Януш Камоцкий - Встречи с Индонезией

• Название: Встречи с Индонезией
• Автор: Януш Камоцкий
• Издательство: Наука
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1982

Книга представляет собой описание путешествия, предпринятого автором, научным сотрудником Краковского этнографического музея, в начале 70-х годов в Индонезию. Особый интерес вызывают этнографические зарисовки о жизни племен, населяющих места, удаленные от туристских маршрутов, а также картинки, отображающие быт, нравы и обычаи индонезийцев.

---

Само собой разумеется, что я не только беседовал о ваянге и искал литературу о нем в библиотеках, но и старался всюду, где только можно, смотреть представления.

В отдельных местах, например, в Палембанге, под влиянием ортодоксально настроенных мусульманских кругов представления ваянга, тематика которого преимущественно связана с индуистскими верованиями, прекратились. Зато в других районах великолепный живой театр настолько сросся с яванской традицией, что принятие ислама не только не привело к исчезновению театра кукол и теней, но, наоборот, обогатило его новым содержанием, которое влилось в старые формы.

В столице Индонезии раз в две недели на площади перед Центральным музеем дают представления даланги (кукловоды) со всей Явы. При первом моем посещении ваянг голек показывал фрагменты из «Махабхараты». У меня создалось впечатление какого-то дикого сумбура. Во время представления зрители ходят, перекрикиваются с далангом, требуют, чтобы убрали тех или иных персонажей, которые им не нравятся, свистят, едят, пьют оранжад. Реагируют громко, темпераментно. Поистине народный театр! Я не смог ничего понять, поскольку спектакль шел на родственном яванскому сунданском языке. Однако соседи охотно объясняли мне происходящее на сцене.

Стоящий на сцене гунунган (символ древа жизни) олицетворяет собой лес, горы и прочее, что может понадобиться по ходу дела. Даланг после небольшого музыкального вступления произносит короткую речь. Потом убирают гунунган, и представление начинается. Оно длится с девяти вечера до утра. В четыре часа я едва сижу, делая нечеловеческие усилия, чтобы не заснуть. К счастью, шум, который поднимает даланг, разбудит и глухого. К четырем часам почти все персонажи погибают, тем не менее над сценой продолжают летать стрелы и военные топоры. Снова выносят гунунган. Это значит, что можно идти домой. Ухожу смертельно усталый, но весьма довольный собой: уверен, что я единственный на земле поляк, которому удалось выдержать такой длинный спектакль.

Удалось мне побывать и в театре теней (ваянг пурва) [21]. Ставили сцену из «Рамаяны». Публика вела себя гораздо спокойнее и сдержаннее, чем на предыдущем спектакле, однако реагировала достаточно живо и непосредственно. К сожалению, впечатление разбивали современные детали вроде электрического прожектора, который светил вместо традиционной масляной лампы.

Строго говоря, это не был театр теней: зрители сидели с освещенной стороны экрана, той, где движутся куклы. Перед экраном, несколько отступя от него, находился даланг. Позади расположились оркестр и хор. Мужчины-оркестранты одеты в саронги и темные куртки. На головах — платки. Они то играли на инструментах, то, ударяя себя руками по бедрам, вторили хору, состоящему из шести женщин. Этот даланг говорил гораздо лучше того, которого я слышал две недели назад. Зрители поминутно разражались смехом — видимо, кукловод шутил. Отдельные отрывки текста пели все вместе — даланг, женский хор, оркестр и даже кое-кто из зрителей. Пока поет хор, даланг дымит сигаретой. Курьезов предостаточно. Когда утомленный Рама просит, чтобы его освежили, один из демонов обмахивает его тем же веером, каким только что пользовался даланг.

Между прочим, открываю новый музыкальный инструмент в гамелане: обычный спичечный коробок, по которому ударяют пальцем.

Домой возвращаюсь пешком. Бечаки, наперебой предлагающие свои услуги, поражены: туан идет пешком! Но я отказываюсь от их помощи.

— Туан джалан каки (Господин гуляет), — говорю им с улыбкой.

Позднее я посетил представление ваянг оранг[22]. Это было в Таман Марзуки. Билеты стоят от 50 до 500 рупий. Покупаю за 150 (дешевле нельзя — неудобно!). Однако, войдя в зал, обнаруживаю, что с того места, на которое я приобрел билет, не будут видны многие важные Детали — мимика, костюмы и т. п. Пришлось сказать распорядителю, что я не могу сидеть на месте и что мне необходимо делать снимки, ходить по залу. Служащий решил, что я репортер, и посадил меня в первый ряд, на места для прессы.

Представление длится с восьми вечера до половины первого ночи. По здешним меркам недолго. Но это лишь часть большого цикла… Сегодня показывают отрывки из «Махабхараты» и «Рамаяны». Я смотрю лишь одно представление. Остальные части цикла отличаются от того, что я увидел, содержанием и балетными номерами.

