Александр Филюшкин - Василий III

• Название: Василий III
• Автор: Александр Филюшкин
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-235-03379-5

В памяти потомков великий князь Московский и всея Руси Василий III оказался в тени своего великого отца, Ивана III, и сына, Ивана Грозного. Между тем время его правления (1505–1533) занимает особое место в истории России. В эти годы были ликвидированы последние крупные уделы, окончательно присоединены к Москве Псковская земля и Рязанское княжество, отвоеван Смоленск; Россия постепенно превращалась в православное Московское царство. Автор книги, известный санкт-петербургский историк А. И. Филюшкин, раскрывает многие тайны в жизни России того времени и в биографии самого Василия III. Здесь и его отношения с первой женой Соломонией Сабуровой, и загадочная история мальчика-призрака, будто бы рожденного Соломонией в монастырской темнице после насильного пострижения в монахини, и история «открытия» России европейцами, которое современники уподобляли открытию в те же десятилетия Нового Света. На страницах книги предстают многие современники Василия III — ученый монах Максим Грек и игумен Иосиф Волоцкий, с именем которого связано целое направление в русской общественной мысли; князь-авантюрист Михаил Глинский и крымский хан Мухаммед-Гирей, едва не снискавший лавры разорителя Руси и «второго Батыя», а также многие другие персонажи русской и европейской истории первой трети XVI века.

---

В последующих строках вряд ли возможно описать все деяния Ивана III, взошедшего на московский престол 28 марта 1462 года. Об этом написаны многие тома. Но эскизно сказать о них все-таки надо, чтобы стала более понятной та историческая атмосфера, в которой подрастал будущий Василий III. По завещанию Василия II Иван III получил больше половины территории страны, в том числе такие крупные центры, как Москву, Владимир, Нижний Новгород, Суздаль и др. Остальные владения были распределены между четырьмя его братьями: Юрием, Андреем Большим, Борисом и Андреем Меньшим. Таким образом, борец за централизацию государства — Василий II Темный — своей последней волей фактически возродил удельную систему.

В этом Иван III видел угрозу новой междоусобной войны. Поэтому он принял решение покорить как можно больше княжеств и земель Руси своей власти. Первоначально механизм собирания территорий представлял собой поглощение более сильным Московским княжеством более слабых. То есть Иван III как бы строил свою огромную личную вотчину. Однако изменения политического строя, сопровождавшие этот процесс, оказались столь серьезными, что в их ходе возникло принципиально новое образование — единое Русское государство.

Масштаб и скорость собирания земель впечатляют. Около 1464 года было присоединено Ярославское княжество, в 1471–1478 годах — Великий Новгород, в 1472-м — Пермь, в 1474-м — Ростов, в 1485-м — Тверь, в 1489-м — Вятка, в 1500-м — Югорская земля (район Печоры — Урала, населенный ханты, манси, ненцами и самоедами). В 1503 году, после победы в русско-литовской войне, к России отошли Северские земли. Всего во время правления Ивана III подвластная ему территория выросла более чем в шесть раз (с 430 тысяч квадратных километров до 2800 тысяч).

Необходимо обратить внимание на две особенности процесса объединения русских земель под властью Москвы. Во-первых, он был в значительной степени насильственным. Очереди из земель, желающих добровольно войти в состав государства всея Руси, не наблюдалось. Политика центра была жесткой, недаром о московской династии Калитичей Рогожский летописец применительно к более ранним событиям XIV века писал: московские князья, «…надеясь на свою великую силу, князей русских начали приводить в свою волю, а которые не повиновались их воле, на тех начали посягать злобою»[9].

Но эта злоба в большинстве случаев касалась элит. От присоединения к Москве страдали местные княжеские роды и связанная с ними региональная служилая аристократия, которой надо было искать свое место уже в новой, общерусской иерархии. Во избежание сопротивления Москва широко практиковала «вывод», то есть принудительное переселение представителей местной элиты с семьями на другое место. Тем самым разрушались корпоративные и служилые связи и аристократия становилась неопасна.

Рядовое же население — крестьян, посадских людей и мелкий служилый люд — эти перемены в большинстве случаев затрагивали мало (если они не попадали под карательные акции устрашения, которых, впрочем, было немного). Менялись сборщики податей и военные командиры, но жизнь и занятия оставались прежними. Поэтому объединительная политика Москвы не встречала серьезного сопротивления: локальные элиты не смогли поднять свое население на борьбу с «агрессией».

На этом фоне резко выделяется только одна акция, сопровождавшаяся серьезным конфликтом с населением, — присоединение Великого Новгорода (1471–1478). Здесь ярко проявилась вторая особенность объединительного процесса. Ее можно охарактеризовать как трагедию непонимания. Историческая правда — создание единой Руси, сильного государства, способного защитить свободу русского народа перед лицом любых врагов, — была за Москвой. Но кирпичами в величественное здание «Всея Руси» должны были лечь региональные культуры, земли, народы с их свободами. И там, где политическое сознание населения было более развито, — как, например, в Новгородской республике с ее вечевыми традициями, — «к Москве не хотели», не понимали, зачем надо поступаться своим частным, новгородским, во имя торжества целого — но чужого, московского.

