Юлия Белова - «Бог, король и дамы!»

• Название: «Бог, король и дамы!»
• Автор: Юлия Белова
• Жанр: Исторические приключения

Первый роман трилогии «Виват, Бургундия!».

Франция XVI век. Религиозные войны.

Действие первого романа охватывает период с 1560 по 1572 гг. Юные герои пытаются определить свое место в мире, раздираемом религиозными междоусобицами, семейными вендеттами и политическими сражениями. Их связывают родственные узы, но разделяет война. Смогут ли они найти себя и обрести гармонию между собой и окружающим миром?

К своей фантазии авторы прибавили также превосходное знание многочисленных исторических материалов по описываемой ими эпохе. Буквально с первых же страниц чувствуется, какой большой труд был проведён по сбору всевозможной информации о Франции (и не только, ведь периодически действие перемещается в Испанию и Нидерланды) 16 века.

---

Глава 19

Как важно выбрать правильное окно

— Ваше преосвященство, позвольте вам представить: Жорж-Мишель-Ролан-Готье-Ален де Лоррен, граф де Лош и де Бар.

Епископ Меца оглядел молодого человека с ног до головы — среднего роста, темноволосый с живым лицом, он поклонился с изяществом хорошего танцора и фехтовальщика. Поклонился и замер, ожидая.

— Присаживайтесь, граф, — доброжелательно произнес епископ, указывая на табурет, — вы ведь и мой племянник тоже.

Молодой человек сидел, ничем не выдавая своего волнения и не обнаруживая усталости. А ведь епископ знал, что Жорж-Мишель трое суток провел в седле… и полученное им письмо было весьма странного свойства.

— У меня для вас радостная новость, племянник, — кардинал Лотарингский, переодел перстень с одного пальца на другой. Епископ Меца не отрываясь смотрел на гостя.

— Завтра вы женитесь, Жорж, — мягко произнес кардинал. Полено в камине треснуло, епископ вздрогнул.

— Ваше преосвященство, дядя… но я еще не готов, — с непринужденной улыбкой отозвался граф де Лош, оглядывая прелатов безмятежным взглядом. Он начал догадываться, зачем его заманили в Релинген, но хвататься за шпагу было слишком рано, а пытаться сбежать — уже поздно.

— Вот как? — почти натурально удивился кардинал, оглядывая племянника. — А мне казалось, что вы созрели для брака достаточно давно… уже лет шесть… или семь?

Молодой человек развел руками.

— Но у меня были планы, дядя, — начал было он, становясь серьезным, как будто его тон мог заставить кардинала Лотарингского отказаться от своих планов.

Две свечи погасли от сквозняка, но в комнате не было слуг, чтобы их вновь зажечь. Князь-архиепископ впился взглядом в молодого человека.

— Что ж, теперь ваши планы переменятся, только и всего, — столь же доброжелательно продолжал прелат, понимавший чувства племянника, но не желавший ссориться с релингенским чудовищем. — Этот брак — просто блестящая партия для вас. Нашей семье повезло, что ее высочество приняла наше предложение.

— Ее высочество приняла предложение? — граф де Лош медленно встал с табурета. Это было уже слишком! Гиз набедокурил, а теперь ему придется становиться безмолвной ширмой для галантных похождений кузена и этой твари. Ему, потомку Валуа, сыну принцессы Блуасской, ближайшему родственнику короля Франции, почти принцу!

— Вы хотите сказать, — он бросил мимолетный взгляд на епископа, — что моя невеста… выбрала… — впервые за свою жизнь граф де Лош понял, что голос у него сорвался и он не может вымолвить ни слова.

— Жорж, вы самый умный из моих племянников и самый любимый, — кивнул кардинал и наградил молодого человека улыбкой. — Вы правы. Завтра граф де Лош и де Бар обвенчается с Аньес Хагенау, принцессой Релинген.

При последних словах кардинала молодой человек выпрямился еще больше, сделал шаг вперед, рванул душивший его воротник и произнес всего три слова:

— Ни за что!

— Граф! — одновременно возмущенно произнесли князь-архиепископ и кардинал. Но молодой человек перебил прелатов.

— Ни за что! — повторил он, делая еще один шаг. Граф де Лош был бледен. Руки его сжались в кулаки. — На этом чудовище!.. — продолжил он яростно.

— Шевалье! Сядьте! — скомандовал преосвященный Лодвейк, пять месяцев назад подписавший десять смертных приговоров своим родственникам.

Граф сел, но говорить не перестал:

— Да об этом все говорят! Все! Она даже родственников…

— Государям следует карать изменников, — холодно произнес кардинал. — Это их долг перед Богом и подданными. И здесь не имеют значения узы родства!

— Кажется, эти узы не имеют значения вовсе, — вскинул голову шевалье. Еще несколько свечей погасло, когда он вновь вскочил, взмахнув плащом.

— Вы не правы, Жорж, — продолжил увещевания кардинал Лотарингский, — у меня ведь много племянников…

— И кузен Генрих, — граф закусил губу. — Разве он не хотел бы этого брака?

