Евгений Щепетнов - Гладиатор поневоле

• Название: Гладиатор поневоле
• Автор: Евгений Щепетнов
• Жанр: Боевая фантастика

Аннотация:

Простой учитель литературы становится гладиатором на далёкой планете. Не по своей воле, конечно. Ему нужно выжить, а другого способа, как убивать противников — нет. Что его ждёт?

---

Похоже, что яркую внешность, которую не портили и очки, она передала своему сыну, а вот откуда у него взялось жилистое тело с потрясающим обменом веществ — говорить она отказывалась.

Итак — он был довольно высок, выше среднего роста, очень, очень силён, вынослив (по свидетельству его сексуальных партнёрш и собственным ощущениям после утренней пробежки). И притом, при всём он знал, что против спеца в рукопашке не простоит и минуты. Вернее — может и простоит — но недолго. До тех пор, пока тот не отшибёт ему голову. Нужно было выработать стратегию боя.

Пока колонны шли к арене, выработал тактику — всегда становиться так, чтобы за спиной, вблизи, не было ни одного врага. Не бить кулаками, носками ног — и так одна нога побаливает, после того, как пнул шпану, насиловавшего Леру — пыром бить надо тоже уметь, а он, похоже, отбил об скота большой палец ноги. Хорошо ещё, если не вывихнул, а только ушиб — болело ощутимо, не оставляя забыть о том, что добрые дела наказуемы. Значит что — бить надо локтями, рвать руками, душить, швырять — благо сила позволяет, а ещё — наносить удары 'твёрдым тупым предметом, предположительно головой' — как было написано в обессмертившем себя протоколе осмотра тела потерпевшего.

Удары головой, кстати сказать, одни из самых страшных в рукопашке — таким ударом можно покалечить, или даже убить, а для наносящего удар — максимум синяк на лбу, да лёгкая потеря ориентации на долю секунды. Отдалённые последствия микросотрясений мозга в расчёт не идут.

Отряды вышли на арену, и по знаку распорядителей выстроились друга против друга нестройными рядами. От вспышек пульсаторов, примостившихся на груди у каждого, рябило в глазах и они сливались в бесконечную волну света, переливающуюся как неоновые огни рекламы. На лицах людей было написано отчаяние и решимость выжить — пусть даже и за счёт других. Впрочем — разве это не стандартное поведение людей в обычной жизни? Просто тут всё было доведено до абсурда — хочешь жить — убей, забей, затопчи, порви!

Прозвучал сигнал, и люди с рёвом бросились друг на друга, вцепившись, как две волчьи стаи за обладание территорией. Было забыто всё — рассказы родителей о том, как надо себя вести в обществе, проповеди на тему 'возлюби ближнего, как себя самого', жалость и сострадание к ближнему. Всё было подчинено одной идее — убить, и не быть убитым. Последние, кто остался позади всех и впал в ступор, были выведены из него жестокими ударами болевиков и пинками посланы вперёд, на бойню.

В этой толпе мало кто был специалистом в рукопашном бою, а может быть и рукопашники тоже забыли всё, что умели, оставив лишь умение рвать, душить, кусать, выкалывать глаза и рвать рот — и это всё происходило в действительности.

Слава тут же получил оглушающий удар в ухо, отчего в нём сразу зазвенело, закрыл его рукой, нагнулся и получил ещё один мощный удар в челюсть — благополучно выдержавшую зубодробительный напор.

Другой бы человек уже валялся на полу, но учитель чудом устоял на ногах и успел захватить ногу бьющего, колено которого и врезалось ему в подбородок в то время, как он согнулся, ощупывая больное ухо. Своими здоровенными ладонями Слава схватил нападавшего за бедро, приподнял, опрокинул на пол, а потом, взяв его за грудки и за ляжку, поднял и с размаху метнул тело в толпу набегающих 'голубых', разом выбив из их числа человек пять.

Сообразив, что эта тактика может быть успешной, теперь он поднимал с пола уроненных противников, и с уханьем и рёвом метал в кучу-малу — в основном падали бойцы противника, иногда зацеплял и 'своих', но как сказал один покойный юморист — 'Вырвал я эту берёзу и загнал всех в воду! И городских, и своих — когда мне их сортировать-то? Завтра на работу…'

Возле учителя образовался костяк сопротивления — рядом встали американец и масаи, оборонявшие его с боков — а он шёл как ледокол, сбивая противников, размётывая их, как кегли шаром для боулинга.

На него налетел японец-китаец, он и правда владел какими-то единоборствами и быстро сообразил, что от Славы, возможно, зависит исход битвы — надо только уронить его как следует. Вот тут Вячеславу пришлось туго — за две минуты он получил столько повреждений, что не то, что двигаться, стоять было трудно — сломанный нос, подбитый, заплывший глаз, рассечённые губы. Японец бил в него, как в боксёрскую грушу и если бы не крепость костяка Славы, он бы уже лежал на полу, покалеченный или мёртвый.

