван Дмитриевич? — Олег повернулся к филеру. Чумашкин только пожал плечами.

— Я – человек подневольный, — сообщил он. — Как начальство прикажет, так и поступлю.

— Не пойдет, — жестко сказал Олег. — Над каждым начальством имеется свое начальство. Вам прикажет кто-то вышестоящий, и вы расколетесь. Вы должны пообещать, что ни при каких обстоятельствах никому не расскажете, о чем сегодня шла речь.

Чумашкин кивнул и щелкнул каблуками.

— Так точно, — кивнул он. — Я, правда, ничего не понял, но обещаю, что буду нем, как рыба. — На мгновение в его глазах мелькнула и пропала какая-то неуверенность. — Обещаю, — повторил штабс-капитан и снова щелкнул каблуками.

— Интересно, все же кто командует нашим заведением? — со смешком в голосе спросил за спиной Зубатов. — До сегодняшнего дня предполагалось, что именно я. Но сейчас я уже как-то и не уверен.

Олег повернулся к нему и виновато вздохнул.

— Прошу прощения, — сказал он. — Постараюсь в дальнейшем не влезать в субординацию.

— Постарайтесь, — согласился Зубатов. В его глазах горели озорные искры. — А то я и представить себе боюсь, что случится, если не постараетесь. Мало я местный бардак на колесах дрессировал, ох, мало! Однако вернемся к делу. Да вы присаживайтесь, господин Кислицын, в ногах правды нет, особенно в ваших. Скажите мне прямо, что вы собираетесь делать дальше?

Олег присел и задумался.

— Куда ни кинь – всюду блин, — задумчиво произнес он. — Я правильно говорю?

— Клин, а не блин, — фыркнул Чумашкин. — Но блин – тоже неплохо.

— Ага, — кивнул Олег. — Я вот что имею в виду. Все же я о вашем мире слишком мало знаю. Газеты – здорово, но про самое важное там обычно не пишут. Сергей Васильевич, мне нужен допуск в закрытый архив. Я имею в виду, я хочу изучить дела активных революционеров, из самых видных. Следует понять, с чем я могу столкнуться. Общие архивы я уже более-менее изучил, пора закапываться в детали. Ну и, разумеется, мне потребуется человек, в местных революционерах разбирающийся. Я не слишком много прошу?

— Пожалуй, что нет, — решил Зубатов. — Поговорите, пожалуй, с Меньщиковым. Скажите, что я разрешил. Предупреждаю сразу, человек он тяжелый, многое переживший, замкнутый, но свое дело знает туго. Он весьма недоверчив, но все же попытайтесь найти с ним общий язык.

— Знаю я его – кивнул Олег. — Раскланивались неоднократно. Ну что же, если не возражаете, прямо сейчас и займусь. У вас все?

— Да, пожалуй.

— Тогда вы сво… тьфу, прошу прощения. Тогда я пойду.

— Всего хорошего.

После ухода Кислицына, сопровождаемого слегка ошалевшим Чумашкиным, Зубатов откинулся на спинку стула и глубоко задумался. Потом тряхнул головой и снова прозвонил в колокольчик.

— Медников уже в приемной? Зови, — сказал он явившемуся секретарю. — И вот еще что. Сообрази-ка нам, пожалуй, горячего чаю.

* * *

Следующие дни Олег просто не вылезал из флигеля Охранного отделения. Меньщиков действительно оказался кладезем информации о революционной деятельности подпольных партий не только в Москве, но и в столице, и во многих крупных губернских центрах. Поначалу действительно замкнутый и угрюмый, он, однако, быстро разговорился. Помогло то, что его с Чумашкиным связывали какие-то загадочные события в прошлом, когда сам Меньщиков еще числил себя в рядах революционеров и активно занимался подрывной деятельностью. Бывший подпольщик быстро проникся к Олегу необъяснимой симпатией и быстро и четко ввел его в курс дела. Олег, проклиная местные перьевые ручки и скверные чернила, только успевал записывать фамилии, места и даты. В перерывах Олег, получив ключ, шел в закрытый архив, как громко называлась большая комната с несколькими шкафами и узким столом, выискивал дела на названных революционеров и быстро пролистывал их, впитывая даже не столько конкретные факты, сколько общую обстановку и методы действий подпольщиков. Бóльшая часть дел относилась к уже арестованным и осужденным персонажам. К его удивлению, в делах отсутствовали отпечатки пальцев, а фотографиям, похоже, предпочитали словесные описания, которые Олег за полной неопытностью игнорировал. Чумашкин, с которым он поделился своим удивлением, только пожал плечами.

— Слыхал я о таком недавнем новшестве – отпечатках. В полиции вроде бы уже играются, а до нас еще не дошло. Говорят, Кошко – он начальник московской уголовной полиции – с большим энтузиазмом к ним относится. Воля ваша, а я не верю таким вещам. Нос и уши человеку от природы даны, и форму лба ему ни за что не исправить, а вот узорчики на руках… черт их знает, что с ними может случиться.

Олег усмехнулся.

— Как раз уши и нос исправить не проблема. Найти только опытного хирурга, и тот перекроит, как требуется. А лоб париком скрыть можно. Но вот отпечатки как раз исправить не получится. Даже если кислотой кожу сожжешь или чужую кожу пересадишь, все равно восстановятся. Ну, о них я с Зубатовым еще пообщаюсь…

Филер только пожал плечами.

По мере того, как Олег закапывался в архивные дела, перед ним вырисовывалась отнюдь не радостная картина. Огромная империя, похоже, переживала далеко не самые лучшие времена. Тут и там вспыхивали смуты, подстрекаемые партией рабочих социал-демократов, а то и просто стихийные. Москву лихорадило забастовками, бастовали рабочие и шахтеры крупных промышленных центров, вставали не только заводы и фабрики, но и железнодорожное сообщение. Террористы-эсеры бросали бомбы и стреляли в чиновников, крупных и мелких, зачастую промахиваясь и убивая ни в чем не повинных людей. Бездарно проигранная и на суше, и на море война с островным государством на далекой восточной границе подорвала боевой дух как войск, так и населения в целом и оказалась прекрасным питательным бульоном для бацилл недовольства и бунта. Явочным порядком формируемые структуры власти, называемые «рабочими советами», уже забрали большую силу в самой столице и практически не скрывались от властей, иногда напрямую вступая с ними в конфронтацию, хотя в других местах, включая Москву, пока вынужденно скрывались в подполье. В горах и на побережьях на южной границе империи народы из-за старой вражды резали друг друга, и власти не могли – или не хотели – ничего поделать со старыми межнациональными раздорами.