Генрих Шумахер - Любовь и жизнь леди Гамильтон

• Название: Любовь и жизнь леди Гамильтон
• Автор: Генрих Шумахер
• Издательство: Северо-Запад
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1992
• ISBN: 5-8352-0071-4

Ее лицо и сегодня молодо и прекрасно, запечатленное знаменитыми художниками XVIII века — они называли Эмму Гамильтон самой совершенной женщиной.

Она представала в дарственных образах бессмертных богинь, а в жизни была безрассудна и трогательна и как всякая простая смертная жаждала любви и благородства, стремясь сохранить достоинство в жестоком и высокомерном мире.

---

Их глаза встретились, и он украдкой пожал ее пальцы, лежавшие на его руке. Она не противилась. Ее покорил его властный, небрежный, уверенный тон, благородная красота его высокой фигуры. Он весь был окутан покровом неизвестности, таинственности, и это сразу пленило ее. А его яркие губы, за которыми виднелся блестящий белый ряд зубов! Но почему все это казалось ей таким знакомым — настолько, что она не могла отвести от него глаз?

Он незаметно немного отстал, как бы не желая, чтобы миссис Кейн слышала его.

— Джульетта сидела почти рядом со мной, но меня не замечала. Она видела лишь то, что происходит на сцене. Она была так увлечена игрой, что ее губы невольно повторяли все слова, доносившиеся до ее ушей. Все чувства отражались на ее лице, движения рук были необыкновенно выразительны; такого мне еще никогда не доводилось видеть. А когда она умирала — величайший скульптор Греции не смог бы изобразить смерть прекраснее и возвышеннее. Вы знаете, кто моя Джульетта?

Он наклонился к ней так, что его теплое дыхание коснулось ее лба. Ей казалось, что по ее членам разливается жидкий огонь. Она невольно закрыла глаза и внезапно почувствовала прикосновение его губ к своим.

В вестибюле театра они вновь встретились с миссис Кейн, которая послала слугу за экипажем. Мистер Овертон непринужденно обратился к ней:

— Я только что говорил мисс Эмме, что она непременно должна стать актрисой. Ей обеспечено великое будущее.

Миссис Кейн пожала плечами.

— Что вы называете великим будущим, мистер Овертон? — спросила она с непривычной резкостью. — Вы считаете желанным будущее, которого можно достичь с помощью нескромности и безнравственности? И даже если мисс Эмма станет прославленной артисткой, что сулит ей жизнь? Ее успеху аплодируют, бросают ей цветы и покупают в лавках ее портреты. Но настает день, когда она видит, что все пусто и ничтожно, что искусство и счастье — вещи разные. Когда в ней просыпается женщина и понимает, что ей необходимо нечто иное, лучшее. Но — уже слишком поздно.

Он спокойно выслушал ее, с чуть насмешливой улыбкой, что придало его губам новую прелесть.

— Слишком поздно, — повторил он. — Но почему же и артистка не может найти в любви и браке то счастье, о котором грезит всякая молодая девушка? Я мог бы назвать вам не одну леди, которая до замужества была актрисой. Талант и красота заменяют даже самую древнюю родословную.

— Да, но не уважение почтенных и порядочных людей, — возразила миссис Кейн враждебно. — И пока мисс Эмма находится под моим покровительством, ее не должно коснуться искушение. Простите, пожалуйста, и не обижайтесь, сэр, — заключила она тоном, исключающим дальнейшие возражения, — но это — мнение старой женщины, которая знает жизнь и убеждена, что счастливым можно быть, лишь имея твердые правила. А вот и карета! Садитесь, дитя мое. А вас, мистер Овертон, я еще раз от всей души благодарю, и будьте здоровы.

Она посадила Эмму в экипаж, став между ней и Овертоном, затем села сама и быстро захлопнула дверцу.

Сняв шляпу, Овертон стоял у дверцы. Эмма еще раз увидела тонкое, по-девичьи нежное лицо, влажные глаза, полные алые губы. Они тянулись к ней как для долгого нежного прощального поцелуя. Экипаж отъехал.

Почему же она не шепнула ему свое имя и адрес? Теперь он не знает, кто она и где ее искать. Они разошлись, как и встретились, по воле слепого случая и никогда больше не увидят друг друга.

Они — листья, сорванные с дерева завистником-ветром и разметенные во тьме.

* * *

Погруженная в себя, сидела она в карете рядом с миссис Кейн. Вероятно, стремясь оправдать свою резкость по отношению к Овертону, старая дама перечисляла множество случаев, когда авантюристы обманывали доверчивых людей. Лондон — скверный город, полный опасностей и соблазнов. Газеты изобилуют сообщениями о разбойных нападениях, похищениях и убийствах, и преступления эти никогда не раскрываются. Опасность возрастает день ото дня. Приличные женщины не могут с наступлением темноты появиться на улице, не подвергаясь оскорблениям и преследованию.

