Надежда Попова - Утверждение правды

• Название: Утверждение правды
• Автор: Надежда Попова
• Жанр: Фэнтези

Священная Римская Империя, 1397 год. Следователь Конгрегации Курт Гессе направлен в горный альпийский лагерь, где готовят лучших бойцов Инквизиции. Просто очередная рутинная тренировка, каких уже был не один десяток, и ничего более. За много миль от лагеря в замок Карлштейн, императорскую резиденцию, прибывает агент Императора. Просто доклад об успешно исполненном поручении, данном ему государем, и ничего более. А в Прагу тем временем съезжаются рыцари со всей Империи, дабы принять участие в рыцарском турнире. Просто демонстрация воинской удали, стяжание славы и серебра, ничего более.

По крайней мере, так должно было быть.

Страница автора на СИ: http://samlib.ru/p/popowa_nadezhda_aleksandrowna/

Файл размещен в библиотеках Флибуста и Либрусек c согласия автора

---

— Ты conservator, — усмехнулся Курт. — Скорее надлежит опасаться того, чтоб под твоим руководством академия не зацвела. Как и любой неофит, ты святей Папы стократ.

— Благо сейчас это несложно.

— Это и прежде было не особенно тяжко, — отмахнулся Курт. — С Папами католическому миру в последнее время вообще как-то хронически не везет в смысле святости… А может, как обкатаешься на академических должностях, в Папы тебя, а? И тебе приятно, и Империи хорошо — давненько немцы никого не сажали на Престол, а ведь это с древних времен национальная германская забава. И мне выгодно; какие преференции можно будет обрести…

— И тебя по тому же месту, — огрызнулся Бруно.

— Уж и помечтать нельзя, — фыркнул он, остановясь перед дверью за вторым поворотом коридора, и громко, не церемонясь, дважды стукнул в толстые доски.

Глава 5

Сентябрь 1397 года, Богемия.

От Карлштейна до Праги было около четырех миль, однако нельзя было сказать, что замок пребывает в тиши заповедной природы и покое. В котле меж холмами с трех его сторон и Бероункой, несущей свои воды мимо подножья, кроме самого родового гнезда Карловых потомков, разместились и многочисленные усадебки гарнизонного рыцарства, что воцарению тишины и безмятежности отнюдь не способствовало. Быть может, в годы правления строителя этой поистине уникальной цитадели здесь и бывали спокойные времена — Карл наезжал сюда лишь от случая к случаю — однако, когда Рудольф обосновался в ней прочно и надолго, в замке водворилась постоянная упорядоченная суета, как и в любом имении, где обитает его владелец. Порою Император покидал свое жилище, и тогда здесь оставался лишь юный Фридрих, и суета чуть стихала, лишаясь столь важной своей составляющей как гонцы, герольды, родичи, агенты, шпионы и прочие представители королевских политических союзников и противников. В эти дни престолодержец пребывал на месте, и оттого внутренний двор и коридоры были многолюдны и шумны. Высокий гость в чине Великого Магистра только-только отбыл, Адельхайда лишь этим утром появилась, и обустройство гостевых комнат, как это и бывает всегда, сопровождалось беготней прислуги всех категорий, от бургграфа до кухонной работницы.

К обеду некоторое подобие покоя все же водворилось, или же просто к этому регламентированному хаосу она привыкла — что вернее, Адельхайда еще не решила. Собственно говоря, вопрос о том, насколько успешно и какими темпами проходит acclimatisatio, ее сейчас заботил мало и оставался где-то в области философских умствований: новости, услышанные сегодня от Императора, напрочь уничтожили приподнятое настроение, с каковым она въехала в замок. Во-первых, Адельхайда надеялась, отчитавшись о проделанной работе, получить заслуженную награду в виде свободного времени, дарованного ей на расходование по ее собственному усмотрению. Усмотрений было немало, и в жизни оставалось еще много забот, помимо оберегания безопасности императорского трона и построения козней строптивым выборщикам.

Во-вторых же, как ни крути, дело выходило не только сложным, но и весьма неприятным. Попытка похищения врученной Рудольфу карты могла означать следующее: будь то происки малефиков или измена придворных, в близком окружении Императора есть предатель. О том, что старинный набросок пути в неведомую землю передан блюстителю трона, в Конгрегации знали немногие, а если быть точным — никто, кроме представителей Совета. Лишь четверо людей, чье благоразумие и верность делу не подлежит сомнению так же, как самоочевидно наличие небес, земной тверди и дневного света. Об этом было бы не известно даже ей, не будь она доверенным лицом Рудольфа, вхожим во все его тайны и планы, не приди к ней эта информация этим путем. Значит ли, что утечка произошла где-то здесь, в Карлштейне? что тоже весьма странно, ибо не было повода усомниться в заверениях Императора касательно того, что во всем замке об этой тайне знает лишь один он да уже уехавший Великий Магистр. Врать Рудольф умел скверно, а ей не лгал и вовсе никогда, кроме того, что сейчас это было бы не в его интересах. Иными словами, предстояло выяснить, кто и каким образом узнал о карте, новое местонахождение которой не ведомо никому за пределами доверенного круга…

— Тевтонцы. Это подозрение, по крайне мере, лежит на поверхности.