Епископ Меца сидел неподвижно. Так вот в чем дело. Все эти громкие слова о «чудовищности» принцессы просто ревность. Что ж графа ждет приятный сюрприз. Строптивец начинал нравиться преосвященному Лодвейку, и он даже немного сочувствовал юноше, помня о том, как сам чуть было не отправился с Аньес к алтарю. Но зачем жениху об этом знать? Чем меньше он будет стремиться остаться в Релингене, тем лучше. Епископ Меца уселся поудобнее, с интересом наблюдая за дядей и племянником, и размышляя о том, что некоторые статьи брачного контракта надо поправить, дабы вознаградить графа де Лош за настоящие и будущие неудобства.

Меж тем кардинал Лотарингский не собирался сдаваться:

— В отличие от вас, граф, ваш кузен знает, что такое долг. И вступит в брак с той, на которую укажет семья.

— Семья? Вы, дядя, — с сарказмом продолжил юноша. — Какая радость для ее высочества… от того, что Генрих так верен долгу… Ведь она так любит кузена…

— Любить родственников — долг каждого христианина. Ее высочество, ваша тетушка, без сомнения, в полной мере обладает этой добродетелью, — перебил племянника кардинал, также поднимаясь с места. — А что касается брака… Что ж, кузина не в восторге от завтрашней церемонии. Но она знает о своем долге — подарить Релингену наследника.

— А мне в этом отводится роль племенного быка! — возмущенно выдохнул молодой человек, делая еще один шаг. К двери.

— Лучше было бы сравнить себя с ослом… по крайней мере — у него нет рогов, — бесстрастно произнес епископ Меца. Граф остановился. — Да, Шарль прав. Моей племяннице вряд ли понравится идея семейной жизни вдвоем. Более того, думаю, ни один мужчина, ставший ее мужем, не сумеет добиться ее благосклонности, — тон епископа оставался ровным. — Так что, скорее всего, жить вы будете раздельно и вести тот образ жизни, который вам более всего по душе. Никто не станет удерживать вас в Релингене, граф. Мы не чудовища, — с легкой иронией заметил он. — Я бы на вашем месте согласился. В конце концов — быть консортом не так уж плохо. А ваш сын, если вы постараетесь, конечно, будет истинным принцем Релинген. Вот брачный контракт. Вы получите к свадьбе сто тысяч экю, годовое содержание, еще сто тысяч экю, если родится девочка и двести — если будет мальчик. Ознакомьтесь и подпишите.

Кардинал Лотарингский удивленно хмыкнул. Такой щедрости от Релингенов он не ждал.

Епископ протянул бумагу молодому человеку. Шевалье взял лист, просмотрел его (в подсвечнике остались всего две горящие свечи, так что в комнате царили сумерки) и аккуратно разорвал на две части, а потом швырнул обрывки в камин.

— Я не шлюха, — процедил он, окидывая прелатов надменным взглядом. — Раз уж отказаться от этого брака у меня не больше шансов, чем получить чепчик от принцессы Релинген… так ведь, кажется, говорят?.. что ж, я готов. Ради семьи, — горько усмехнулся он, — дядюшки.

— Рад, что вы проявили благоразумие, Жорж, — кардинал отер испарину со лба. — Скоро я приду принять вашу исповедь.

Епископ Меца открыл дверь. На пороге показался офицер.

— Теперь у вас будет своя охрана, племянник.

Жорж-Мишель на миг прикрыл глаза.

— Мне сдать шпагу? — тихо спросил он, склоняясь над рукой епископа.

— Идите с миром, сын мой, — князь-архиепископ благословил молодого человека. — И, кстати, ваша невеста посылает вам свой портрет.

Если бы граф посмотрел прелату в лицо, то заметил бы улыбку.

— Как же глупа эта молодежь, — довольно громко добавил он, пока жених поневоле шел к двери. — Бедное дитя так любит цветы… кукол… поэзию…

Если граф де Лош и слышал последние слова епископа, по его виду сказать это было невозможно. Ни шаг, ни дыхание не сбились. Молодой человек держался неестественно прямо, будто шел не в спальню, а по меньшей мере в тюремную камеру.

— Ну, вот и все, — вздохнул кардинал.

— Осталось уговорить принцессу, — отозвался епископ, открывая бутылку.

* * *

Меж тем граф де Лош и де Бар не смирился со своим положением. Мысли, что ему придется делить ложе с чудовищем и прикрывать шалости кузена Гиза, не давали покоя, жгли словно овод и побуждали к немедленным действиям. Подойдя к двери и убедившись, что стал пленником, шевалье, недолго думая, сдернул с кровати простынь и покрывало и начал кинжалом кроить из них широкие ленты. Связал лоскутья и удовлетворенно вздохнул. Он верил в свою звезду, провидение и не собирался дожидаться свадьбы…

Под окном шумел поток, так что вылезть из своего окна граф не рискнул. К счастью, парапет был широк, а башенка в углу просто создана для веревки. Несколько окон светились ниже парапета. Граф де Лош с легкостью кошки преодолел расстояние до башенки и надежно привязал веревку. «Черт», — прошептал он, сообразив, что конец простыни обрывается на уровне второго этажа. «Придется лезть в окно», — подумал он, проверяя, как выходит из ножен кинжал.