Никому нельзя доверять. Чем благороднее кажется человек, тем надо быть осторожнее. Нигде падение нравов не охватило такое множество людей, как в кругах аристократии, а потеря совести стала едва ли не поголовной. Напрасно король Георг III являет собой пример скромной и достойной жизни; двор и аристократия заражены той же нравственной чумой, что свирепствует во Франции и завезена через пролив в Англию путешественниками, одержимыми страстью ко всему новому.

Молодая неопытная девушка не должна доверять никому, кроме людей, хорошо ей известных. Овертон — человек красивый, но у него похотливый взгляд, похотливая улыбка, похотливый рот. И каков его облик, таковы и речи. Слова его кажутся серьезными, но за ними кроются ветреные мысли. И, наконец, известно ли кто он такой? Назвал ли он свое настоящее имя? У него на пальце массивный перстень с печаткой с гравированным дворянским гербом, а такие перстни стряпчие, одним из каковых он отрекомендовался, обычно не носят. Один Бог знает, с какими дурными намерениями он им навязался.

Эмма не возражала. Она почти не слышала, что говорила миссис Кейн. Слова проносились мимо нее, как и водоворот ночной жизни на улицах города: она ощущала его близость, но не вникала в его суть. Ею овладела какая-то блаженная расслабленность, в голове не было ни одной мысли. Лишь смутное ощущение: ей встретилось нечто большое, чему она не знала названия. И от этого поднималась тоска по чему-то неизвестному, исполненному блаженства.

Оказавшись в своей каморке, она почувствовала такое изнеможение, что с трудом смогла раздеться. Однако когда она хотела приготовить себе постель и лечь, ее охватила дрожь: на одеяле еще лежала книга, которую ей дала миссис Кейн. «Ромео и Джульетта».

Она схватила книгу и углубилась в чтение. Исчезла усталость, трепетный порыв заставил снова напрячься все ее нервы. И в тот момент, когда сцена в театре Друри-Лейн отчетливо возникла в ее памяти, она вдруг осознала великую цель своей жизни. Чарльз Овертон указал ей путь: она должна стать служительницей искусства, актрисой, чтобы могуществом своей красоты, силой духа повергнуть к своим ногам этот враждебный мир.

Это решение жгло ей душу. Все снова и снова повторяла она слова Джульетты, стараясь дать ее чувствам новое, более точное выражение. В душе Эммы забил источник, о существовании которого она не подозревала. Она прошла весь дурманящий путь любви — от тоски нетерпеливого ожидания до безоглядной готовности отдаться любимому, от предчувствия близящейся беды до последнего отчаянного крика гибели.

Все это стало теперь ее чувствами, ее страстью, ее болью.

Явился Ромео. Ее пронзил его взгляд, пожатие его руки наполнило ее восторгом, его поцелуй превратился в пожирающее пламя страсти. Ромео… Овертон…

Глава пятая

На следующий день миссис Кейн потребовала книгу обратно. Эмма достала у книготорговца другой экземпляр. Она скупила все имевшиеся у него пьесы Шекспира и с неистовством одержимой устремилась к новой цели. За пять ночей она справилась с ролью Джульетты, за семь — Дездемоны. Затем принялась за Офелию.

Заучивание ролей давалось ей легко. Мимика также не представляла трудностей. Ей было вполне достаточно маленького зеркала, чтобы следить за движениями губ, глаз, за постановкой головы. Но ей не удавалось увидеть своих плеч и бедер. Беспокоило ее и звучание голоса. Нельзя было говорить громко, чтобы не помешать другим продавщицам, спавшим в соседних комнатах, и поэтому приходилось понижать голос почти до шепота. Найдет ли она нужную интонацию тогда, когда будет пытаться устроиться в театр Друри-Лейн?

Вот на что было теперь устремлено ее честолюбие. Она сгорала от желания играть с Гарриком и затмить миссис Сиддонс. В том, что это ей удастся, она ни на мгновение не сомневалась. Только бы оказаться на сцене, и победа будет за ней. Тогда перед Чарльзом Овертоном предстанет настоящая Джульетта.

Наутро после своей первой встречи с ним она пришла в магазин в твердой уверенности, что через секунду увидит его в дверях. Он ее разыскал и явился под предлогом покупки, чтобы просить о свидании. Так она представляла себе это и именно так поступила бы на его месте.

А что потом? Этого она не знала, да и думать об этом не хотела. Это она решит, когда он придет.

Однако он не шел. Неужели он ее не любит? Но о чем же тогда говорили его глаза? Почему он поцеловал ее? Очевидно, возникло какое-то препятствие, но Овертон все преодолеет. И наступит день, когда в толпе появится его высокая фигура.

Всякий раз, когда у входа в магазин кто-то останавливался, сердце ее начинало биться сильнее, а глаза обращались к двери.

* * *

В один из первых дней августа она увидела, как перед магазином остановился экипаж. Грум открыл дверцу, и дама в дорогом костюме вышла из экипажа и появилась в магазине. Мисс Келли!