Жанна Режанье - Ловушка для красоток

• Название: Ловушка для красоток
• Автор: Жанна Режанье
• Жанр: Современные любовные романы

Роман рассказывает о жизни фотомоделей — красавиц с изумительными фигурами, лица которых мелькают на обложках сотен журналов и в сюжетах коммерческого телевидения. Девушки-модели вынуждены продираться сквозь жесткую конкуренцию, многочисленные любовные связи, замужества и разводы. Жанна Режанье описывает судьбу трех девушек: Кэрри, Долорес и Евы. В своей профессии они достигли вершин, но, несмотря на головокружительный успех, рискуют попасть в капкан собственной красоты.

---

— А теперь ты понимаешь?

— Теперь больше понимаю, — улыбнулась Фиона. — Думаю, что теперь начинаю понимать. Все понять — не знаю, удастся ли это вообще, если же удастся, то это знание будет либо гибелью, либо свершением.

— Интересная мысль.

— Именно поэтому, я думаю, фокус в том, чтобы не искать чего-то глобального, какую-то абсолютную величину, а относительную, на большее человек не способен.

Долорес почувствовала, как по ее спине бежит холодок.

— Да, — с испугом сказала она, — я думаю, если научиться так, смотреть на вещи, то многое предстанет в другом свете.

Фиона не сразу ответила.

— Ты ведь никогда не была счастлива, правда? Несмотря на все твои замужества, несмотря на деньги, на положение в обществе? А ты когда-нибудь задумывалась над тем, в чем тут причина? Когда-нибудь старалась понять, что именно способно дать тебе счастье?

— Да.

— В таком случае ты задумывалась и над тем, что именно в мужчинах не удовлетворяет женщин?

— Еще бы.

— Почему отношения с мужчиной непременно превращаются в потребность играть с ним в какие-то сложные игры?

— Конечно.

Фиона задумчиво кивнула:

— Я так и думала.

— И что же? Ты нашла объяснение?

— Нашла, — улыбнулась Фиона. — Скоро ты тоже все объяснишь себе. Очень скоро.

Над центром площадки низко нависли ветви, и в узорной тени несколько парочек сидели за столиками. Джек Адаме был в благодушном настроении: он наслаждался коктейлями в одном из излюбленных своих баров. Он привел Кэрри в бар отеля «Элрей», где из-за пальм в кадках лились сахарные звуки скрипки, где парочки сидели в затененных уголках, где приезжие бросали монетки в воду журчащего фонтана, стекающую в выложенный камнем колодец, или перепрыгивали через имитацию средневекового крепостного рва, тянувшегося от бара до самых сортиров.

Кэрри уже выпила один коктейль, и сознание ее чуточку расслабилось, но мускулы и нервы еще сохраняли напряжение от беготни. Она весь день моталась по собеседованиям, и теперь тело никак не сбрасывало с себя напряжения.

— Я думаю, мы уже скоро сможем побегать на лыжах, — сказал Джек.

Кэрри подняла глаза на Джека, на его тусклое, невыразительное лицо, которое выглядело лишенным признаков жизни, и уже в тысячный раз спросила себя: что может таиться за его вечной застегнутостью на все пуговицы?

В молчании доехали они до квартиры Кэрри, со взаимным чувством неловкости стояли рядом в лифте. Время, проведенное с Джеком, для Кэрри не было ни приятным, ни неприятным — как будто в его обществе побывала не она, а кто-то другой. Хоть бы отыскать в нем какую-нибудь особенность, относящуюся только к нему одному. Или испытать к нему какое-то определенное чувство, у которого есть название. Кэрри понимала, что как нет подлинной близости между нею и Джеком, так никогда и не будет. Никогда, хоть бы они миллион лет прожили бок о бок. В таком случае, как могла Кэрри даже предположить, будто Джек способен стать ей настоящим мужем? Сама мысль об этом приводила ее в ужас и вызывала чувство протеста.

И все же что-то помешало ей сказать Джеку спокойной ночи и отправить его восвояси.

Они подошли к двери, и Джек спросил:

— Как насчет чашечки кофе?

— Мне завтра рано вставать.

— Я понимаю. Красивая девушка должна хорошо высыпаться. А модель — тем более.

— Тем более что у нее завтра первое собеседование назначено на девять утра.

— Я пробуду минут двадцать, не больше. Ты успеешь выспаться.

— Хорошо.

«В этом нет никакого смысла», — думала Кэрри, опуская глаза под его взглядом.

Взгляд серых глаз Джека, тусклых, как вода, в которой вымыли посуду, соответствовал неопределенности черт его лица и блеклым волосам песочного цвета, остриженным так коротко, что их наверняка можно не причесывать. Джек снял серую шляпу и держал ее в руке. Он рассказывал Кэрри, что носит эту мягкую шляпу по распоряжению начальства, которое полагает, будто шляпа придает служащему больше солидности и достоинства.

