Алексей Бакулин - Книга встреч

• Название: Книга встреч
• Автор: Алексей Бакулин
• Жанр: Религия: прочее

---

— Вот вы, отец Сергий, как диакон, постоянно читаете Евангелие — наверное, наизусть уже его знаете… Чувствуете ли вы влияние этого чтения на свою душу? И есть ли у вас любимое Евангельское чтение?

— Ну что значит «любимое чтение»? Это же не беллетристика… Я иначе скажу: читаешь на службе какой-либо отрывок из Евангелия — и кажется порой, что никакого отношения он к твоей жизни не имеет. Ну просто из другой области что-то, не твои проблемы, не твои вопросы… Но нет! Обязательно в тот же день — именно в тот же день — Господь тебе тем или иным образом покажет, что прочитанное относится и к тебе лично, именно к тебе!

Вообще говоря, Евангелие должно быть в центре нашей жизни. Ведь чтение Писания — это беседа с Самим Богом, почему же мы ею пренебрегаем? Все вопросы имеют своё разрешение на Евангельских страницах: только спроси, и Господь тебе ответит. Хотя, конечно, нужно уметь понимать прочитанное… Я сейчас повсюду наблюдаю расцвет какого-то новоязычества: люди — наши, церковные, православные люди — старательно ищут себе кумира. Найдут и поклоняются ему как Богу. У всех на уме какие-то старцы, какие-то провидцы, какие-то учителя… Недавно вернулся я с Афона — ко мне тут же со всех сторон с вопросами: «Отец Сергий, что афонские старцы говорят по такому-то поводу? А что по такому-то? А что они думают об этом? А что о том?» — «Дорогие, читайте Евангелие: там все вопросы объясняются. А старцы — они молятся за нас, в этом их миссия! Слава Богу, что есть ещё такие дерзновенные молитвенники, — может, отмолят и нас от геенны огненной!..» Приснопамятный отец Василий Ермаков умер недавно. Я его весьма уважал: он был духовно опытным священником, обладающим очень редким даром рассудительности. Но был ли он старцем?.. Бог весть. Когда погребали отца Василия, я приезжал Евангелие читать… Прочитал несколько глав — и тут подходит ко мне молодой человек, весь в слезах: «Как теперь жить?! Отец, скажите, как теперь жить без батюшки?!» — «Как жить? Открой Евангелие, читай и живи! Молись, участвуй в таинствах — и Господь тебя не оставит!» Но, конечно, нам легче свалить ответственность за свои поступки на некоего старца… Читать, молиться — нам не до того… А неужели вы думаете, что сумеете спастись без общения с Богом?

Вот я про Афон-то вспомнил, а ведь на Святой Горе явственно чувствуется сила соборной молитвы. Я всё думал: в чём секрет Афонской благодати? Неужели только в огромном количестве святынь? Нет, не в том дело. Вот взгляните на любой из приходов — хоть бы и на наш: из ста человек молятся — не делают вид, а истинно молятся — только трое. Говорю об этом нашим батюшкам, а они мне: «Ты оптимист! Не трое, а один!». А вот на Афоне-то — там всё наоборот: там из ста человек 98 молятся! Вот где образец-то христианской жизни! — Царство Божие возможно и на земле, и оно показано там. И какая же благодать! Я вернулся, говорю о. Геннадию Бартову, нашему настоятелю: «Всё! Хочу постричься и на Афоне жить». — «Нет! — отвечает. — Забудь и думать об этом: нам собор восстанавливать надо!»

— Отец Сергий, дайте несколько советов молодым диаконам.

— Я как-то раз поднимал вопрос: «Есть, мол, такая книжка — «Спутник псаломщика»; есть книга «Спутник священнослужителя»… А где же «Спутник диакона»? Старые диаконы уходят, молодым учиться не у кого. И, слава Богу, к моему голосу прислушались, издали тоненькую книжечку «Спутник диакона». Я думаю, что нужно второе издание, нужно собрать все примеры диаконских распевов, возгласов… Ведь в каждой епархии по-разному поют. Мне довелось сослужить в Троице-Сергиевой Лавре — и так это благолепно получается, когда один диакон московским напевом, а другой — нашим, петербургским, а третий — валаамским напевом возгласы даёт…

И вот мой совет молодым: прежде всего, надо петь, а не орать. Не форсировать звук. Молитва должна быть в сердце, и, следовательно, звук должен исходить из сердца. Очень многие молодые — особенно когда они в большом соборе служат — начинают орать. Но если человек кричит, Господь его не услышит — вот в чём дело-то!.. Надо не кричать, надо молиться!

