Вадим Сухачевский - Ахилл

• Название: Ахилл
• Автор: Вадим Сухачевский
• Жанр: Исторические приключения

Приключенческий роман «Ахилл» посвящен одному из ключевых событий древней истории - Троянской войне. В книге представлен весьма оригинальный взгляд на обстоятельства этой войны, излагаемые как рассказ одного из ее участников. Читателя ждут яркие герои, увлекательные события с самой неожиданной развязкой.

---

Было это через полгода после моего неудачного боя с Филактидом. Елене еще не исполнилось тринадцати, а Тесей был тогда примерно в моих нынешних летах. Правда, говорят, был крепок достаточно. Еще бы! Последний из героев той же поросли, что и Геракл! Сын бога Посейдона (к слову сказать). А какой шлейф славы за ним тянулся! Победитель критского Минотавра! Усмиритель кентавров! Участник похода аргонавтов! Соблазнитель царевны Ариадны (которую, кстати, бросил потом так же легко, как и соблазнил). Что там еще за ним было? Марафонский бык, калидонский вепрь, — и не перечислишь всего.

А о том, как он избавил мир от злодея Прокруста, ты слыхал?

О, когда-то, в мое время, об этом даже дети были наслышаны! Чудовищный разбойник Прокруст с радостью принимал у себя путника, как и повелевает нам Зевсов закон гостеприимства, а ночью нападал на него, подвергал страшному надругательству, а затем укладывал на свое знаменитое ложе — и либо растягивал его лебедкой, если гость был для ложа слишком короток, либо отрубал ему ноги, если, наоборот, ложе оказывалось слишком коротко для него. Потом уже где-нибудь в овраге находили труп несчастного — либо вытянутый, как змеиная шкура, либо с отрубленными ногами, однако никто не знал, чьих это рук дело.

Давно это было, лет, пожалуй, сто, а то и больше, назад. Тесей, в ту пору еще юноша, только-только стал царем Афин, и решил он избавить окрестности своего города от всякой такой дряни. Сам обрядился путником и начал бродить по окрестным горам, просясь, во имя Зевса, на ночлег к тамошним жителям. Не знаю, долго ли он так бродил, пока в конце концов не набрел на обиталище злодея Прокруста... Уж не знаю, что там произошло между ними, но только нашли в овраге на другой день труп этого самого Прокруста с отрубленными ногами — и больше уже никогда не случалось ничего подобного вблизи Афин.

Да, смел был Тесей! Смел и силен! Даже когда ему семьдесят стукнуло, не было, говорят, никого во всем ахейском мире, по силе равного ему.

Но что такое мужская сила рядом с Афродитиными чарами? Всего однажды побывал в Спарте, всего один раз увидел двенадцатилетнюю девочку, дочь царя — и вконец обезумел могучий старик.

Уже, наверно, никто не узнает, как он ее умыкнул из Спарты. Но почему-то думаю — тут не обошлось без ее согласия. Что она там, у себя в Спарте, видела? Учения эфебов да попойки отца? А тут — хоть и старец — но какой! Овеянный славой, воспетый в песнях!

Ну, о чем не знаю, о том не буду говорить. Только в Спарте все сбиваются с ног в поисках царской дочери — и тут вдруг доносит кто-то: она уже в Афинах.

Спартанские старейшины собрались, поразмыслили, порешили: большое для славной Спарты бесчестие. Тут уж ничего Тиндарею не оставалось делать — собрал войско, двинулся походом на Афины.

Но уже и по Афинам прошелся ропот: не по чести поступил их царь Тесей, рассорив Афины со столь могущественным городом, как Спарта, ради своей старческой похоти. И так вышло, что, когда спартанцы приблизились к стенам Афин, желающих биться за своего царя там, в Афинах, не оказалось.

К подобному непослушанию своих подданных Тесей не привык. Не знаю, что там произошло, сам ли он захлебнулся насмерть собственным гневом или все же афиняне помогли ему поскорей покинуть сей мир, — но в тот же день отбыл наш многославный Тесей в царство мрачного Аида. А уж афиняне, чтобы далее не испытывать судьбу, подобру—поздорову вывели девочку к Тиндарею и вынесли вдобавок богатые дары — во искупление обиды, нанесенной их почившим царем.

С тем спартанцы и вернулись восвояси. Победы, сколь я знаю, не праздновали. Вообще в Спарте про всю эту историю как-то не принято было вспоминать.

Но другим-то городам не воспретишь — Тесея, как-никак, знали во всем ахейском мире и даже за его пределами. И стали поговаривать: что ж это за спартанка такая, если даже столь великий герой из-за нее сошел в Аид! Вот когда слухи-то и поползли о проклятии, которое будто бы из зависти наложила на нее Афродита. Мол, из-за этого проклятья страшные беды ждут всякого, кто когда-либо возжелает ее.

Беды бедами, но чтобы такая страшная, такая многолетняя война, какой потом была Троянская!.. Такого, полагаю, все же никто не ожидал...

Никто — кроме нашего славного Агамемнона!