Из-за двери, напротив, через площадку, раздался детский плач, единственный звук в глухой тишине дома. Плач царапнул душу Кэрри, и она решительно повернула ключ в замке.

— Кофе растворимый, другого нет, — предупредила она, внося в гостиную поднос, на который вместе с чашками она поставила молочник и сахарницу.

Джек повернулся к телевизору.

— Поищем, нет ли последних известий, — предложил он.

Кэрри включила телевизор и приготовилась к общению со всезнающим комментатором, который немедленно сообщит ей о развитии кризисов в Европе, на Ближнем Востоке, на Дальнем Востоке, в Африке и в Латинской Америке, а затем перейдет к анализу событий внутренней жизни: на Капитолийском холме одна коалиция блокирует попытку другой коалиции провести важный законопроект, президент намерен встретиться с главами ряда государств, а первая леди поправляется после недавно перенесенной вирусной инфекции. Продолжая обзор событий внутренней жизни, комментатор расскажет о том, что полиция взяла под контроль положение на Юге, где в последнее время обострилась расовая напряженность, а сенатор от одного из западных штатов скончался после долгих лет служения интересам нации.

Кэрри чувствовала, что Джек не вникает в последние известия. И от своей чашечки кофе он тоже отвлекся. Кэрри слышала его дыхание над самым ухом.

Руки Джека скользнули под ее свитер, коснулись обнаженной кожи. Господи, если бы можно было и ей отвлечься, забыть, что его зовут Джек Адаме, забыть о том, кто он такой, ничего от него не требовать и не ожидать, пусть был бы анонимом, воображаемым возлюбленным, но только не этим занудой, совершенно неспособным понять ее! С ней такого давно не было. Если бы отключить сознание и забыть, что она не испытывает никаких чувств по отношению к мужчине, который вот в эту минуту расстегивает ее лифчик. Она слышала его укороченное, хриплое дыхание, ощущала прикосновение потного лба и влажных ладоней.

Кэрри изо всех сил старалась деперсонализировать это присутствие, и скоро уже ее руки скользили под его пиджаком, выдергивали рубашку из-под пояса, гладили голую кожу. Джек ласкал ее груди, но вялое прикосновение влажных ладоней вызывало в Кэрри только отвращение. Ей хотелось в голос закричать, что она нуждается в тепле и спасительной силе человеческого контакта. И раскрываясь ему, она думала: «Вот я, беззащитная, перед тобой, Джек, вот я, масса плоти и костей, нервов, тканей, крови, мозга, сердца и души — если она тебе нужна. Ты можешь делать со всем этим что пожелаешь. Моим останется то, что ты возьмешь от меня и дашь мне, то, что ты получишь от меня, а я — от тебя. Тебе решать. Я тебя жду, я тебя хочу, я в тебе нуждаюсь, но ты должен доказать мне, что способен принять мой дар».

Однако Джек был все таким же вялым, бесстрастным и рациональным, он точно опробовал серию движений, доказывая свою умелость группе наблюдателей, но нисколько не интересуясь тем, другим человеком, с которым был сейчас слит и который хотел бы ему что-то дать.

«Боже мой, — стучало в сердце Кэрри. — Боже ты мой, неужели он не видит, что я сейчас податлива, как теплый воск, как мягкая глина. Джек, я же готова, я хочу отдать тебе себя всю, отчего же ты довольствуешься столь малым и незначительным, когда я изнываю от желания отдать тебе больше, отдать тебе все? Джек, как ты можешь сохранять эту дистанцию между нами?»

Потом ей не хотелось разговаривать.

Джек раскурил сигару и сказал:

— Мы с тобой пропустили начало фильма.

Он улыбнулся и сделал глубокую затяжку.

Кэрри поднялась, молча собрала чашки со стола, отнесла на кухню и со стуком свалила в раковину. К тому времени, как она вернулась в гостиную, Джек был уже в пиджаке и поправлял перед зеркалом галстук. Догадка Кэрри оказалась верной — его короткие волосы можно было и не причесывать. Джек повернулся к ней. Кэрри — уже в который раз — поразило отсутствие глубины в его глазах. Она все-таки старалась разглядеть в них хоть воспоминание о только что бывшей интимности, но увидела только пустоту. Теперь все. Джек может звонить по десять раз на день — Кэрри больше никогда не захочет встретиться с ним.

После ланча в «Ла Шамад» Долорес и Фиона отправились бродить по магазинам и картинным галереям. Главное, они наслаждались общением. Набродившись, они пришли к Долорес и устроились у нее в библиотеке.

Фиона открыла сумочку и воскликнула с детским предвкушением удовольствия:

— Я знаю, что мы сейчас будем делать — покурим вместе! Она протянула Долорес сигарету с марихуаной, и Долорес первая закурила ее.

Уже через мгновение обеих охватила эйфория. Обе молчали, но от присутствия Фионы даже тишина обретала многомерность.

— Как ты прекрасна, Долорес, — сказала Фиона наконец. — Ты невыразимо прекрасная и странная женщина. Да, ты очень, очень странная.