Впрочем, он и так бы лежал, если бы не американец, спасший положение — он бросился сзади под ноги японцы приёмом регби, тот покатился через него и через секунду Слава успел захватить рукопашника за правую ногу. Японец был небольшого роста и весил килограммов шестьдесят — Слава поднял его в воздух, размахнулся, как дубинкой и изо всей силы хряснул об пол, намертво вышибив дух. Он вероятно убил противника, потому что глаза того были открыты и не закрылись после того, как его бездыханное тело, подпрыгнув, как мяч, осталось лежать на полу.

Бой продолжался — Вячеслав убрал со лба прядь и посмотрел на происходящее — 'красные' зажимали 'голубых', но те, выстроившись кольцом, отбивались довольно активно, нанося пинки и не давай вытащить себя из плотного строя.

Неожиданно его спину ожёг сильный болевой шок — он оглянулся — охранник замахивался ещё раз:

— Давай, скот — бей, круши! Чего встал, ублюдок ленивый! Бей их! — ещё удар, и Слава чуть не бросился на четверорукого, с улыбкой на безносом лице ожидавшего, что пленник бросится на него и можно будет запороть до смерти.

Это отрезвило, и бывший учитель побежал вперёд, туда, где добивали остатки вражеского отряда.

Посчитав, что лучше старой тактики ничего не придумано, он крикнул:

— Чего вы толчётесь вокруг них? Хватайте лежащих и бросайте в толпу! — и показал примером, как это надо сделать — поднял здоровенного мужика с выбитым, висящим на ниточке глазом и метнул его в толпу противника, сбив в с ног двух передовых. Потом ещё одного, ещё…

Его примеру последовали и остальные 'красные' — по двое хватая лежащих и как кули, швыряя их в обороняющихся. Через минут десять всё было кончено — из 'голубых' на ногах не осталось никого.

'Красные' стояли тяжело дыша, крепко побитые, но живые — их оставалось около двадцати человек. Сколько точно — Слава сосчитать не мог — у него мутилось в голове и трудно было дышать из-за сломанного носа. Сила силой, но он чудом выжил после атаки специалиста по рукопашному бою. Будь кости его черепа чуть послабее — осколки переносицы вошли бы в мозг и всё закончилось бы так, как у этих несчастных — пульсация огней которых прекратилась.

Зазвучала сирена, заморгали огни сигнализации и охранники стали подгонять оставшихся на ногах бойцов к выходу с арены.

Слава посмотрел единственным глазом — другой совсем закрыт опухолью — американец придерживал левой рукой правую, видимо сломанную, масаи шёл сильно припадая на одну ногу, и его лицо побелело от боли, как будто было присыпано мукой. Впервые слава видел негра посеревшего, почти как мышь. Видимо, его ноге крепко досталось — левое колено распухло до размеров небольшого мяча. Если бы это было на Земле, Вячеслав бы сказал, что масаи не будет как следует ходить по меньшей мере год, а может и вообще никогда — он крепко покалечен. Повреждения колена так просто не лечатся…впрочем — это на Земле. А тут, может быть, по другому? Пока он этого не знал.

Глава 2

Их развели по комнатам, примерно таким же, в которой он очнулся.

Двери захлопнулись и голос откуда-то из стены сказал:

— Снять с себя всю одежду и приготовиться к омовению. После окончания омовения, лечь на лежак и не двигаться.

Слава последовал приказу, сбросил с себя окровавленную, пропотевшую одежду и бросил в угол. Она тут же ушла в пол, будто захрюкавший от наслаждения. Вячеслав опять удивился — ну как, как он узнаёт, что это ненужная вещь? Почему он не жрёт меня? И будто почувствовал усмешку какого-то громадного организма, в недрах которого он находился. Но скорее всего это ему показалось.

Душ ударил неожиданно, со всех сторон, струи били жестоко, как будто норовя содрать кожу. Вода была горячей, на грани терпения, и когда задыхавшийся в круговороте струй Слава уже изнемогал, боясь вдохнуть водяную пыль, душ прекратился, горячий поток воздуха в минуту высушил тело. Кушетка же была и так суха — сделанная из того же материала, что и пол, потолок, стены, она впитала воду и ждала своего клиента.

Слава лёг и вытянул руки рядом с телом. Всё болело, дышать было трудно. Неожиданно из кушетки начали расти побеги, похожие на длинные волосы, или паутинки, на которых осенью летают паучки во время бабьего лета. Они извивались, тянулись к голове, к телу лежащего человека и Слава с отвращением увидел, как 'паутинки' исчезают в его коже. Он не почувствовал ничего — никакого укола, боли — вероятно эти волоски были такими тонкими, что организм их не ощутил. Больше всего волосков оказалось там, где его организм претерпел максимальные разрушения — например, у сломанного носа. Вот тут ему что-то кольнуло, нос онемел, и ему физически стало слышно, как сломанные хрящи щёлкнули — похоже нос выправляли. Славе стало дурно — глядеть на происходящее было очень даже неприятно. Но кроме того — похоже, что он получил-таки сотрясение мозга при двойном мощном ударе противника по голове. Сотрясения так просто не проходят, без следа, это он знал из прочитанных книг. Его охватил сонный туман, и Слава провалился в спасительную темноту, уходя от боли и надеясь, что когда он проснётся, всё будет по прежнему — домик, книги, тишина и осенний вечер. Может он уснул и ему всё приснилось? Заснул с томиком Бредбери, вот и результат!