Уверен — тогда уже он предчувствовал, что, благодаря Елене, сбудется его давняя мечта — обрушиться всеми данайскими царствами на ионический берег. Мудр, мудр на такие дела был наш славный царь!..

Теперь, правда, ясно — однобокой была его мудрость. Разжигание войн, захват чужих царств — тут ему равных не сыскать, а вот свою судьбу предчувствовал не дальше ближайшей пирушки. Мог бы догадаться, добром это не кончится — то, что на время войны оставил свою молодую жену Клитемнестру. Вернулся — она его со своим дружком Эгисфом и отправила к Аиду. Они его зарубили топорами во время омовения, едва он вернулся из троянского похода... А потом уже тех двоих, и Клитемнестру, и Эгисфа этого смазливого, зарезали дети Агамемнона, Орест и Электра. А убийство, матери, как ты знаешь, — злодеяние, которого не прощает Зевс. Вот и стали после того чахнуть наши Микены. Где, где нынче их былое величие?..

...Ну, это к слову. А тогда, после всей этой истории с Тесеем, прибыл наш Агамемнон к Тиндарею, приходившемуся ему тестем, кстати... Да, да, — ибо его Клитемнестра приходилась старшей сестрой Елене. Красотой она, не в пример своей младшей сестре, не блистала, но — видишь, тоже дело добром не кончалось для тех, кто связался с ней...

Да, так вот! Агамемнон-то и подал тестю эту мысль: наперекор молве об этой истории с похищением, спешно выдать Елену замуж. Кстати, сыновей у него, у Тиндарея, нет; посему обещать женихам, что муж Елены станет наследником спартанского царства. При таком-то приданом даже про позор ее, связанный с этим похищением, любой жених забудет. Кому быть мужем Елены, уверен, тогда же и уговорились: разумеется, брату Агамемнона, Менелаю. Так наш Агамемнон, далеко глядючи, уже и воинственную Спарту готовился в будущем вовлечь в свой союз.

Но того ему было мало, поэтому придумал еще одну хитрость...

Принято считать, что она придумана была Одиссеем, так у нас повелось после его придумки с троянским конем: если что хитрое — стало быть, родилось, конечно же, в голове у Одиссея, у кого же еще! Я, однако, точно знаю — Агамемноном было замыслено, а Одиссей потом лишь огласил с его слов.

А придумано было вот что. Дабы потом не говорили, что Елену после того позора выдали замуж за первого попавшегося, объявить на весь ахейский мир, что царь Тиндарей выдаст свою дочь, прекрасную Елену, за того, кого она сама себе изберет, а избранник ее получит еще и спартанское царство впридачу. Надо ли говорить, что тут же стали съезжаться в Спарту лучшие женихи — царьки из всех больших и малых ахейских городов!

Но как быть после того, как Елена выберет одного из них? Остальные затаят обиду, что может впоследствии привести и к большой войне.

И на сей счет все было Агамемноном придумано (а Одиссеем оглашено): надо, чтобы женихи, прежде, чем Елена изберет кого-то из них в мужья, принесли нерушимую клятву в храме Зевса, что каждый из них не только не будет никогда воевать со Спартой, а, напротив, будет затем всеми силами и всею мощью своего царства во всех делах поддерживать Елениного избранника.

Что ж, поклялись. Отчего не поклясться? Царьки были тщеславны, каждый нисколько не сомневался, что избранником Тиндареевой дочки будет именно он.

Далеко, далеко видел наш Агамемнон, подвигнув их на эту клятву! Уже видел, наверно, он те сотни кораблей из всех данайских царств, которые устремятся однажды к далеким ионическим берегам!..

Для виду устроили между женихами простенькое состязание, причем такое, чтобы победитель не мог быть так уж явно определен. Не кулачный бой, не стрельба из лука по цели, а так, дескать, — чьи эфебы лучшим шагом пройдут или кто коня обуздает половчее. Елена, мол, за всем этим наблюдает — только ее суд и решает все.

Я-то знаю, ничего она этого и не видела вовсе, ибо сидела все это время под замком: Тиндарей помнил историю с Тесеем и опасался, как бы беды не случилось, если ее кто увидит прежде времени.

Ну а кончились состязания между женихами — ее вывели, и она изрекла, как было ей строго-настрого велено отцом: "Победил Менелай. Желаю в мужья Менелая". Так и стал ее мужем Менелай, которого она и увидела-то лишь после того, как эти самые слова произнесла.

Что ж, остальные женихи, погрустив, разъехались по своим городам. А клятва-то, клятва уже принесена! Клятва именем громовержца, от такой никуда не денешься! Связала эта клятва те последние ахейские города, что оставались еще неподвластны Агамемнону. С этого часа большая война была уже совсем близка.

Вдобавок, не прошло и года — отошел к Аиду царь Тиндарей, — не буду, не буду делать сей счет свои предположения, но все-таки — не слишком ли быстро, согласись, при том, что был еще вовсе не стар, — и Агамемнонов братец Менелай сделался царем могущественной Спарты, отныне главной союзницы Микен.