К помощнице, задумчиво замершей подле ее открытой шкатулки, Адельхайда обернулась медленно, нехотя покинув мир унылых мыслей, и вздохнула, качнув головой:

— Нет, Лотта. Не думаю. Не в их это духе. И, если судить по тому, как говорил с Рудольфом фон Юнгинген, бравые ребята искренне возмущены тем, как их отстранили, и меченых костей в кулаке не прячут. Кроме того, он согласился пойти на немалые уступки, дабы иметь в дальнейшем возможность участвовать в винландской кампании.

— Бирюза или аметист? — осведомилась Лотта, подняв в каждой руке по серьге, и она, подумав, кивнула:

— Бирюза. И то синее платье.

— Вполне сходится, — пожала плечами та, отложив одну серьгу в сторону и принявшись рыться в ворохе цветных камней в поисках второй. — Они сделали попытку, попытка провалилась, и был задействован план «В»: пошли на вынужденное сотрудничество.

— Не в их духе, — повторила Адельхайда убежденно. — Выкрасть — да. Подкупить могли бы. Я не склонна думать о людях излишне хорошо — да, и убить тоже. Многое могли бы, но не это: слишком сложно выполнено. Ссориться с Рудольфом сейчас не в их интересах: как бы они ни воздевали нос, а с понтификатом и у господ Божьих дворян не все так гладко, как хотелось бы. Случись что, и властитель Империи — их единственный союзник, причем за свою поддержку он, в отличие от прочих, кто также мог бы протянуть руку помощи, платы не потребует. Рудольф — единственный, с кем у них столь выгодное совпадение интересов.

— Люди склонны делать глупости. С каблуком или без?

— Каблук, — отмахнулась она, не задумываясь. — Стелиться под местную моду можно долго, но есть пределы и моей терпимости.

— Все настолько серьезно?

— В Богемии плоская подошва — последний писк в нынешнем году. Возвращение к корням и народная простота…

— … от которой еще хлебнут горя, — покривилась Лотта, скептически оглядывая примявшиеся в дорожном сундуке башмачки. — Всевозможные высокопоставленные деятели от просчетов тоже не ограждены.

— Случается, — согласилась Адельхайда, — однако есть еще один момент: до встречи с Рудольфом фон Юнгинген представления не имел, что это за карта, что за земля и какую ценность может представлять. И вот так нагло, рискованно, лезть в охраняемую императорскую сокровищницу, не зная, ради чего?

— А ты уверена, что они действительно не знали, что попало им в руки?

— Более чем. Нашим потребовалось немало усилий и немалые знания, чтобы во всем разобраться; у тевтонцев таких знаний на момент владения картой не было. Я бы сказала, они в моем списке последние.

— А первый — не сам ли Император? Наверняка он кому-то проболтался — и даже не заметил. Если работал человек неглупый, ему хватило бы и незначительной оговорки: мы так работаем, ловим на слове, так отчего б им использовать иные методы?

— Рудольф, конечно, не гений конспирации, однако за словами следить привык. Я разумею, что, если он раскрывает тайны, то делает это вполне осознанно; раскрывает не тем, кому следовало бы, возможно, однако же, не в безотчетном состоянии. Если он говорит, что молчание было полным — это так и есть. И вывод неутешительный: о наличии карты в его руках не могли узнать посторонние ни от Совета, ни от Императора, однако кому-то это таки известно стало. Impossible sed certum[55]. Вот в чем загвоздка.

— А если допустить, что мы имеем дело и впрямь с малефиками? — предположила помощница неуверенно. — Если — не просто дворцовые интриги? В этом случае он мог действительно рассказать все сам, и именно что в состоянии безотчетном, и даже не помнить об этом.

— Разумеется, всевозможно одаренных личностей я беру в расчет первым делом, однако, если бы здесь поработал некто, имеющий способность так воздействовать на память и волю, они узнали бы истинное место хранения карты, а верней всего — Рудольф просто сам принес бы им ее, вот и все.

— Резонно, — согласилась Лотта то ли с сожалением, то ли облегченно; она кивнула:

— И второе: для того, чтобы попытаться провернуть нечто подобное, надо, если и не знать доподлинно, то хотя бы предположить, допустить мысль о том, что добытый Конгрегацией артефакт может оказаться на хранении у Императора. А это мысль, согласись, дикая. Когда я узнала об этом от Рудольфа, поначалу не поверила в то, что карту он не выкрал или не выторговал, уж не знаю какими путями, и даже связывалась с отцом Бенедиктом по этому поводу. Вообрази себе степень секретности, к слову, если даже мне не обмолвились о таком факте… Или местоположение карты стало известно от предателя (а значит, предатель этот сидит столь высоко, что разглядеть его будет практически невозможно), или же это дело рук малефиков, которые могли поступить, как поступают ведьмы, ища утраченные или украденные вещи — просто отследить саму вещь.