На Троицу приезжал к нам отец Николай Ленков из Олбани (США), старейший диакон Зарубежной Церкви. Старичок. Да у него, может быть, и прежде не было мощного голоса. Но для нас он — лучший пример служения: он вышел, начал молиться своим старческим, дребезжащим голосочком… И каждое слово ясно слышно, каждое слово от сердца идёт — и каждое слово до нашего сердца доходит! Вот как нужно! Диаконское искусство, церковное пение — это же слава нашей Церкви, наша красота, наше, если хотите, оружие. Князь Владимир почему Православие избрал? По разным причинам, но первое, что его привлекло, — благолепие службы, дивное пение; и выходит, что благодаря нам, диаконам, Русь и крестилась… Это я шучу, конечно, но, знаете, в каждой шутке… Во всяком случае ответственность на нас огромная, и награда нам велика, и счастье наше — необъятное. Помните об этом все, кто решил Богу послужить!

* * *

Да, в деревенских церквах о диаконах и не мечтают. Но, честно говоря, приехав в какой-нибудь дальний уголок епархии, разглядывая старые храмы, разговаривая с местным настоятелем, как-то и не думаешь, что отсутствие диакона — это такая уж беда. И без диакона молитва в такой церкви доходчива до небес…

16. ЗАСТАВА НА КОЗЬЕЙ ГОРЕ

— Козья Гора? Это деревня такая, — поясняет настоятель Покровского храма в Сланцевском районе о. Олег Нецветаев. — Бывшая деревня, её нету уже. Деревни нет, а храм остался.

— Да ещё какой храм! — удивляюсь я. — И как сохранился здорово! Словно вчера построен.

Отец Олег только головой качает в ответ. С виду-то всё хорошо, лучше и не надо. Мне-то что: приехал, посмотрел, восхитился, уехал. А он здесь живёт, он здесь служит. Ему каждая трещинка в кирпичной кладке известна. Каждая трещинка ему — словно в собственной коже заноза: попробуй не заметь, запусти — сразу расползётся в обширную рану. За всем надо следить. Вместе обходим мы храм; я смотрю на белизну высоких стен, на искусную, щегольскую, можно сказать, архитектуру, на стройную колокольню, на взлетающий ввысь купол, батюшка смотрит на отвалившуюся местами штукатурку, на расшатанные кое-где кирпичи, на старые, проржавевшие жестяные карнизы. Я бы и не заметил этих ранок. Я такие храмы видал — в чём только душа держится; но батюшка вздыхает: «Работы-то, работы-то сколько!.. Когда всё успеть?»

— Вот, росписи на стенах, видите? Это местные умельцы малевали… Уже пообсыпалось местами… Самодеятельность народная… Не дело это! Храм Божий, жилище Духа Святого — тут не для любителей занятия. Всё должны мастера исполнять. Бог даст, скоро заменим это безобразие мозаикой.

— Не люблю дилетантов! — снова заявляет о. Олег уже внутри храма, и палкой своей слегка пристукивает по полу. — Разве можно кому попало поручать писать иконы? Что мне тут говорят: всякая, мол, икона законна, лишь бы освящена была… Нет! Икона — окошко в небеса, человек должен только взглянуть на неё и сразу в молитву уйти. А если намазано не пойми что… Карикатура какая-то… Откуда тут молитве взяться? С прошлых времён у нас накопилось такой продукции — я теперь очищаю понемногу. Вот, зато взгляните-ка, какие у нас иконы есть! Настоящие, — красота!

Батюшка водит меня от образа к образу, с любовью всматривается в искусную живопись, в финифтяные оклады, а я не могу оторвать взгляда от огромной — наверное, в три человеческих роста — Старорусской иконы Божией Матери. Именно иконы — не настенной росписи. Потемневшая позолота, скорбный лик, строгий, испытующий взгляд…

— Немцы её хотели с собой увезти, — поясняет батюшка. — Эти края ведь под немцами были… Они как начали отступать, так всё ценное с собой решили прихватить. И икону эту тоже. Что там случилось, толком не известно. Кто говорит: с места её сдвинуть не смогли; кто говорит: уложили в машину, а мотор не заводится… Не знаю, кто прав. Важно одно: хотели украсть, да не смогли, Богородица не пожелала отсюда уходить.

— Немцы сами и открыли храм?

— Местные жители открыли. Как коммунисты ушли, так крестьяне сразу замки с ворот сняли — и возобновилась молитва. А немцы уже приняли это как свершившийся факт. Тут и батюшка нашёлся, известный батюшка, отец Алексий Кибардин, духовное чадо св. прп. Серафима Вырицкого. Он случайно на оккупированной зоне оказался: из Ленинграда приехал по делам, а уехать не успел. Ну, видит — церковь есть, надо, стало быть, службу вести. И служил здесь сколько-то лет. Потом вернулся в Вырицу, а там его арестовали за то, что храм этот не бросил на произвол судьбы.

Отца Алексия Кибардина арестовали, а дело, начатое им, не прекращалось, не прерывалось богослужение в Покровском храме на Козьей Горе. Идёт оно и сейчас, хотя население в окрестных деревнях сильно поредело и что-то не горит желанием Богу молиться.