Взаимоотношения Москвы и Новгорода в XV веке с каждым годом становятся все более непримиримыми. Показательна летописная оценка похода 1456 года великого князя Василия II на Новгород. Воеводы великого князя Московского, оказавшиеся перед лицом превосходящих сил новгородцев, говорят себе: «…помрем с ними за правду своего государя, а за их измену». То есть противопоставляются понятия «правды» (она за Москвой) и «измены» интересам Москвы (ее совершают новгородцы).

Понятно, что в городе на Волхове на ситуацию смотрели диаметрально противоположно, с точки зрения защиты своих прав и свобод — но в этом и заключалась трагедия непонимания, что оценки были противоположенными и непримиримыми и консенсус был возможен только путем истребления или по крайней мере покорения одной из сторон. Московский летописец, описывая поражение Новгорода, изображает его жителей сокрушающимися о том, что они наказаны «за свою измену к великому князю»[10]. То есть новгородские свободолюбивые мотивы в Москве просто не рассматривались и не воспринимались: какая там борьба за свободу? — это дьявол их попутал, и только поражение заставило протрезветь и раскаяться.

Показательны оценки и подбор фактов, которые приводятся о событиях 1471 года в московской летописи. Сторонников новгородской независимости московский летописец называет «…наученными дьяволом изменниками, прельстителями хуже бесов». Он обращает внимание на приезд в Новгород литовского князя Михаила Олельковича, сына киевского князя Александра Владимировича, потомка знаменитого Ольгерда, — вот он, несомненный признак готовящейся измены! Столкновения в ноябре 1470 года на новгородском вече «промосковской» и «пролитовской» «партий» летописец изображает как торжество коварства предателей: победили «литовцы», нанявшие специальных людей, в давке коловших своих противников шилами — «шильников». Люди в давке кричали от боли, а другие думали, что они криком голосуют за нужные предателям решения.

6 июня 1471 года начался поход московских войск под командованием Д. Д. Холмского и Ф. Д. Хромого против мятежного Новгорода. Вскоре выступили еще две группировки — под началом Стриги-Оболенского и самого Ивана III. Против Новгорода двинулись и силы Тверского княжества. Была взята и сожжена Русса, разгромлена судовая рать новгородцев на озере Ильмень. Пленным новгородцам воеводы велели «носы, уши и губы резати».

Данный жестокий акт, если он в самом деле имел место, показывает, в каком смысловом контексте оценивали москвичи поведение новгородцев. В Библии сказано: «Так говорит Господь Бог: вот, Я возбужу против тебя любовников твоих, от которых отвратилась душа твоя, и приведу их против тебя со всех сторон… красивых юношей, областеначальников и градоправителей, сановных и именитых, всех искусных наездников. И придут на тебя с оружием, с конями и колесницами и с множеством народа, и обступят тебя кругом в латах, со щитами и в шлемах, и отдам им тебя на суд, и будут судить тебя своим судом. И обращу ревность Мою против тебя, и поступят с тобою яростно: отрежут у тебя нос и уши, а остальное твое от меча падет; возьмут сыновей твоих и дочерей твоих, а остальное твое огнем будет пожрано; и снимут с тебя одежды твои, возьмут наряды твои. И положу конец распутству твоему и блужению твоему… Ибо так говорит Господь Бог: вот, Я предаю тебя в руки тех, которых ты возненавидела, в руки тех, от которых отвратилась душа твоя. И поступят с тобою жестоко, и возьмут у тебя все, нажитое трудами… Это будет сделано с тобою за блудодейство твое с народами, которых идолами ты осквернила себя» (Иез. 23:22–30).

Пророк Иезекиль говорил здесь о Иерусалиме, который за свои грехи, прежде всего грех неверности Богу, был низвергнут и подвергся нашествию иноплеменных. То есть в глазах Москвы Новгород был «изменником веры», который просто обязан за свой грех, за осквернение контактами с католической Литвой чистоты православия быть подверженным позорному насилию и разграблению. Москвичи, совершая на берегах реки Шелони страшный обряд и отрезая новгородцам носы и уши, чувствовали себя исполнителями Божьего суда. О том, что чувствовали и думали новгородцы, мы не знаем, но вряд ли они ощущали себя и свой город библейской блудницей, заслуживавшей Небесной кары… Московский летописец далее пишет, что в знак презрения к изменникам москвичи не брали себе их доспехи, как того требовала средневековая традиция, а метали оскверненное оружие в воду. Новгородцы, вышедшие на берега Шелони отстаивать свою вольность, воспринимались как носители грязи, греха.

Трагедия непонимания — иными словами трудно это назвать. И такими трагедиями эпоха отца Василия, Ивана III, была пропитана. Наверное, иначе было невозможно — великие государства всегда строятся железом и кровью. Государство всея Руси Ивана III — еще сравнительно мягкий вариант по сравнению с кровавыми сценариями объединения Англии в Войну Алой и Белой розы или Бургундскими войнами во Франции{1}. Но новгородцам (да и другим) от этого было не легче.