Сегодняшний лакон (драматическая постановка) заканчивается, как в опере: смертельно раненный Бима без конца говорит и поет. Вот он уже умирает, но продолжает говорить и петь. Хорошо, что он не делает этого после смерти!

Много времени уделяю организации выставки польской гравюры на дереве. Она состоялась, и ее посетило более семидесяти человек. Для Индонезии немало. В Джакарте считается, что, если на выставке побывало тридцать человек, это большой успех.

Вечером, наскоро поужинав, иду с пани Иреной и Магдой к нашему милому соседу, одному из самых симпатичных людей, каких я встретил в Индонезии, господину Тони. Сегодня по поводу тридцать пятого дня с момента появления на свет его дочери состоится торжество, во время которого девочке дадут имя. Обряд напоминает польские пострижины. Мать проносит новорожденную через комнату, и каждый из гостей обрезает у ребенка немного волос. На подносе лежат небольшие ножницы, оплетенные лентами, и сосуд для волос.

Обряд сопровождается пением. На циновках сидят девять мужчин — кто в брюках, кто в саронгах, и все в одинаковых красных шапочках; перед каждым — чашечка кофе. В центре — сосуд с благовониями. Мужчины поют молитвы, очень, кстати, красиво, хором или соло. Если поет солист, остальные громко вторят ему, повторяя одно слово: аминь. Молитвы перемежаются вздохами — видно, что молящиеся в трансе.

В последний момент перед моим отъездом появляется представитель польских океанических линий с сообщением о том, что, согласно новым предписаниям, пассажир может взять с собой не более 125 килограммов багажа. Моя коллекция весит во много раз больше!

К счастью, на корабле служат милые, сердечные люди. Они быстро и ловко погружают мой багаж, невзирая на его вес. Итак, в коллекции Краковского этнографического музея прибавится 130 экспойатов, из которых самые мелкие я храню в конвертах, а самые крупные с трудом размещаются в автомашинах.

В Городе Льва

Сингапур встретил меня землетрясением. Честно говоря, если бы не газеты, сообщившие об этом на следующий день, я ничего бы не знал. Газеты писали не только о землетрясении, но и об ущербе, которое оно принесло.

Пятого февраля мы наконец стали на якорь на сингапурском рейде. Невозможно передать, как живописно выглядел со стороны моря этот город!

Проверка паспортов прошла легко и быстро. Сразу видно, что Сингапур — крупный порт, где дорожат временем. и стараются как можно меньше задерживать суда и людей.

Рано утром, когда я уже доедал завтрак, в офицерскую столовую вошли двое.

— Можем ли мы повидать пана Камоцкого? — спросили они по-польски.

Знакомимся. Один из них — представитель польских океанических линий в Сингапуре, другой — муж моей давней знакомой. Прощаюсь с капитаном, офицерами и командой, матросы относят мои вещи в моторную лодку, и мы плывем к берегу. Вблизи берега курсируют небольшие военные корабли. Их задача — патрулировать прибрежные воды и задерживать контрабандистов.

Подъезжаем к «Хилтон тауэру», красивому многоэтажному зданию, со всех сторон окруженному зеленью. Меня проводят в. комнату для гостей. Какая роскошь: ванна, теплая вода! В Индонезии мне пришлось видеть ванну только однажды, в Нусантара.

Брожу с друзьями по городу и, конечно, прежде всего захожу в музей, расположившийся в двухэтажном здании старой постройки. Позади музея — Национальная библиотека. Формально музей состоит из двух отделов — этнографического и природоведческого, фактически же их четыре. Помимо названных двух есть еще зал, посвященный археологии, а также помещение, где хранятся старинные карты и иллюстрации, отражающие историю Сингапура.

При осмотре экспозиции создается впечатление, что ее основали в тот период, когда Сингапур был частью Федерации Малайзия, а может быть, даже раньше, в колониальные времена, и что с тех пор здесь ничего не изменилось, если не считать коллекции гербов Сингапура или подаренного президентом Никсоном куска лунной породы.

Уже при беглом осмотре города становится ясно, что большинство населения Сингапура составляют китайцы. Европейские вывески тонут в море китайских афиш, рекламных плакатов и т. п.

Официальные языки в Сингапуре — малайский, китайский, английский и тамильский, но в ходу в основном английский и китайский. По-китайски говорит 76 % населения, при этом, как ни странно, обиходными разговорными языками считаются английский и малайский, последний — язык бедняков, первый — состоятельных людей, чиновников, полиции и т. п. На китайском языке говорят китайцы, на тамильском — тамильцы, малайский же имеет особые привилегии, считаясь родным языком жителей этого района. Власти всячески стараются подчеркнуть малайский характер Сингапура: текст государственного гимна составлен на малайском языке, в гербе имеются малайские слова и пр. На здании министерства труда я видел табличку на четырех языках в такой очередности: английский, китайский, тамильский и лишь в конце малайский. Над входными же дверями прикреплена дощечка только с малайской надписью.